Ведьма из-за моря - Карр Филиппа - Страница 23

— Да, Морскую ты знаешь и башню Нонны. Они повернуты к морю, а башни Изеллы и Воронья повернуты к суше. Морская называется так потому, что она смотрит на море; Воронья, наверно, потому, что когда-то на ней вили гнезда вороны; Изелла и Нонна — это имена давным-давно умерших жен Касвеллина. Десять лет Изелла жила в своей башне, и Нонна не знала, что она была там. Касвеллин не давал им встретиться: он прощался с Нонной и уезжал, затем, дождавшись темноты, входил в башню Изеллы через потайную дверь и вел себя так, будто вернулся домой после долгого путешествия. Он оставался у нее некоторое время, затем уезжал и возвращался к Нонне!

— Я не верю, это невозможно! Две жены, живущие в одном замке? Почему они не исследовали свой дом?

— Касвеллин запретил им это делать, а жены в те времена были покорны. Он сказал Изелле, что в башне Нонны были привидения, а Нонне, что привидения были в башне Изеллы и что, если хоть одна из них осмелится подойти к другой башне, несчастье падет на их дом! Он сказал, что это было проклятьем ведьмы, и никогда не позволял им покидать замок без его сопровождения.

— Звучит невероятно!

— Это легенда, и, когда люди говорили, что это невозможно, мой отец всегда отвечал, что у Касвеллинов все возможно.

— Это богохульство!

— Вероятно, богохульство, а может быть, и правда!

— И что случилось? Они обнаружили друг друга?

— Да, однажды Нонна была здесь, на валу, и увидела фигуру на валу башни Изеллы. Никто не ожидал, что они будут там, это считалось запрещенной территорией. Нонна позвала слуг, но, пока они пришли, Изелла исчезла. Это дало повод к легенде, что в башне был призрак (тогда башня, конечно, не называлась именем Изеллы, а эта тоже не носила имени Нонны). Нонна призналась, что она была на крепостном валу, и попросила мужа осмотреть вместе с ней ту башню. Она отметила, что если их будет несколько человек, нет нужды бояться призрака. Муж отказался, и что-то в манере его отказа вызвало ее любопытство. Излишнее любопытство никогда не приводит к добру, особенно к секретам мужа. Нонна поставила себе цель разузнать больше о призраке другой башни. Однажды она взяла с собой служанку и пошла осматривать башню. Они вошли туда, но натолкнулись на запертую дверь. Но рядом со скалой был тайный ход. Однажды Нонна последовала за мужем, когда он отправился в очередное путешествие и, спрятавшись, увидела, как он входил в ту башню через потайную дверь. Она вошла вслед за ним и лицом к лицу столкнулась с Изеллой! Она поняла, что произошло, и для мужа не осталось ничего, кроме признания своей вины. В тот день Нонна умерла: она упала с вершины башни Изеллы. Это был первый и последний раз, когда она вошла в нее. Мой предок вывел Изеллу из башни и объявил ее своей женой. Они жили вместе до конца своих дней, но, говорят, что с того дня Нонна ходит по башне Изеллы. Это наша самая красочная легенда, не правда ли? Это и урок для непокорных жен, которые слишком любопытны!

— Ты считаешь, она была излишне любопытной?

— Если бы она не пошла в башню Изеллы, она не умерла бы.

— Значит, это было убийство?

— Кто знает? Я просто пересказываю тебе то, что слышал.

— Из какой же ты безумной семьи!

— Помни, что теперь ты принадлежишь к ней, — резко ответил он. — Будь осторожна!

Над головой кружили красноклювые альпийские вороны — клушицы.

Я даже заметила красные клювы, когда они подлетели ближе.

— Значит, — заметила я, — эта легенда предназначена для предостережения жен?

— Ну да! Мы, Касвеллины, всегда считаем разумным предупреждать своих жен! — Его глаза опять стали нежными. — Здесь холодно, — продолжал он, — а ты легко одета. Пойдем, спустимся вниз.

Он взял меня под руку, когда мы спускались, и, хотя я продолжала думать об истории двух жен, я была счастлива и мне было легко.

Ко мне приехала матушка. Я была так счастлива, что увидела ее! Я показала ей замок, мы погуляли с ней вокруг, и я рассказала историю башен.

— Значит, ты счастлива, Линнет? — спросила она, будто удивляясь этому.

— Жизнь стала такой… полной! — ответила я. Она кивнула.

— Значит, все было к лучшему, — задумчиво заметила она.

Это для нее было огромным облегчением. Она задала мне массу вопросов о здоровье, и, казалось, мои ответы удовлетворили ее.

Был конец апреля. И что это был за апрель: ограды были оплетены дикими цветами, дождь чередовался с солнечной погодой, а я слушала крики птиц — дрозда белозобого, ласточки-песчанки и, конечно, кукушки.

Мне было очень интересно, что происходило в Лайон-корте. Эдвина должна родить в июни, Карлос уже терял терпение — ведь они так долго ждали ребенка. Жако ухаживал за девушкой из Плимута, и, кажется, не за горами была еще одна свадьба. Дамаск спрашивала, почему я не приезжаю домой. А отец хотел бы знать, если ли какой-нибудь признак того, что будет мальчик.

Я смеялась, вспоминая всех. Они теперь казались такими далекими от меня, и мне было стыдно, что я так мало скучаю по ним.

Матушка сказала, что Лэндоры опять приезжали в Лайон-корт. Деловые планы быстро осуществлялись: очень скоро их корабли уже выйдут в море. Отец был занят и никому не давал покоя. Была развита бурная деятельность и решено, что Плимут будет штаб-квартирой, как и следовало ожидать.

Матушка сообщила мне еще кое-что: приезжал Фенимор, чтобы услышать от нее историю моего замужества. Он казался совершенно сбитым с толку. Ну, конечно, этого следовало ожидать, потому что, согласно нашей версии для окружающих, когда Фенимор просил меня выйти за него замуж, я уже была женой Колума. Как сказала матушка, он не рассердился, а только очень удивился.

— Но я сказала ему правду, — продолжала она. — Я знала, что могу довериться ему и не хотела допустить, чтобы он считал тебя вероломной. Фенимор очень опечалился и сказал, что ты должна была ему все рассказать: он понял бы. Я попросила его забыть о том, что произошло, что только он один знает теперь правду и случившегося не изменить: ты теперь замужем. О, Линнет, он понял бы и женился на тебе. Наверное, нужно было ему рассказать?

— Лучше так, как есть, — ответила я.

— Ты счастлива? Ты не хотела бы иначе? Она улыбнулась мне, отлично все понимая, и продолжала:

— Вскоре после этого я услышала, что он помолвлен с девушкой, с которой знаком с рождения. Ее семья соседствует с Лэндорами, и это будет очень удобный союз.

— Он быстро утешился, — заметила я.

Мы должны радоваться этому! — ответила матушка.

Я подумала, как все-таки Фенимор отличался от Колума, и была рада, что все обернулось так. За эти немногие месяцы мои чувства коренным образом изменились: теперь я никого не могла представить своим мужем, кроме Колума Касвеллина.

Матушка, сознавая это, была в восторге. Я тоже с удовольствием заметила, что Колум ею восхищался. Она всегда будет привлекательной женщиной, и не потому, что ее лицо и фигура были все еще хороши, а из-за того духа, тех жизненных сил, которые увлекли в первую очередь отца и до сих пор нравились остальным.

Матушка сказала Колуму, что она и мой отец хотели бы увезти меня в Лайон-корт, чтобы она могла позаботиться обо мне в конце беременности.

— Не думаете ли вы, что я брошу свою жену, даже поручив ее родителям?! — воскликнул Колум. — Нет, мадам, мой сын должен родиться в Пейлинге. Здесь он впервые увидит дневной свет в стенах замка, который однажды будет принадлежать ему.

— Я только хочу, чтобы за ней был самый лучший уход!

— Неужели вы думаете, что я не смогу этого сделать?

Они стояли лицом к лицу: матушка, готовая сражаться с ним, как часто делала с отцом, и Колум, любуясь ею. Наконец, они пришли к компромиссу, решив, что в августе, когда я должна родить, матушка приедет в Пейлинг. Это был единственно возможный вариант, ибо она собиралась быть при рождении ребенка, а Колум настаивал, чтобы роды проходили в замке.

В середине мая матушка уехала, обещая вернуться в начале августа. Колум и я проводили ее, а когда мы расстались, Колум сказал, что я не должна больше ездить верхом: он не собирался рисковать моим здоровьем — я могла потерять ребенка. Я была счастлива от такой заботы.