Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна - Страница 98

— И даже после этого пленный не заговорил?

— Нет, ваше величество.

— А где нашли письмо?

— В камере у пленного. Кто доставил его, дознаться не удалось.

— Не удивительно, — заметил Барден.

— Прикажете допросить тюремщиков?

— Нет, Риттер, это ни к чему. Письмо не имеет никакого значения.

Командующий неопределенно пошевелил бровями, что означало: "Вам виднее". Он давно отвык оспаривать приказы императора.

— А что прикажете делать с Клингманном, ваше величество? Провести допрос в более жесткой форме?

— Лучше отправьте парня на границу, — ответил Барден и добавил: — Кажется, он давно уже рвется на войну.

Он замолк, задумавшись. Риттер терпеливо ждал. По спальне гулял сквозняк, ноги стыли на голом каменном полу. Риттер думал о том, как бы поскорее вернуться в постель, под теплое меховое одеяло, а император вовсе не замечал холода и сидел неподвижно, подперев рукой подбородок.

— Я хочу видеть пленного, — сказал он вдруг.

— Сейчас? — ужаснулся Риттер, поняв, что о возвращении в постель ему лучше забыть.

— Сейчас, — подтвердил Барден. — Немедленно.

За полгода Барден успел привыкнуть, что его юная ученица смотрит на него не иначе как с восторгом и обожанием. Он вообще привык видеть сильные чувства в обращенных на него взглядах людей. Но так, как Илис, не смотрел на него никто.

А теперь в ее черных глазах была печаль, укор и настороженность. Еще сама того не понимая, она начинала его бояться, а скоро начнет ненавидеть. Барден подавил невольный вздох и сказал себе: надо с этим кончать.

— Ты не уехала? — спросил он отрывисто, подняв взгляд от бумаг, загромождавших его письменный стол.

Илис опустила ресницы.

— Как видите. А вы хотите, чтобы я уехала, учитель?

— Я уже говорил тебе, что военный форт — неподходящее место для молодой девушки.

— Однако, до сих пор вы не слишком возражали против моего пребывания здесь. Скажите честно, герр Данис, вы на меня очень сердиты?

— Вовсе нет.

— Я вам почему-то не верю.

— Дело твое, Лисси, верить мне или нет.

— Вы же разговариваете со мной сквозь зубы! — теперь Илис смотрела прямо ему в лицо.

— Тебе это кажется.

— Нет, не кажется, — настаивала невыносимая девчонка. — Раньше такого никогда не было.

Барден промолчал. Выяснять с ней отношения или объяснять что-либо он не собирался. Он не привык отчитываться в своих поступках.

— Полагаю, — сказал он, — ты дожидалась меня не просто так. Ты хотела мне сказать что-то.

— Да, правда, — кивнула Илис. — Я хотела поговорить с вами о Грэме.

— Нет. О нем мы разговаривать не будем.

— Почему?

— Потому что это не имеет смысла.

— Что-то я вас не понимаю, — тихо проговорила Илис. — Как это — не имеет смысла?

— Очень просто. Грэм Соло мертв. Как по-твоему, есть смысл разговаривать о покойниках?

— Мертв? — еще тише переспросила Илис, слегка побледнев. — Это правда?

— Я тебя когда-нибудь обманывал, Лисси?

— Поклянитесь!

— Чем ты хочешь, чтобы я поклялся? — спокойно спросил Барден.

Илис медленно привстала со стула.

— Вы убили его?

Барден молчал и смотрел на нее. Губы у Илис вдруг начали прыгать.

— Вы что же — запытали его насмерть? Ну, отвечайте! Что же вы молчите? Убийца! — крикнула она вдруг. — Ненавижу вас!

Не дождавшись ответа, она сделала то, чего Барден никак не мог от нее ожидать. Он-то приготовился встретить и отразить очередное разрушительное заклинание, порождение ее гнева, но Илис внезапно рухнула обратно на стул, уронила руки на стол, голову — на руки, и расплакалась. Барден слегка опешил. Он и не подозревал, что Илис вообще способна плакать.

Он не двинулся с места и не сделал никаких попыток успокоить ее, но только когда Илис, слегка успокоившись, подняла, наконец, голову, она обнаружила на столе перед собой белоснежный платок и металлический кубок с водой.

— Выпей воды, — сказал Барден тихо. — Это поможет тебе взять себя в руки.

Илис схватила кубок двумя руками и стала пить. Зубы у нее стучали, и половину воды она пролила на себя. Выругавшись, Илис отпихнула кубок, едва не опрокинув его, подцепила со стола салфетку и принялась яростно вытирать ею лицо. Барден, с видом отстраненным и почти равнодушным, наблюдал за нею, опершись локтем о стол.

— Простите за истерику, — смогла, наконец, выдавить из себя Илис. — Уже все, я уже почти успокоилась.

Барден кивнул, продолжая молчать.

— Вы язык проглотили? Или просто не хотите со мной разговаривать?

— Нет, Лисси. Я просто не знаю, что тебе ответить.

— Не знаете? — Илис хлюпнула носом, утерла последние слезы и пошла в атаку. — Вы могли бы, например, начать оправдываться, напомнив мне об интересах империи и все такое. Или указать мне на то, что и я тоже виновата в смерти Грэма. Или…

— Достаточно, — тихо прервал ее Барден. — Вот видишь, ты и сама все знаешь. Что же ты хочешь услышать от меня?

— Сволочь вы все-таки, — тоскливо сказала Илис. — Если вы знали, что так все кончится, почему меня не остановили?

— Вообще-то, я пытался.

— Плохо пытались.

— А своей головой ты подумать не могла?

Возразить на это было нечего. Илис сидела, мрачно глядя на императора покрасневшими глазами, и в голове у нее было пусто. До того, как расплакаться, она действительно какой-то момент ненавидела Бардена, но теперь чувствовала только тоску и горечь.

— Мне придется уехать, — сказала она.

— Я знаю, — ответил Барден.

— Навсегда уехать.

— Разумеется, навсегда.

— И вам это все равно? — вырвалось у Илис.

— Какая разница? Все равно остаться ты не сможешь.

Илис немного подумала. Опять Барден был прав. Какая-то часть ее души очень хотела остаться, но с каким чувством она будет каждый раз смотреть на него?

— Да, не смогу, — подтвердила она после паузы.

— Имей в виду, Лисси, что любой храм Гесинды в империи с радостью примет тебя.

— Н-нет, — с запинкой сказала Илис. — Не думаю, что я останусь в Касот. Здесь слишком велики шансы снова наткнуться на вас.

— Тогда будь осторожнее, — кивнул Барден. — Насколько мне известно, Авнери еще не отказались от своих намерений относительно тебя.

— Ничего, как-нибудь. Прятаться я научилась хорошо. Хотя, кажется, я за последний год слегка отвыкла от этого.

Они помолчали, глядя друг на друга. Барден изо всех сил сдерживался, чтобы не прибегнуть к ментальной магии и не объяснить напрямую Илис все то, что не мог сказать вслух. Сентиментальным я становлюсь на старости лет, подумал он с неудовольствием. Ничего, ничего, терпи, не развалишься. Смог соврать, смоги и вытерпеть последствия своего вранья.

Когда он спустился вслед за Риттером в подвал форта и снова увидел Грэма, то сразу подумал: лучше пусть Илис считает своего друга мертвым, чем узнает, во что он превратился. И дело было не только в физических увечьях, хотя поломали его изрядно, а слепили после кое-как. Барден смотрел глубже и видел иное: в Грэме не осталось ни воли к жизни, ни той внутренней силы, которая так восхитила его при первой встрече. В нем вообще ничего не осталось.

— Только пожалуйста, пожалуйста, не говорите мне, что мы с вами еще встретимся! — снова заговорила Илис молящим тоном и для пущей убедительности даже прижала руки к груди. — Меня ваши предсказания пугают до дрожи!

— Не скажу, — усмехнулся Барден, сверкнув глазами, и добавил: — Не забудь заглянуть к Марку. Он расстроится, если ты уедешь, не попрощавшись с ним.

Сборы прошли быстро. За все время скитаний у Илис так и не получилось обременить себя множеством личных вещей. Нарядные платья с длинными юбками и широкими рукавами помещались в одном, не слишком большом сундуке, но Илис не собиралась брать их с собой. Они были сшиты по настоянию Бардена и на его деньги и, по сути, принадлежали ему. Все остальные вещи Илис поместились в небольшую потрепанную сумку, приплывшую с ней на материк из Истрии.