Кокинвакасю — Собрание старых и новых песен Японии - Поэтическая антология - Страница 13

13

Поскольку немного сохранилось сложенных им песен, не приходиться их и сравнивать. Знаем мы их не слишком хорошо.

Оно-но Комати подобна жившей в стародавние времена принцессе Сотори. В песнях ее много чувства, но мало силы. Словно запечатленное в стихах томление благородной дамы. Впрочем, от женских стихов силы ожидать, пожалуй, и не следует.

В помраченье любвисквозь сон мне привиделся милый, —если б знать я могла,что пришел он лишь в сновиденье,никогда бы не просыпалась!..[62]Увядает цветок,что взорам людей недоступен, —в бренном мире земномнезаметно, неотвратимоцвет любви увядает в сердце…[63]В треволненьях мирскихя травам плавучим подобна,что живут без корнейи плывут, раздумий не зная,лишь куда повлечет теченье…[64]

Сравните с песней принцессы Сотори:

Вижу, как паучоксвою паутинку раскинул —это значит, ко мненынче ночью заглянет милый,попадется сердце в тенета!..[65]

Песни Отомо-но Куронуси на вид неуклюжи. Будто крестьянин в горах присел отдохнуть под сенью вишневых цветок с вязанкой хвороста за плечами:

Вот брожу я в слезах,внимая призывам печальнымперелетных гусей,вспоминая с тоской о милой, —только как ей узнать об этом?..[66]Что ж, пора мне взойтина гору Кагами — «Зерцало» —поглядеть на себя,чтоб доподлинно знать, насколькооблик мой состарили годы…[67]

Известны и иные сочинители, бесчисленные, словно лозы плюща в полях, словно листья деревьев в лесах, но им лишь мнится, что созданное ими — поэзия, а что есть стих воистину, они не разумеют.

В правление нынешнего нашего Государя девять раз сменяли друг друга четыре времени года. Безбрежные волны монаршего благоволения растекаются за пределы Восьми островов,[68] а сень высочайших милостей уж затмила тень от горы Цукуба. В часы отдохновения от многочисленных государственных забот не пренебрегает Государь и делами иными: памятуя деяния времен давно минувших, вознамерился он возродить наследие прошлого, дабы постигнуть его и передать грядущим поколениям. Восемнадцатого числа четвертого месяца пятого года правления Энги[69] повелел Государь старшему секретарю Двора Его Величества Ки-но Томонори, начальнику дворцовой Книжной палаты Ки-но Цураюки, бывшему младшему чиновнику управы в провинции Каи Осикоти-но Мицунэ и офицеру дворцовой стражи Правого крыла Мибу-но Тадаминэ представить ему свод поэзии, включающий песни из «Собрания мириад листьев» и песни нашего времени.

Собрали мы великое множество песен, начиная с тех, в которых говорится о том, как любуются цветущей сливой, и, далее, о том, как слушают пенье соловья, срывают ветку осеннего клена, созерцают снег. Также отобрали мы те песни, в которых содержатся пожелания долголетия Государю, а век его сравнивается с веком журавля и черепахи; песни-славословия; песни, передающие тоску разлуки с милой женой при виде осенних листьев хаги или летних трав; песни, рассказывающие о том, как возносят молитвы на «холме Встреч» — Оосака, и еще немало разнообразных песен, кои не распределены по временам года, не относятся непосредственно к весне, лету, осени или зиме. Все эти песни числом в тысячу заключены в двадцати свитках, и назван сей труд «Собрание старых и новых песен Японии».

Песни, что собрали мы, бесчисленные, словно песчинки на морском берегу, пребудут вовеки, как воды потока у подножия гор. Не услышим мы упреков, будто мелки они, подобно отмелям на реке Асука, и будут они дарить людям радость до скончания времен, пока камушек речной не станет скалою. О, быть может, труду нашему недостает аромата вешних цветов, и все же будет длиться в веках наша слава — дольше «бесконечной осенней ночи»! Пусть с робостью ожидаем мы, как примут наш труд, пусть со стыдом сознаем, что не постигли истинной души песен, — все же, остаемся ли мы или уходим, словно плывущее облако, спим ли мы пли бодрствуем, как трубящий олень, счастливы Цураюки и иже с ним, что довелось им жить на свете в пору, когда свершилось сие.

Уж нет Хитомаро, но возможно ли пресечься поэзии?! Времена меняются, проходят радости и печали, но неизменны письмена, запечатлевшие песни. И будут они передаваться в поколениях чредою долгой, словно зеленые ветви ивы, неизменные, словно сосновые иглы, бесконечные, словно лозы плюща, — письмена эти, вечные «птичьи следы».[70] Люди, уразумевшие, что есть песня, и постигшие суть вещей, быть может, обратят взоры к поэзии древности и возлюбят песни нашего времени — как с любовью созерцают они луну в просторах небес.

Свитки I, II

Весенние песни

1 Сложено в первый день весны, наступившей в старом году[71]

Год не минул еще,

а весна уже наступила,

и не ведомо мне,

как же звать теперь эту пору —

«старым годом» иль «новым годом»!..

(Аривара-но Мотоката)

2 Сложено в первый день весны[72]

В день начала весны

растопит ли все-таки ветер

тот покров ледяной

на ручье, где берем мы воду,

рукава одежд увлажняя?..

(Ки-но Цураюки)

3 Без названия

Да откуда бы вдруг

взяться в Ёсино[73] дымке весенней,

если снег все метет,

в славном Ёсино не утихает,

все ложится на горные склоны…

(Неизвестный автор)

4 Сложено Государыней Нидзё[74] в начале весны

Еще снег не сошел —

так рано весна наступила.

Верно, скоро уже

под лучами солнца растают

капли-льдинки слез соловьиных.

(Нидзё)

5 Без названия

Сливу облюбовав,

соловей распевает на ветке

о приходе весны —

хоть весне пора уж начаться,

но не видно конца снегопаду!..

(Неизвестный автор)

6 Снег на деревьях

В пору ранней весны

с веток дерева в снежном убранстве

льется трель соловья —

прилетел, как видно, проведать,