Седьмой канал - Кисилевский Вениамин Ефимович - Страница 12

— Это прекрасная планета, — говорит Глеб. — Она не похожа на нашу, но все равно очень красивая. Там не бывает ночи, потому что целых четыре солнца все время сменяют друг друга.

— А пять не хочешь? — перебивает его Славка. Но Глеб на него никакого внимания не обращает и дальше рассказывает:

— Целых четыре солнца! И техника у них очень сильно развита, и наука. А самые главные на этой планете — Совет Великих Мыслителей.

— И кто ж там живет, на твоей мыслительной планете? — никак не угомонится Славка.

— Голубые люди. Они не такие, как мы, но это ничего не значит. Зато у них такие же, как у нас, мозги.

— Ну, дает! — смеется Славка. — Почему ж они обязательно голубые?

— Напрасно ты, паренек, смеешься, — останавливает его Сергей Андреевич. — Глеб так хорошо рассказывает, как будто уже побывал на той планете. Не знаю, Глеб, станешь ли ты космонавтом, но из тебя может получиться писатель-фантаст.

— Я не буду писателем, — серьезно говорит Глеб. — Я буду космонавтом. Мне надо побывать на этой планете.

— Ждут тебя там! — опять не утерпел Славка.

— Да, меня там ждут!

И как только он эти слова произнес, все в классе, и ребята, и Наталья Викторовна, и Сергей Андреевич, сразу рассмеялись. Ладно, пусть смеются, если им так смешно.

Глава шестая

Во всем виновата Чуня

Глеб вышел из школьного подъезда и сразу увидел среди родителей, ожидающих первоклашек, дядю Гарика. А тот его еще не видит. Трудно, наверное, сразу отыскать, если одновременно выходят из дверей столько ребят, к тому же одинаково одетых.

— Здравствуйте, дядя Гарик! — подбежал к нему Глеб.

— Так мы вроде виделись с тобой сегодня, — отвечает дядя Гарик. — Но все равно здравствуй. Лишний раз пожелать человеку здоровья совсем не вредно. На, держи, — и протягивает Глебу мороженое в серебристой обертке. Его любимое, «Ленинградское». — Ну что, пойдем посмотрим, какие у вас в парке аттракционы?

Парк культуры от школы, где Глеб учится, недалеко. Подошли к нему так быстро, что Глеб не успел даже мороженое доесть. И, когда уже по дорожке «Луна-парка» шли, Глеб все-таки спросил дядю Гарика, о чем утром не решился:

— Дядя Гарик, а где вы того осьминога голубого взяли?

— В Адлере купил, в киоске возле вокзала. А почему ты спрашиваешь?

— Так просто. И много там таких осьминогов было?

— Ты знаешь, даже не обратил внимания.

— А почему вы именно его купили, а не что-нибудь другое? — не унимается Глеб.

— Почему? — пожал плечами дядя Гарик. — Приглянулся, вот и купил. Ты лучше скажи, как нам полезней всего время убить до Диминого прихода.

Говорил дядя Гарик об осьминоге слова самые обыкновенные, но улыбка была очень подозрительной. Или показалось Глебу?..

— Думаю, — говорит Глеб, — что полезней всего нам убить его на автодроме.

В городе, где вы живете, есть автодром? Если нет, то вам очень не повезло. Потому что нет ничего интереснее автодрома. Особенно, когда много машин на круг выпускают и компания подходящая собирается. Только успевай руль крутить. Можно, конечно, и не вертеться, катить себе спокойно по часовой стрелке. Тем более что по радио ругают, если правила движения нарушаешь. Но так просто кататься — какой интерес! Это для совсем уже маленьких, что за родителей цепляются и от страха трясутся. То ли дело самому в кого-нибудь врезаться или успеть в самую последнюю секунду увернуться, если кто прямо на тебя летит.

Глеб, если бы ему разрешили, мог бы целый день по автодрому носиться. И не надоело бы. Только, к сожалению, не часто приходится за рулем посидеть. Так, иногда, с третьего на пятое воскресенье. И то после всяких предварительных уговоров-переговоров с папой и мамой (вечно у них дела, дела!). Но больше двух раз покататься никогда не получается. Мама говорит, что это дорогое удовольствие. А папа считает, что это не удовольствие, если оно часто повторяется. И вообще, в этом вопросе много трудностей. Главное — на автодром всегда большая очередь. Пока достоишься — изведешься весь, на тех, кто уже катается, глядя. И что удивительно — совсем взрослые парни и даже дяденьки в очереди стоят, тоже покататься хотят.

Хорошо в парке в будний день! Еще и днем. У кассы — никакой очереди. Подходи, бери билетов, сколько хочешь и куда хочешь!

— Сколько раз прокатишься? — спрашивает дядя Гарик, когда они к кассовому окошечку подошли.

— Два, если можно, — говорит Глеб. Оказал бы, конечно, и больше, но постеснялся. Во-первых, как мама говорит, это дорогое удовольствие. А во-вторых, перед дядей Гариком неудобно.

— Не мало два?

— Нет, — твердо отвечает Глеб. — Не мало.

А оказалось, даже много. Подходят к автодрому — и там никакой очереди. Из пяти машин только три заняты, остальные стоят — пассажиров ждут. Как только Глеб сел — сразу и поехали. Четыре машины на весь автодром — это почти что ничего. Едут себе по кругу да едут, как заводные игрушки. Глеб попытался было против движения вырулить, сразу голос из будки:

— Мальчик! Будешь баловаться — выведу!

Вот и весь интерес.

Откатал Глеб свои два раза, вышел. Дядя Гарик спрашивает:

— Еще хочешь?

— Нет, — говорит Глеб, — больше не хочу.

— А на чем хочешь?

А Глеб ни на чем не хочет. Неинтересно.

— Пойдемте лучше, дядя Гарик, я вам наш город покажу.

— Хорошо бы, — говорит дядя Гарик, — только мы ведь обещали Диме, что дождемся его здесь.

Тоже верно. Сели на лавочку, сидят. А времени впереди видимо-невидимо. У Димы ведь много уроков, не то что у Глеба.

За разговорами время скорее проходит.

— Вы где живете, дядя Гарик?

— Во Львове, на Украине.

— Так вы, наверно, мою бабушку знаете! Она тоже во Львове живет.

— Знаю, конечно. И папа твой раньше во Львове жил. И мама. Я их давно знаю. Они тогда еще ни папой, ни мамой не были.

— А кем же они были? — удивился Глеб.

— Как тебе сказать?.. Товарищами были.

Интересно. Глеб уже не такой маленький, чтобы не понимать, что его родители не всегда были папой и мамой. Они даже могли вообще никогда не встретиться. Жили бы, например, в разных городах. Выходит, и Глеба тогда бы не было? Нет, он, наверное, был бы, только с другими родителями. Даже представить невозможно. Другой папа… Вот дядя Гарик, например…

— Дядя Гарик, — спрашивает Глеб, — а вы могли бы быть моим папой?

Дядя Гарик в это время сигарету прикуривал. Неудачно, наверное, дым вдохнул, потому что так закашлялся — аж слезы на глазах выступили. И на Глеба посмотрел, как Глеб на Лога, когда тот на экране телевизора появился.

— Ну, ты даешь, Глеб! — Вынул из кармана платок, вытер глаза. А потом зачем-то на небо посмотрел и негромко так, будто не Глебу, а самому себе, сказал: — Не мог бы я быть твоим папой. — Как-то потускнел сразу дядя Гарик. И глаза у него уже не как у Вовки, а как у обыкновенного взрослого человека стали. — Хочешь еще мороженого? — спрашивает.

— Хочу, — говорит Глеб.

Странный вопрос! Да он целый день может мороженое есть. Хоть сто порций. И ничего ему не сделается. И зимой тоже.

Глеб посмотрел вслед отправившемуся за мороженым дяде Гарику и вдруг вспомнил, что уже видел его раньше. Конечно, видел! Только не седого. А совсем молодого и худенького. На фотографии из альбома. С одной стороны дядя Гарик стоит, а с другой папа. Тоже молодой и лохматый. А между ними мама. В таком коротком платье, какие сейчас только совсем маленьким девочкам надевают. И все трое так смеются, будто их кто щекочет.

Хорошо, конечно, что дядя Гарик приехал. Не потому, что мороженое покупает, а вообще хорошо. И о продленке, может, забудут. Вот только седьмой канал теперь как включать? Неужели все-таки дядя Гарик к Логу никакого отношения не имеет? Глеб-то с Логом и поговорить толком ни разу не смог. Все мешало что-то… А если в продленку запишут, тогда… Даже настроение от этих мыслей потускнело.

Дядя Гарик вернулся не один, с Димой. Дима уже мороженое уплетает. И в шапочке своей, конечно. Интересно, он хоть в школе снял ее? И что еще интересно — как это он умудрился так рано в парке оказаться? Очень все это подозрительно.