Карточные фокусы - Карташкин Анатолий Сергеевич - Страница 46

Термин шанжировка появился в России после книги Хоффманна. Хоффманн, из уважения к родоначальникам искусства, многие термины дублировал французскими фразами. При переводе эти фразы сохранились, и отечественные фокусники их запомнили. В книге Хофманна дано 6 способов «шанжировок».

Начало XX века – время, когда классицизм карточных фокусов был взломан. Импровизационное буйство, соединившись с пытливой изощренностью, заставило засиять миф о неисчерпаемости карточного волшебства. Появилась масса вариаций известных трюков, возникли хитроумные приемы, поражающие то немыслимой сложностью, то удивительной простотой. Такое, конечно, не могло бы произойти, если бы в искусство карточного тайнодействия не пришли личности – всегда незаурядные, а иногда и великие.

Из интервью, опубликованных в ряде парижских газет:

– "Фокусник" – что означает для вас это слово?

– Человек с колодой карт и маской на лице.

– То есть – вы?

– И любой другой. Имена здесь несущественны.

– Почему вы упомянули о маске?

– Она – символ тайны. Мои лицо и фигура слишком обыкновенны, чтобы уносить зрителей в страну таинственного.

– Вы используете обычную колоду карт?

– Всегда.

– Почему?

– Люблю естественность и ненавижу искусственность. Наклейки, подрезки, заточки – пусть этим занимаются иллюзионные ремесленники.

– Но ведь зрителю не столь важно, какими средствами достигается фантастический эффект.

– Ошибаетесь. Стоит публике узнать, что чудо построено на лесочках и ниточках, она теряет уважение к чародею. Кстати, и коллеги – тоже. Таинственность обязана произрастать исключительно из личного мастерства. Только тогда фокус сумеет подняться до уровня искусства.

– Есть ли у вас любимая колода?

– Нет. Просто некоторые удобнее других.

– А если аудитория предложит вам свою колоду?

– Буду показывать с ней. Такое у меня случалось. Но я не проваливался – ловкость рук универсальна.

– Есть ли у вас любимая масть?

– Нет. Я восхищаюсь колодой в целом.

– Какая ваша любимая карточная игра?

– Я не игрок. Я представляю Тайну.

– Что вы будете делать, если вдруг лишитесь рук?

– Обучусь показывать карточные фокусы ногами.

– Кто вы по духу?

– Романтик. Признаю только мастерство.

– Ваша отличительная черта?

– Страстность. Почуяв новый карточный прием, я не успокоюсь, пока не превращу его из мечты в реальность.

– В чем заключается ваше наслаждение?

– Меня пленяет пластика. Я даже думаю, что в прошлой жизни я был балетмейстером в стае птиц.

– Любимый цвет?

– Их два. Черный и белый. Черный – на первом месте.

– Вы философ?

– Пожалуй. Однажды шутники вымазали сажей мою маску – изнутри. Перед выходом я ее надел, а по окончании выступления снял. И продолжал быть в маске, правда, из сажи. Это меня позабавило.

– Вы оптимист?

– Безусловно. Иначе не стоит жить.

– Ваша мечта?

– Создать радостный, танцевальный полет карт. При этом в полете с картами должны происходить волшебные превращения. И чтобы в этом действии обязательно участвовали мои руки.

Так отвечал на вопросы корреспондентов один из самых известных карточных престидижитаторов – перуанец Хосе Ангенор Гаго-и-Завала, маркиз д'Оригуэла (1851—1913 гг.). Фокусник из породы людей, для которых Тайна – превыше всего. Оберегая свою загадочность, он никому не называл своего подлинного имени. Правда, вездесущие журналисты сумели все-таки рассекретить его инкогнито. Однако "Человек в маске" словно не замечал разоблачений. И на его афише по-прежнему крупными буквами значились только вопросы: "Кто я? Откуда я прибыл? Куда отправляюсь?". Это создавало настроение – зрители заранее настраивались на необыкновенное, и Гаго-и-Завала не обманывал их ожиданий, поскольку престидижитаторская техника была у него выше всяких похвал.

Все происходило очень торжественно. Перед выступлением на стенах развешивались плакаты, где публика читала: "Мой девиз – не верю в то, чего не вижу, и чем больше всматриваюсь, тем меньше вижу". Это, безусловно, интриговало, а потому к моменту появления чародея в аудитории уже царила атмосфера взволнованного ожидания.

И он выходил – человек в маске. Остановившись в центре сцены, он демонстративно засучивал рукава и начинал священнодействовать. Разумеется, представление есть представление. В его программе участвовали манипуляции с монетами и купюрами, выполнялись трюки с сигарами и сигаретами, но они являлись, скорее, прелюдией к карточным чудесам, необходимым вводным дивертисментом, нежели самостоятельной ударной композицией. Карточная фантастика – вот что оказывалось подлинной кульминацией всего вечера. Свидетельствуют А. Вадимов и М. Тривас:

"… По отзывам современников, "Человек в маске" был манипулятором высшего класса. Подобно Боско, он выступал с засученными рукавами, почти без всяких приспособлений. Он умел бросать карту «бумерангом» до последнего ряда в зрительном зале, а когда она возвращалась обратно на сцену, иллюзионист ловил ее не рукой, а колодой карт, причем «бумеранг» оказывался между теми картами, которые заранее называли зрители. Когда было возможно, артист подпускал к себе зрителей совсем вплотную и, ловко манипулируя, «находил» заданные карты в их карманах, волосах, за лацканами пиджаков и вырезами жилетов".

Французский исследователь иллюзионного искусства Огюстен де Лаконье, повествуя о серии концертов, данных Гаго-и-Завала в Театре Робер-Удэна (Париж, 1905 г.), отмечал, что "Человек в маске" во время общения со зрителями "совершенно гениально умеет всучивать публике именно те карты, которые он заранее для этого подготовил". Данное действие, а именно "всучивание нужных карт в руки аудитории" на престидижита-торском языке именуется форсированием (от франц. forcer – вынуждать) и представляет собой один из наиболее сложных в техническом отношении разделов карточного волшебства.

Каким образом их выполнял "Человек в маске"?

Судя по высказываниям самого Гаго-и-Завала, он считал, что если фокусник оставит неподвижными руки, предлагающие зрителю карты на выбор, то провал замысла почти неминуем – "в таком случае очень мала вероятность того, что пальцы зрителя выхватят именно нужную исполнителю карту; оттого-то бездарные чародеи и употребляют ненавистные мне колоды, состоящие из одной-единственной карты". Следуя своему наблюдению "Человек в маске" приводил карты в состояние этакой легкой вибрации, непрерывно перемещая их тем или иным способом, причем карта, на которой был обязан остановить свой выбор зритель, все время оставалась на одном и том же месте не обязательно, кстати говоря, непременно в колоде). Размышляя сходным образом, я отыскал два варианта форсирования, переложенные, естественно, на язык повышенной зрелищности, которые вполне могли присутствовать в репертуаре "Человека в маске". Вот они.

Первый вариант

1. Фокусник держит колоду, обращенную крапом к зрителям, в левой руке, повернутой к залу ладонью, так что левый большой палец располагается на краповой стороне колоды, а остальные левые пальцы (из которых мизинец находится выше прочих) находятся на лицевой стороне колоды (рис.39, а); левая рука при этом полусогнута в локте, а левая кисть удерживается на уровне пояса.

2. Исполнитель делает левой кистью короткое и резкое горизонтальное движение, в результате которого верхняя и нижняя карты колоды остаются в левых пальцах волшебника, а оставшаяся колода летит горизонтально в правую сторону (рис.39б).

3. Правая рука чародея, полусогнутая в локте и повернутая ладонью в сторону зала (таким образом, что правый мизинец оказывается выше прочих правых пальцев), ловит летящую в ее сторону колоду (рис.39в).