Черные очки - Карр Джон Диксон - Страница 23

– Понять можно, – заметил он с оттенком чуть удивленного сочувствия в голосе. – И что же?

– Я ее всего два раза и видел, – снова выкрикнул Эллиот, глядя прямо перед собой и решившись выложить все до конца. – Однажды в Помпее и еще раз в... пока неважно где. Как я уже сказал, сам не знаю, какая муха меня укусила. Я ее не идеализирую. Когда я вчера приехал сюда, я же почти уже не помнил ни ее, ни тех двух встреч. И, вообще, есть доводы предполагать, что она отравительница и насквозь лживое существо. Но тогда я встретил ее в одном из уголков Помпеи (я очутился там в связи с одним делом), и она стояла с непокрытой головой, залитая солнцем, а я глядел на нее, а потом повернулся и убежал. Может быть, на меня так подействовало то, как она двигалась или говорила или поворачивала голову, – не знаю. У меня не хватило смелости подойти и познакомиться с ними – то, что наверняка сделал бы.этот самый Хардинг. Не знаю почему, но он мне не понравился. Клянусь вам, не потому, что я услышал, как они обсуждали вопрос о его женитьбе на Марджори. Об этом я если и думал, то только для того, чтобы сказать себе, что мне еще раз не повезло, и оставить все, как есть. Единственное, в чем я отдавал себе отчет, было то, что, во-первых, я влюблен в нее, а, во-вторых, что мне надо выбить из головы даже мысль об этом. Вы, наверное, не поймете меня.

В комнате на мгновенье наступило молчание. Слышен был только шум дождя да тяжелое, с одышкой, дыхание доктора Фелла.

– Неважного вы обо мне мнения, – строго проговорил доктор, – если считаете, что я не способен вас понять. Продолжайте.

– Что ж, доктор, это все. Я не могу выбросить из головы мысль о ней.

– Но это не все, правда ведь?

– Правда. Вы хотите знать, где я встретился с нею во второй раз. В этом было что-то фатальное. Я нутром чувствовал, что это не может не случиться. Вы однажды встречаете человека, стараетесь забыть о нем, бежите от него, а судьба вновь вас с ним сталкивает. Второй раз я ее увидел ровно пять дней назад в небольшой аптеке возле набережной принца Альберта. В Помпее я услыхал, как мистер Чесни упомянул название парохода, на котором они собирались возвращаться на родину, и дату отплытия. Сам я уехал из Италии на следующий день и вернулся в Англию на неделю раньше, чем они. В прошлый четверг я случайно оказался вблизи набережной принца Альберта, расследуя одно дело. – Эллиот на секунду умолк. – Я и правду-то говорить разучился, не так ли? – спросил он с горечью. – Правильно, именно этот день я выбрал, чтобы побывать в районе порта, сознательно, но все остальное было случайностью... можете судить сами. Книга регистрации продажи ядов в этой аптеке выглядела подозрительно. Судя по всему, владелец аптеки продавал их больше обычного, поэтому я и оказался там. Войдя в аптеку, я потребовал регистрационную книгу для проверки. Мне немедленно принесли ее, а, чтобы я мог спокойно заниматься предоставили небольшую каморку, отделенную от остальной аптеки заставленной рядами бутылок полкой. Пока я сидел, погрузившись в чтение, в аптеку вошла покупательница. Я не видел ее, так же как и она не могла видеть меня, однако, я сразу же узнал ее голос. Это была Марджори Вилс, и она просила продать ей цианистого калия для "занятий фотографией".

Эллиот снова умолк.

Сейчас он не видел номера в отеле "Бо Неш". Перед его глазами была полутемная в вечерних сумерках аптека, он ощущал удушливый запах лекарств. По другую сторону стойки висело засиженное мухами зеркало, и он видел в нем отражение Марджори Вилс, подходящей к прилавку, чтобы попросить цианистого калия "для занятий фотографией".

– Вероятно, учитывая мое присутствие, аптекарь начал настоятельно расспрашивать ее, для чего ей нужен цианистый калий и как она собирается его использовать. Судя по ответам, она разбиралась в фотографии примерно так, как я в санскрите. Совсем уже запутавшись, она случайно взглянула в зеркало. Вероятно, она увидела меня, хотя взгляд ее был беглым и уверенности в этом у меня нет и сейчас. Внезапно она сказала аптекарю, что он... впрочем, это уже неважно – и выбежала из аптеки. Хорошенькое дельце, а? – с яростью закончил Эллиот.

Доктор Фелл промолчал.

– Почти уверен, что у этого аптекаря руки не слишком чисты, – размеренно продолжал Эллиот, – хотя доказать ничего не удалось. И в довершение всего Хедли поручил мне, именно мне, дело об отравлении в Содбери Кросс, обо всех деталях которого я, слава богу, еще раньше читал в газетах.

– Вы не отказались вести дело?

– Нет, доктор. Как бы я мог это сделать? Как бы я мог отказаться, не рассказав, во всяком случае, Хедли всего, что мне было известно?

– Гм!

– Да, я понимаю. Вы думаете, что меня следовало бы выгнать из полиции, и вы совершенно правы.

– Господи помилуй, что вы! – широко раскрыв глаза, сказал Фелл. – Ваша щепетильность не доведет вас до добра. Перестаньте говорить ерунду и рассказывайте дальше.

– Этой ночью, по дороге в Содбери Кросс, я размышлял о том, как же мне выбраться из этой ситуации. Приходили в голову и такие мысли, о которых утром я не мог вспомнить без содрогания. Думал, например, о том, чтобы систематически скрывать все улики, которые будут против нее собраны. Думал даже о том, чтобы бежать вместе с нею куда-нибудь на тихоокеанские острова.

Эллиот сделал паузу, но Фелл только сочувственно кивнул, и Эллиот, испытывая огромное облегчение, заговорил снова.

– Я надеялся, что начальник полиции (это майор Кроу) ничего не заметит. Однако мое поведение с самого начала показалось ему странным, и он уже несколько раз вмешался в мои действия. Хуже всего было, когда она чуть не узнала меня. До конца ей это не удалось – я хочу сказать, что она не узнала во мне человека из зеркала в аптеке. Однако она знает, что где-то уже видела меня, и пытается вспомнить где. А в общем-то я намерен вести дело непредубежденно (скользкий я для этого выбрал путь, верно?), так, как вел бы его в любом другом случае. Не знаю, удастся ли мне это. Но, как видите, к вам я уже пришел.

Доктор Фелл задумчиво проговорил:

– Скажите, оставляя в стороне дело отравленных конфет, есть у вас какие-то основания подозревать ее в убийстве Марка Чесни?

– Нет! Как раз наоборот. У нее совершенно неопровержимое алиби.

– Тогда о чем, черт побери, речь? Что вам еще надо для счастья?

– Не знаю, доктор, честное слово, не знаю. Может быть, все из-за того, что в этом деле есть что-то странное, скользкое и дурно пахнущее, в нем не за что ухватиться. С самого начала это не следствие, а шкатулка с сюрпризами.

Доктор Фелл, откинувшись назад, несколько раз затянулся дымом сигары с выражением глубочайшей сосредоточенности на лице. Затем он опустил плечи, встряхнулся и, словно для того, чтобы придать больший вес своим словам, сделал еще одну глубокую затяжку.

– Давайте проанализируем вашу эмоциональную проблему, – сказал он. – Увиливать от нее я не собираюсь. Это может быть мимолетное чувство, а может быть и истинная любовь – в любом случае я хочу задать вам один вопрос. Предположим, что эта девушка – убийца. Спокойно! Я сказал только: предположим, что она – убийца. Что ж, это такое преступление, которое трудно простить – даже если всеми силами стараться это сделать. Такое преступление неестественно, оно предполагает отклонение от нормы, и иметь в доме совершившего его человека примерно так же безопасно, как держать в нем кобру. Хорошо. Предполагая, что девушка виновна... Вы предпочли бы знать об этом?

– Не знаю.

– И все же – согласны вы, что лучше знать правду?

– Мне кажется, что да.

– Хорошо, – кивнул Фелл, снова пуская клубы густого дыма. – Тогда взглянем на вопрос с другой стороны. Предположим, что эта девушка совершенно невиновна. Нет, не надо облегченных вздохов, даже романтики должны оставаться практичными. Предположим, что эта девушка совершенно невиновна. Как вы поступите?

– Не понимаю вас, доктор?

– Разве вы не сказали, что влюблены в нее? Теперь смысл вопроса дошел до Эллиота.