Разбудить смерть - Карр Джон Диксон - Страница 16

— Во что была одета миссис Кент? Вы помните?

— На ней была та же одежда, что и сейчас. Только поверх еще накидка из норки. Да, и на ногах у нее были туфли, а не тапочки, — добавила Элеонор, еще раз внимательно посмотрев на убитую. — А другая, такая толстая дама («Наверняка Мелитта Рипер», — подумал Кент), была в вечернем платье из золотистой ткани, с пелериной из белого меха. Но эта леди, — девушка кивнула на тело, — и такая надменная леди из 708-го были в обычных платьях.

Возмущенный Мейерс намеревался сделать замечание горничной за развязный тон, но ледяной взгляд Хэдли остановил его.

— Они о чем-нибудь разговаривали?

— Только пожелали друг другу спокойной ночи, насколько я помню.

— И сразу разошлись по комнатам?

— Да, сэр. Они остановились каждая перед своим номером, взялись за ручку двери, взглянули друг на друга, знаете, как будто ждали какого-то сигнала. А потом сразу одновременно повернули ручки и вошли к себе.

Хэдли заглянул в блокнот, затем обратился к Мейерсу:

— Теперь о браслете. Когда вы услышали о том, что его позабыли в этой комнате?

— Сегодня в восемь утра, сэр, когда явился на свою смену, — с готовностью отвечал тот. Он давал показания как на плацу и проявлял настоящую рьяность в этом деле. Ответы вылетали из него, как будто его трясли за плечи. — Видите ли, я дневной портье и заступаю на дежурство в восемь утра. Но Биллингс, ночной портье, сказал мне об этом, уходя с работы. Дама, которая занимала номер, миссис Джоупли-Данн, позвонила вчера и сказала про забытый браслет. Миссис Джоупли-Данн тогда оставалась на ночь у друзей в Винчестере. Она собиралась на следующий день сесть на «Директорию». Но она позвонила так поздно, что Биллингс не решился беспокоить миссис Кент.

— В котором часу это было? Вы знаете, когда был звонок?

— Да, сэр, все звонки регистрируются. Это было без десяти двенадцать вечера.

— В 11.50? — быстро переспросил шеф полиции. — Кого-нибудь послали наверх спросить о браслете?

— Нет, сэр, и даже не стали звонить в номер. Как я сказал, Биллингс не хотел беспокоить миссис Кент в столь поздний час.

— Кстати, а где были вы в это время?

— Я, сэр? Дома, в постели, — с достоинством отвечал Мейере, безмерно пораженный бестактным вопросом.

— Пожалуйста, расскажите, что происходило сегодня утром.

Мейерс пересказал уже знакомую всем историю:

— Так что, как видите, сэр, в половине восьмого Биллингс послал наверх рассыльного, и тот доложил, что на двери висит эта табличка. Когда я заступил на дежурство и Биллингс обо всем рассказал мне, Хаббард, младший портье, сказал, что, кажется, сейчас в столовой как раз заканчивает завтрак джентльмен из 707-го номера. Я взял на себя смелость попросить этого джентльмена, естественно подумав… вы понимаете.

Мы поднялись наверх. Я попросил горничную открыть дверь, и он туда вошел. Он попросил меня подождать в коридоре, это понятно. Когда через несколько минут он не вышел, я постучал в дверь. Я хотел сказать, что дело может подождать, раз он не нашел браслета. Но никто не ответил. Приблизительно через минуту я опять постучал. Мне это начало казаться странным. Потом я задел нечаянно табличку на двери. Надписи «Мертвая женщина» я не видел, потому что табличка была повернута этой стороной к двери. — Мейерс со свистом втянул в себя воздух. — Да, сэр, я понимал, что беру на себя ответственность, но я попросил горничную открыть номер. И вошел внутрь. Этого джентльмена там не оказалось.

— Где в тот момент лежало тело?

— Точно на том месте, где лежит сейчас.

— Что вы сделали, когда вошли?

— Я пошел поискать браслет.

— Браслет?

— Сэр, — с неожиданным высокомерием произнес Мейерс. — Мне приказали подняться и принести браслет. Я это сделал. И не понимаю, почему это кажется таким странным. Я прошел через комнату, вот так, выдвинул, вот так, правый ящик бюро. Браслет оказался в ящике под бумагой на дне. Я положил его в карман. Затем спустился к управляющему, сказал, что нашел браслет и что в номере 707 находится мертвая женщина. Я знаю, была допущена ошибка, и не говорю, что ее убил этот джентльмен, но я ничего ни о чем не слышал; вот все, что я могу сказать.

Хэдли обернулся к Кенту:

— Как по-вашему, сколько времени вы провели в комнате до того, как выскользнули в коридор через дверь за углом?

— Трудно сказать. Думаю, минуты три.

— А вы? — Начальник полиции снова обратился к Мейерсу. — Сколько времени прошло с того момента, как мистер Кент вошел в комнату, до момента, когда вы решили последовать за ним?

— Ну, скажем, минут пять, сэр.

— Когда вы ждали в коридоре перед дверью, назовем ее главной, с этой табличкой, полагаю, никто не появлялся там и не проходил мимо вас?

— Нет, сэр, мимо этой двери никто не проходил!

— Тогда, если вы оба говорите правду, дело происходило следующим образом. Мистер Кент входит в комнату. Через три минуты он выходит через боковую дверь. По истечении пяти минут в комнату входите вы. Следовательно, за две минуты кто-то входит через боковую дверь — именно через нее, потому что перед главной находитесь вы, — кладет в ящик браслет, меняет положение тела и тем же путем выходит. Повторяю, на это ушло две минуты, после того как мистер Кент покинул комнату и до вашего появления в ней. Это правда?

Мейерс выглядел оскорбленным.

— За этого джентльмена, сэр, я не могу говорить. Но за себя ручаюсь — я сказал правду.

— Еще одно. Пока вы стояли в коридоре, вы могли видеть все двери в этом отсеке коридора?

— Да, сэр, — ответил швейцар и осекся, очевидно застигнутый врасплох какой-то мыслью.

— За это время кто-нибудь из гостей выходил из своей комнаты? Вы бы их заметили?

— Должен был заметить, сэр. Но скажу вам, — с достоинством изрек портье, — никто не выходил. Могу подтвердить под присягой.

— А вы? — Хэдли обернулся к горничной.

— Минуточку! — Девушка задумалась. — Да, я согласна. Уверена, я должна была заметить. Но есть одна дверь, которую я не могла видеть. Эта дверь за углом. Боковая дверь номера 705, как раз напротив боковой двери этого номера.

Хэдли закрыл блокнот.

— Это все, благодарю вас. Вы можете идти, но ни с кем о нашем разговоре не говорите. — Когда служащие ушли, он с удовлетворением посмотрел на доктора Фелла. — Выглядит подозрительно удачно. Вы бы назвали это логической уверенностью. Или он лжет, — Хэдли указал на Кента, — во что я не верю, или лгут портье и горничная, чему я тоже не верю. Или — к этому мы пришли — человек, который заходил в эту комнату — Гарви Рейберн из номера 705.

Глава 7

Квадратный черный камень

Доктор Фелл вновь разыграл свой трюк. Он заключался в том, что доктор никогда не оказывался в том месте, где вы его ожидали. Хэдли оглядывал помещение, а доктор склонился над туалетным столиком в другом конце комнаты, так что были видны только его широченная спина и черная шляпа. Затем к Хэдли обернулось его красное лицо, словно всплывший над водой кит, и за стеклами очков моргнули хитрые глазки.

— О, вполне возможно, — раздраженно пропыхтел доктор. — Это тем более возможно, так как… — Он взмахнул сумочкой из змеиной кожи.

— Так как — что?

— Так как я не нашел в ней ключа. Ключа от этой комнаты. Я его везде искал. Помните, нам поведали очень интересную историю об автоматических замках, которыми снабжены все двери номеров на этом этаже. Что среди них нет ни одного одинакового. Но я бы сказал, за исключением случаев, когда комната, как этот номер, имеет две двери. Тогда один ключ отпирает обе двери. Но где же этот ключ? С другой стороны, мне в голову пришли некоторые любопытные предположения, особенно после более внимательного обследования сундука, и они не сходятся с версией о нашем друге Рейберне.

За приоткрытой главной дверью послышался какой-то спор, оборвавшийся на восклицании «Тьфу!». В комнату, полный самообладания, вошел сморщенный человечек с выражением беззастенчивого интереса на изрезанном морщинами лице. Это его Кент видел выглядывающим в коридор. Мужчина среднего роста, он выглядел намного ниже из-за худобы. Одет был тщательно, можно даже сказать, щегольски, в синий двубортный костюм с негнущимся накрахмаленным воротничком. Этот воротник, в дополнение к обнаженным в улыбке фальшивым зубам, придавал посетителю блеск, как полировка надгробному памятнику. Стараясь сохранять приличия, вместе с тем он умудрялся не скрывать чрезвычайную заинтересованность. Его тонкие волосы, старательно разделенные пробором, на висках поседели, а за ушами были тусклого серого цвета; гладкая прическа контрастировала с худым лицом, изборожденным глубокими морщинами. Он остановился у тела, словно отдавая дань почтения усопшей, покачал головой, потупив взгляд, а затем вскинул глаза на Хэдли: