Чего хочет граф - Карр Ширли - Страница 10

– Видите ли, Бове привык обманывать вас. И я могу назвать имена еще нескольких торговцев, к которым не следовало бы обращаться. Впрочем, я почти уверена, что обманывают не только вас, но и многих ваших друзей.

– Это отчасти утешает. – Граф криво усмехнулся. – Так что же вам еще удалось выяснить?

– Кое-что удалось, но я пока что не закончила расследование. Позвольте мне только заметить, что если вы намерены в скором времени выбрать себе жену, то вам следовало бы подыскать даму... без экстравагантных вкусов.

Лицо Синклера исказилось от гнева, и Куинси тотчас же отчитала себя за легкомысленное замечание.

– Вы хотите сказать, что я разорен?! – Синклер схватил ее за плечо, и Куинси, вскрикнув от неожиданности, обхватила его обеими руками, чтобы удержать равновесие.

Стараясь говорить как можно спокойнее, она ответила:

– Если бы вы были разорены, я бы уже сказала вам об этом и начала бы искать нанимателя с более полными карманами.

Он пристально посмотрел ей в глаза. Теперь его лицо было совсем близко, так что Куинси чувствовала на щеках его теплое дыхание. Внезапно у нее закружилась голова и по всему телу словно прокатилась горячая волна.

«Нет-нет, это неприемлемо, совершенно неприемлемо», – сказала себе Куинси. Отступив на шаг, она заявила:

– Милорд, мне кажется, вам не стоит разыгрывать мелодраму. К тому же вы выпили уже слишком много бренди, так что я вот-вот опьянею от вашего дыхания.

Синклер пожал плечами и отошел на несколько шагов.

– Примите мои извинения, мисс... мистер Куинси. Поверьте, подобное больше не повторится, – добавил он, выходя из комнаты.

Куинси облокотилась о стол, прижимая руку к бешено колотившемуся сердцу, – ей казалось, что она до сих пор чувствует руку графа.

Внезапно дверь отворилась и в комнату вошел Харпер.

– Не хотите бренди, мистер Куинси? – Дворецкий закрыл за собой дверь и налил два бокала. – Я заказал для вас карету, как приказал милорд. – Харпер протянул ей бокал и уселся на диван. – Выпейте, это успокоит нервы.

Куинси сделала глоток и закашлялась, когда спиртное обожгло горло. Харпер же, осушив свой бокал, продолжал:

– Бог свидетель, нам всем надо выпить, когда милорд такой, как сегодня. Проклятая погода... – Он встал, чтобы посмотреть в окно. – Но вы привыкнете – так же, как и мы все.

– Вы хотите сказать, что дождь заставляет Синклера пить слишком много?

– Ну, это не слишком помогает. Сегодня утром он оступился, выходя из кареты, и упал. Бродерик сейчас занимается им, но не удивляйтесь, если он еще несколько дней будет не таким, как всегда. Когда холодно и сыро, ему требуется больше времени, чтобы поправиться. – Заметив подъехавшую к дому карету, Харпер подал Куинси ее шляпу и перчатки.

– Не судите его слишком строго, приятель. Он настоял, чтобы вас отвезли домой в карете и привезли завтра утром, если будет скверная погода. – Дворецкий улыбнулся и добавил: – Всего вам доброго, приятель. До завтра...

– Спасибо, мистер Харпер. Вы очень добры. – Куинси улыбнулась старику. – Поверьте, я не стану осуждать графа.

И она действительно нисколько не осуждала Синклера. Более того, она чувствовала, что он ей все больше нравился.

– Доброе утро, милорд. Надеюсь, сегодня вам лучше.

– Ужасно болит голова. Говори потише, болван. – Синклер приоткрыл один глаз и, поморщившись, проворчал: – Бродерик, идиот, задерни шторы.

– Они задернуты, милорд.

Синклер тяжко вздохнул.

– Тогда прикажи заменить их на... что-нибудь поплотнее. Завтра. Не сегодня. Я не хочу, чтобы кто-то заходил сюда сегодня.

Граф сел в постели и снова вздохнул. Бродерик взбил подушки за его спиной и сунул ему в руки кружку с каким-то варевом.

– Скоро наступит лето, милорд, и станет тепло. А этот проклятый дождь закончится.

– А потом опять наступит зима, – пробурчал Синклер. Он попробовал настой и поморщился. Затем, собравшись с духом, осушил всю кружку.

– Да, но к тому времени вам будет гораздо лучше, милорд. Подумайте только, чего вы уже достигли!

Синклер промолчал. Теперь он чувствовал, что болит не только голова, но и нога. Причем нога болела от бедра до самой лодыжки, и казалось, что эта пульсирующая боль проникает даже в кости... Когда он пришел в себя после Ватерлоо, он молил ангела милосердия избавить его от страданий, и лишь настойка опия помогала заглушать боль и сохранять рассудок. Но вскоре настойка стала ему нужна даже тогда, когда он не чувствовал боли, поэтому пришлось отказаться от нее, и его единственным обезболивающим стал алкоголь. Впрочем, пить Синклер умел, и даже мать не могла сказать, когда он пил больше, чем обычно.

Но его новый секретарь сразу все поняла – и отчитала его, дерзкая девчонка. При мысли о Куинси граф невольно улыбнулся. Вероятно, он слишком грубо с ней обошелся. Да-да, его поведение совершенно непростительно. И, конечно же, ему следует перед ней извиниться.

– Бродерик, узнай, появился ли уже мистер Куинси, – сказал граф, повернувшись к камердинеру.

– Слушаюсь, милорд. – Бродерик вышел в коридор, чтобы отдать распоряжения.

Тут послышались чьи-то громкие голоса, а затем Бродерик вернулся и с возмущением проговорил:

– Милорд, поведение Томпсона уже переходит всякие границы. Не понимаю, почему вы терпите его. Я бы на вашем месте...

Внезапно дверь отворилась, и на пороге появилась Куинси.

– Вы посылали за мной, милорд?

Синклер тут же забыл о пульсирующей боли в ноге. Куинси смотрела на него широко раскрытыми глазами, и ее щеки были залиты румянцем. Синклер почувствовал, что тоже краснеет.

– Зачем вы позвали меня? – спросила Куинси.

Бродерик нахмурился и проворчал:

– Дерзкий щенок, да как ты смеешь...

– Успокойся, Бродерик, – перебил граф. – Мистер Куинси хочет знать, почему его отвлекли от важной работы. Не так ли, Куинси?

– Я действительно занят, милорд, – в смущении пробормотала Куинси.

– Что ж, не буду вас отвлекать, – сказал Синклер, откашлявшись. – Я хотел только сообщить, что сегодня утром должен прийти пакет с документами. Так вот, когда его доставят, пришлите, пожалуйста...

– Он уже здесь, – ответила Куинси и выскочила из комнаты.

Синклер застонал и схватился руками за голову. Конечно же, ему не следовало посылать за Куинси. Что ж, позже он непременно перед ней извинится. Только бы она не подумала, что он намеренно послал за ней, чтобы она пришла в его спальню.

– Полагаю, вам лучше что-нибудь надеть, милорд, если вы не хотите, чтобы мальчик умер от смущения, – заметил Бродерик.

Синклер снова застонал.

Когда Куинси добралась до библиотеки, она уже почти успокоилась. В конце концов, ничего особенного не произошло. Ведь она и раньше видела полураздетого мужчину, когда они с Мелиндой помогали ухаживать за отцом, прикованным к постели.

Правда, Синклер не был больным стариком. И когда она увидела его в расстегнутой ночной сорочке... Нет-нет, нельзя об этом думать. Ей следует всецело сосредоточиться на работе, для выполнения которой ее наняли. Отыскав пакет, о котором говорил граф, Куинси вышла в коридор и осмотрелась. К сожалению, Томпсона нигде не было, и ей пришлось самой идти в спальню Синклера. Хотя граф все еще лежал в постели, он все же надел темно-зеленый атласный халат. Когда Куинси приблизилась, он оттолкнул Бродерика, стоявшего рядом с бритвенными принадлежностями наготове.

– Вам нужно что-нибудь еще? – Она протянула ему бумаги, и на сей раз ей удалось не покраснеть.

Синклер покачал головой:

– Нет, не нужно. Как продвигается расследование?

– Есть счета от торговцев, которых я не знаю. Думаю, лучше заплатить им побыстрее. Если я возьму ваш экиипаж, то смогу вернуться к ленчу.

– Ехать одному? Я не думаю... А впрочем, поезжайте. – Синклер взглянул на своего камердинера: – Может, возьмете с собой Бродерика?

– В этом нет необходимости, милорд, – ответила Куинси. Бродерик же чуть не задохнулся от возмущения, однако промолчал.