Седьмой сын - Кард Орсон Скотт - Страница 1

Орсон Скотт Кард.

Седьмой сын

Посвящается Эмили Джен, вся необходимая магия уже ведома ей

Благодарности

Прежде всего, я обязан поблагодарить Кэрол Брэйкстоун за ее помощь в исследовании народной магии первых американских поселенцев. Материал, который она добыла, принес мне массу полезных идей и позволил с точностью до мельчайших деталей описать жизнь Америки периода покорения северо-западных территорий. Также в своей работе я использовал информацию, содержащуюся в «Путеводителе по американской истории» Дугласа Л.Браунстоуна (издательство «Фэктс он Файл, Инкорпорэйтед») и «Забытых дарах» Джона Сеймура (издательство «Кнопф»).

Скотт Рассел Сандерс весьма помог мне, подарив экземпляр своей замечательной книги «Заговоры в глуши: Истории о покорении Американского континента» (издательство «Квилл»). Его работа стала для меня наглядным примером, чего можно достигнуть, правдоподобно описывая жизнь первых поселенцев, и немало помогла в работе над циклом о приключениях Элвина Творца. И, конечно же, хоть он давным-давно умер, я в огромном долгу перед Уильямом Блейком (1757-1827). Именно он написал стихи и придумал пословицы, которые так замечательно подошли характеру Сказителя.

Но превыше всего я благодарен Кристине Э. Кард за ее неоценимую помощь, за ее критику, воодушевление, редакцию и вычитку моей книги. И за то, что она практически в одиночку воспитала наших детей – они выросли мудрыми, добрыми, воспитанными людьми, всегда готовыми простить своего отца, хотя кто-кто, а он не лучший пример для подражания и не может похвастаться всеми вышеперечисленными достоинствами.

1. Злюка Мэри

Малышка Пэгги была очень осторожна и внимательна, когда собирала яйца. Вот и сейчас, запустив руку в солому, она потихоньку двигала ее вперед, пока пальцы не уткнулись во что-то твердое и тяжелое. На следы куриной деятельности она просто не обращала внимания. В их гостинице частенько останавливались семьи с маленькими детьми, и мама малышки Пэгги никогда не кривилась при виде самых замызганных пеленок, а Пэгги старалась походить на нее. Пусть даже куриный помет был липким и неприятным на ощупь, склеивал пальцы, малышка не замечала этого. Она раздвинула солому, нежно ухватила яйцо и достала из коробки, где сидела наседка. Все это приходилось проделывать, стоя на цыпочках на качающейся скамеечке, пока рука шарила в гнезде. Мама сначала говорила, что Пэгги еще слишком мала, чтобы собирать яйца, но малышка Пэгги быстро доказала обратное. Каждый день она заглядывала в куриные гнезда и приносила домой яйца – все до единого, не пропустив ни наседки.

«Все до единого, – твердила она про себя. – Я должна собрать все яйца до единого».

Еще раз повторив это, малышка Пэгги оглянулась, кинув настороженный взгляд в северо-восточный угол сарая, который был самым темным местом в курятнике. Там в своей коробке восседала Злюка Мэри собственной персоной. Эта курица выглядела как настоящее порождение ада в перьях, ненависть так и сочилась из ее противных маленьких глазок, которые как бы говорили: «Ну, иди, иди сюда, девчонка, дай-ка я клюну тебя побольнее. Клюну в тот пальчик, в другой, а если ты посмеешь подойти совсем близко, то и до глаз твоих доберусь».

Большинство животных лишены внутреннего пламени, но Злюка Мэри так и полыхала, так и коптила ядовитым дымом. Этого не видел никто, но малышка Пэгги умела различать внутренний огонь, пламя сердца. Злюка Мэри мечтала о том, чтобы все люди на земле умерли, и особенно она жаждала смерти некой маленькой девочки пяти лет от роду – пальцы Пэгги были изукрашены маленькими шрамиками от клюва курицы. Ну, может, не изукрашены, но одна отметина точно виднелась. Пусть даже папа сказал, что девочка все придумала и ничего у нее на пальце нет, малышка Пэгги прекрасно помнила, как курица клюнула ее, поэтому никто не смеет винить малышку в том, что порой она забывала заглянуть в гнездышко Злюки Мэри, которая сидела, будто разбойник в кустах, намеревающийся убить первого встречного. Да и что такого, если иногда малышка Пэгги забудет вытащить яйцо из-под Злюки Мэри?

«Я просто забыла. Заглянула во все коробки, в каждой посмотрела, а туда – забыла, забыла, забыла».

Все и так знали, что Злюка Мэри слишком коварна и злобна и те яйца, которые она несет, тут же тухнут.

«Я забыла».

Мама только-только успела развести огонь в очаге, как малышка Пэгги уже внесла корзинку с яйцами в дом. Под одобрительным взглядом матери Пэгги осторожно опустила яйца в холодную воду, после чего мама повесила котелок на крюк прямо над занявшимися дровами. Варящиеся яйца не терпят слабого пламени, так они только прокоптятся, и все.

– Пэг, – окликнул папа.

Маму тоже звали Пэг, но ее папа звал другим голосом – сейчас он словно хотел сказать: «Пэгги, дрянная девчонка». Малышка Пэгги сразу поняла, что ее преступление раскрылось. Резко развернувшись, она громко выкрикнула то, что давно хотела сказать:

– Папа, я забыла!

Мама удивленно оглянулась на малышку Пэгги. Хотя папа был вовсе не удивлен. Он лишь вопросительно поднял бровь. Руку он держал за спиной. Малышка Пэгги знала, что в руке у него было зажато яйцо. Яйцо этой противной Злюки Мэри.

– И о чем же ты, Пэгги, забыла? – тихим, почти сочувствующим голосом спросил отец.

Тут-то Пэгги и осознала свою ошибку – такой глупой девчонки земля еще не родила на свет. Она с самого начала принялась отрицать все и вся, хотя никто ее ни в чем не обвинял.

Но сдаваться она все равно не собиралась, во всяком случае так просто. Она не выносила, когда родители злились на нее, в такие минуты она хотела убежать из дому, уехать в Англию и остаться там навсегда. Поэтому она напустила на себя невинный вид и сказала:

– Не знаю, папа.

Как она рассудила, в Англии жить лучше всего, потому что там есть лорд-протектор. Судя по мрачному взгляду папы, заступничество лорда-протектора совсем не помешало бы малышке Пэгги.

– Так о чем же ты забыла? – еще раз задал свой вопрос папа.

– Ладно, Гораций, не тяни, – вмешалась мама. – Если она в чем-то провинилась, с этим ничего не поделаешь.

– Пап, я забыла-то всего один-единственный раз, – сказала малышка Пэгги. – Эта старая злобная курица ненавидит меня.

– Один-единственный раз, – медленно и тихо протянул папа.

После чего вытащил руку из-за спины. Только в ней было зажато не яйцо, а целая корзина. И корзина та была битком набита грязной соломой из гнезда Злюки Мэри, откуда же еще. Сухие стебли травы были крепко-накрепко склеены вытекшим и засохшим желтком, в котором виднелись осколки скорлупы, а посреди этого месива лежало три или четыре исклеванных, мертвых цыпленка.

– Обязательно тащить эту пакость в дом прямо перед завтраком? – осведомилась мама.

– Даже не знаю, что меня больше злит, – сказал Гораций. – Ее проступок или ее вранье. Быстро она научилась врать.

– Ничему я не училась, и ничего я не вру! – выкрикнула малышка Пэгги. Или собиралась выкрикнуть, но вовремя прикусила язык. Поэтому тот звук, что она издала, подозрительно смахивал на всхлип, хотя малышка Пэгги только вчера поклялась, что в жизни больше не будет плакать.

– Вот видишь? – произнесла мама. – Она раскаивается.

– Она раскаивается потому, что ее поймали, – поправил Гораций. – Ты слишком мягка с ней, Пэг. В ней начала проявляться лживая натура. Я не хочу, чтобы моя дочь выросла испорченной девчонкой. Уж лучше бы она умерла еще крошкой, как и ее сестры, – мне не пришлось бы стыдиться ее.

Малышка Пэгги увидела, как сердце мамы полыхнуло при воспоминании о мертвых дочерях. Внутренним взором Пэгги увидела маленькую девочку, ухоженную и лежащую в колыбельке, а потом еще одну, совсем крошку, но уже не такую ухоженную, – вторая дочка, ее звали Мисси, умерла от оспы, и никто, кроме ее собственной матери, которая сама едва оправилась от страшной болезни и еле-еле ходила, не осмеливался прикоснуться к ней. Малышка Пэгги увидела эту страшную картину и поняла, что папа совершил большую ошибку, упомянув об умерших девочках. Несмотря на то что сердце палило жарким огнем, лицо матери превратилось в сам лед.