Обет молчания - Карр Филиппа - Страница 9

Воспитательница повернулась ко мне.

— В этой комнате вас будет четверо: Кэролайн Эгертон, вы сами, француженка Ивонн Кастель и Хельга Спайгель из Австрии. Видите ли, мы считаем, что девочки разных национальностей должны жить вместе. Это помогает в изучении языков. Правда, нам не всегда это удается, потому что большинство девочек француженки или англичанки.

— Я понимаю, мадемуазель Артуа, — сказала я.

— Вас встречает Кэролайн, потому что она из Англии и с ней вы не будете испытывать неловкости на первых порах. Теперь я оставлю вас. Кэролайн покажет вам ваш шкаф, а перед отъездом родных вы сможете спуститься вниз, чтобы попрощаться с ними. Я пришлю кого-нибудь, чтобы показать вам дорогу, — мадемуазель Артуа посмотрела на часы, приколотые к блузке, — ну, скажем… через пятнадцать минут. Этого времени вам должно хватить.

Когда старшая воспитательница ушла, Кэролайн и я несколько минут стояли, рассматривая друг друга. У моей соседки били карие глаза, каштановые волосы и милая улыбка, и я почувствовала, что мы с ней подружимся. Она показала мне, куда повесить одежду, и помогла распаковать вещи, спросила, откуда я приехала, чем занимается мой отец и почему со мной еще одна девочка. Я ответила на все эти вопросы и задала несколько вопросов сама. Кэролайн сказала, что со школой «все в порядке». Она здесь уже два года. Старшим девочкам предоставляется достаточная свобода, и огромное внимание уделяется светскому воспитанию.

— Во французском стиле, — сказала Кэролайн. — С соблюдением всех правил хорошего тона. Мадам Рошер очень строга, а с Арти все в порядке. Мягкости в ней немного, но она неплохая, и некоторые вещи могут сойти с рук.

Я спросила про Ивонн Кастель и Хельгу Спайгель.

— О, с ними все в порядке. Мы веселимся… болтаем, когда погасят свет, и тому подобное. Иногда приходят девочки из других комнат. Это запрещено. Если попадешься, будут неприятности.

— Вы уже когда-нибудь попадались?

— Один раз. Ну и шум поднялся! Нам запретили на неделю все развлечения… Но это стоило того.

— Что вы делаете, когда приходят девочки?

— Разговариваем.

— О чем?

— О школьных проблемах, — загадочно сказала Кэролайн.

Меня это заинтриговало, и к тому времени, когда за мной пришли, чтобы повести вниз прощаться с тетей Селестой и герцогиней, я чувствовала, что уже очень хорошо знаю Кэролайн.

Познакомившись с Ивонн Кастель и Хельгой Спайгель, я узнала, что Ивонн учится в школе уже год, а Хельга немного дольше. Они горели желанием проинструктировать меня, как надо себя весту здесь, а Кэролайн, склонная по натуре к материнской опеке да еще получившая указание от мадемуазель Артуа «присматривать за новенькой», прилежно Осуществляла это, что в первые дни действовало успокаивающе. Через неделю мне стало казаться, что я уже давно нахожусь в «Сосновом Бору», а три девочки стали моими ближайшими подругами, ведь я делила с ними спальню.

Кэролайн дольше всех пробыла в школе и была заводилой. Я заметила, что ее материнская забота распространяется и на остальных. Хельга изо всех сил стремилась хорошо учиться, потому что ее родителям стоило большого труда отдать ее в пансион мадам Рошер. Она была самой серьезной из нас.

Ивонн считалась самой искушенной. Она говорила, что знает кое-что о жизни.

Я считалась способной ученицей. Признавали, что для своего возраста у меня, достаточно знаний и я могу спокойно влиться в класс.

Аннабелинду я видела мало. В школе ее называли Аннабе с легкой руки Грейс Хебберн, дочери герцога, которая, как считала мадам Рошер, «повышает престиж школы». Грейс уже достигла головокружительной вершины семнадцатилетия и являлась законодательницей моды в пансионе. Она решила, что имя «Аннабелинда» слишком тяжеловесно.

Соперницей Грейс в табели о рангах мадам Рошер являлась Мари де Ланге, француженка, в жилах которой, как полагали, текла королевская кровь.

Мари, несомненно, хорошенькая, довольно апатичная девочка, прилагала очень мало усилий, чтобы взять верх в этом соперничестве, поэтому Грейс восторжествовала и ее распоряжение впредь называть Аннабелинду Аннабе было выполнено.

В «Сосновом Бору» огромное внимание уделялось светскому воспитанию. Из нас скорее стремились сделать молодых леди, которые смогли бы вращаться в самых высоких светских кругах, чем образованных людей. В результате огромное значение придавалось урокам танцев, игре на фортепьяно и так называемым вечерам бесед.

Они проводились в большом зале, с развешанными на стенах поблекшими гобеленами и портретами. Мы сидели под зорким взглядом самой мадам Рошер, которая могла внезапно обратиться к одной из нас. От ученицы требовалось поддержать живой и остроумный разговор, касающийся, как правило, текущих событий.

Каждый день нас вводили в курс того, что происходило в мире. Эту информацию мы получали от месье Бурро, который давал нам также и уроки игры на фортепьяно. Мадам Рошер говорила, что ее целью является превратить нас в молодых леди, способных вести разговор на любые темы, а это включает и обсуждение событий в мире.

Аннабе, как теперь называли по требованию Грейс Хебберн Аннабелинду, школа очень нравилась. Она стала близкой подругой со своей соседкой Люсией Дуротти и постоянно с ней о чем-то шепталась.

Аннабе любила уроки танцев, и на них ее хвалили.

Мы изредка сталкивались с ней, но она была на два года старше, а в школе возраст часто является непреодолимым барьером.

Кэролайн сказала мне, что в нашей спальне готовится вечеринка.

— У нас есть немного печенья, довольно большая банка сгущенного молока, а также консервный нож и ложка. Я привезла их из дома. Я ждала, пока все приедут, чтобы устроить праздник. Это мой прием. Но каждый может привести гостью, так что нас будет восемь.

Я пришла в восторг и немедленно пригласила Аннабе. Она отнеслась к приглашению несколько высокомерно и не могла сразу решить, не уронит ли свое достоинство, приняв его. Когда я призналась подругам, что Аннабе считает себя слишком взрослой для нашей компании, Хельга сказала, что, поскольку она не знает, кого пригласить, то почему бы Аннабелинде не позвать Люсию Дуротти? Мы пригласили их обеих, и они с готовностью согласились.