Читатель предупрежден - Карр Джон Диксон - Страница 25

— Я понимаю вас, дорогая миссис Констебль, понимаю, — сочувственно проговорил Мастерс… Но это не метод. Нельзя ведь ни с того, ни с сего звонить в редакции с оскорблениями в адрес какого-то Пенника.

— Я и не собираюсь этого делать.

— Нет?

— Нет. Мистер Пенник утверждает, — продолжила она очень тихим голосом, — что может пользоваться мыслью как физической силой, как оружием. Вы, наверное, знаете, что мой муж был состоятельным человеком. Я собираюсь сделать то, что хотел бы Сэмюэль. Мой муж в своей жизни никого и ничего не боялся. Хорошо: позволим ясновидящему испытать его оружие на мне. Я бросаю ему вызов. Именно это я хотела сказать мистеру Бартону. Пожалуйста, пусть Пенник попробует меня убить. Я разоблачу его. Если мне это удастся, все, чем я располагаю, пойдет на благотворительные цели. Но это не имеет значения. Я хочу разоблачить этого прохвоста и сделать что-нибудь для бедного, любимого Сэма. И я предупреждаю вас: об этом будет сообщено во все английские газеты, даже если это последняя вещь, которую я сделаю в своей жизни.

Чейз быстро подошел к ней.

— Мина, — прошептал он, — что ты болтаешь? Будь осторожна. Прошу тебя, будь осторожна!

— Ах, ерунда!

— А я повторяю, ты не понимаешь, что говоришь.

— Вы, я думаю, тоже не понимаете, что говорите, — заметил Мастерс, приближаясь к ним. — Дамы и господа! — Он кашлянул и ударил рукой по столу, на котором стоял телефон. — Очень прошу вас! Успокойтесь! Вы ведете себя, как истерики!

С большим трудом он выдавил из себя улыбку.

— Вот так! Теперь уже гораздо лучше. Прошу вас, — продолжал он мягко, обращаясь к Мине, — может быть, вы сядете рядом со мной, вот сюда, в это большое, удобное кресло, хорошо? Мы вместе обсудим все это дело. Мисс Кин уже занимается приготовлением ужина, — он кивнул головой в сторону закрытых дверей в столовую, откуда доносились звуки, свидетельствующие о том, что там накрывают на стол, — а мы тем временем, посидим и постараемся вести себя разумно…

— Если вы так хотите — согласилась Мина. — Я сказала то, что должна была сказать. Вы сами понимаете, что не сможете долго меня удерживать от пользования собственным телефоном.

Мастерс прищурил один глаз.

— Я хочу вам что-то сказать, — обратился он к Мине. — Вы совершенно напрасно выходите из себя при одном упоминании Германа Пенника. И не надо повторять каждому, что он прохвост. Мы об этом хорошо знаем.

Мина резко повернулась к нему.

— Вы серьезно говорите?

— Бог мой! Для чего же, вы думаете, существует полиция? Разумеется, мы об этом знаем. У нас есть доказательства этого.

За открытым окном, на тропинке, усыпанной песком, послышались чьи-то легкие шаги.

Сандерс, находящийся рядом с окном, услышал их, но не выглянул. Он подсознательно отметил шелест и только потом вспомнил об этом. Все его внимание было сосредоточено на лицах людей, находящихся в залитом светом салоне.

— Все лопнуло, как мыльный пузырь, — заверил Мину старший инспектор. — Я могу вам объяснить происхождение этих чудес. Почему? Потому, что мы установили, на основании некоторых вещей, которые рассказал нам мистер Чейз, что в большинстве случаев наш «ясновидящий» друг Пенник делал вид, что читает ваши мысли, тогда как в действительности он лишь выдавал информацию, полученную до этого.

— Прошу прощения, — с возмущением прервал его Чейз. — Я не согласен с таким истолкованием моих слов. Я этого не говорил. Это ваши слова.

— Вы можете назвать это, как хотите. Я не обижусь.

— О, если бы я могла в это поверить! — воскликнула Мина. — Вы считаете, что это чтение мыслей тоже было обманом?

— Да, дорогая миссис Констебль, — с удовольствием подтвердил Мастерс. Он посмотрел на Г.М., который за время этой сцены не произнес ни слова. — Жаль, что вас там не было, сэр. Клянусь Богом, вы получили бы удовольствие! — Внезапно лицо Мастерса покрылось румянцем, — Он сегодня как обухом по голове меня ударил, не буду скрывать. Болтать о моей дочке! Ух! Я ему устрою за эту болтовню о моей малышке и ее операции! Мне только хотелось бы знать, откуда он взял эти сведения. А если речь идет об огласке, то я могу дать прессе такой отзыв, что вся Англия еще долго будет смеяться при упоминании имени Пенника. Кроме того, что ж, вы хотите спровоцировать Пенника, чтобы он на вас испробовал свое волшебное оружие, — он искоса бросил на нее взгляд, который трудно было расшифровать, — вы можете бросить ему вызов или нет, это все только потеря времени. Этот тип никого не убьет своей ничтожной «Телефорс». Он не сможет убить даже мухи. Если я не прав, готов завтра же отказаться от своих слов.

— Слушайте! — внезапно прервал его Чейз.

Резкий звук его голоса вызвал нужный эффект. Наступила тишина, прекратилось звяканье ключей в чьем-то кармане, и даже Мастерс сдержал кашель. На этот раз все услышали слабый шорох на тропинке перед домом. Ларри подбежал к окну. Сандерс, который стоял поблизости от окна, высунулся наружу. На темном небе светились звезды; ночь была тихой, а неподвижно стоящие деревья освещались светом луны. И хотя тропинка была пуста, они явно услышали быстро удаляющиеся шаги, звук которых, легкий и осторожный, умолк в тени высоких деревьев.

— Это был Пенник, — нервно сказал Чейз. — Как вы думаете, что он теперь замышляет?

Глава одиннадцатая

— Все для завтрака приготовлено в буфетной, — сказала Вики, натягивая перчатки. — Ничего не перепутай. Свежий хлеб в коробке с правой стороны, а с левой — черствый. Ты уверен, что справишься? И сможешь позаботиться о Мине?

— Ты можешь мне не поверить, — Сандерс иронически усмехнулся, — но мне достаточно часто приходилось делать себе завтрак. Это не то сложное занятие, за которое следует браться лишь после ночных медитаций и молитв. Разбиваешь несколько яиц на сковороду с ветчиной и, когда вторая порция тостов подгорает, понятно, что завтрак готов. А если речь идет о Мине, то она спит, как убитая, после дозы морфина, которую я ей прописал, и проснется только около девяти часов. Что тебя мучает?

Она была чем-то обеспокоена. Он говорил небрежным тоном, потому что сам ощущал какое-то неопределенное беспокойство. Они стояли в столовой под тяжелыми картинами, написанными в темных мрачных тонах, на которых, если с них смыть паутину, скорее всего проявились бы гигантские окорока и овощи. Наступил вечер, часы Сандерса показывали двадцать минут девятого.

Вики разгладила перчатку. На ковре, рядом с ней, стояла ее дорожная сумка. Через открытую дверь был слышен приглушенный шум двигателя полицейской машины.

Она натянула вторую перчатку.

— Мы все покидаем тебя, — сказала она. — Как крысы. Как крысы с тонущего корабля… Сначала очаровательный Пенник отказался прийти на ужин. Потом Ларри решает, что у него назначена встреча, которую нельзя отложить, и едет в Лондон…

— У него встреча с адвокатом. Он говорил об этом вчера.

— В воскресенье вечером? В такое время? Я попросила его, чтобы он помог мне мыть посуду. Он заявил, что не выносит такого рода работы. Если ты хочешь знать мое мнение, то наш Ларри любит совсем другие вещи. Но я не хочу сплетничать. Я тоже дезертирую и знаю об этом. — Со злостью она дернула перчатку. — Однако самое важное — куда, черт возьми, девался Пенник? Почему его нет в доме? Ты отдаешь себе отчет в том, что мы оставляем тебя одного в обществе Пенника и Мины?

— Это не имеет значения. Я справлюсь с Пенником.

Однако он совершенно не был в этом уверен.

И хотя он ничего не говорил об этом, ему очень не хотелось, чтобы она уходила. Щеки ее румянились, голубые глаза блестели от волнения. Она была одета в светло-серый костюм, что создавало контраст с цветом ее лица и глаз, с легким макияжем и свежестью гладкой кожи. В его памяти навсегда остался ее образ — таким, каким он был тогда. Она стояла у обеденного стола под стеклянным абажуром, в котором отражался отблеск вечернего неба и электрический свет.

Она схватила дорожную сумку одной рукой, а другую протянула ему.