Химеры — навсегда! Файл №314 - Картер Крис (1) - Страница 9

— Уберите свет!!! Он режет мне глаза!!!

— Ма-алчать, заключенный! Встать! Смир-рно! К тебе пришли!.. Агент Молдер, агент Скалли, прошу…

— Уберите свет!!!

— Ма-алчать!

— Э-э, м-м, сержант. Закройте дверь, будьте добры. Нет, с другой стороны. Выйдите из камеры.

— Не положено. Агент Скалли, этот субъект опасен.

— Ничего-ничего. Со мной партнер Молдер, мы привыкли полагаться друг на друга. В случае чего вас позовут, сержант.

— Агент Молдер?

— Идите, сержант. Когда будет нужно, вас позовут.

— Под вашу ответственность. Личную ответственность.

— Само собой, сержант. Само собой. И дверь закройте, закройте.

— Не положено.

— Заприте и проследите, чтобы никто из посторонних нам не помешал.

— Из посторонних в камере — вы, сэр, и ваша… ваш партнер.

— Сержант! Выполнять!

— Если вы настаиваете на том, что агентам ФБР самое место в тюремном карцере, то…

— Сержант! Кругом!!!

— Есть, сэр!

Скрежет закрываемой двери. Лязг ключа.

— Джордж Магулия? Я — агент Молдер. Это — агент Скалли.

— Я не вижу. Я вас не вижу. Темно.

— Мы тоже не видим вас. Но вы сами попросили убрать свет.

— Не до такой же степени.

— Если я включу фонарик, это вас не обеспокоит?

— Сколько ватт?

— Точно не знаю. Не более десяти. Две пальчиковые батарейки.

— Не более десяти — потерплю. Вклю-найте.

— Так вот вы какой, Джордж Магулия…

— Нет! Не светите на меня! Светите в сторону! В стену!

— Так?

— Да. Пусть так.

— У вас болят глаза?

— У меня всё болит!

— Всё?

— Всё!

— Волосы болят?

— Болят!

— Вы лжете, Магулия. У вас нет волос. Вы обриты наголо.

— Начальник, ты тюремную крысу видишь? -Где?

— Здесь!

— Нет.

— И я не вижу. А она есть.

— Принято, Магулия. С логикой у вас в порядке. А с психикой?

— Что тебя не устраивает в моей психике, начальник? Что?! Что?!! Я нормален!!! Нормален!!!

— Успокойтесь, Магулия.

— Молчи, женщина!!! Мужчины разговаривают — ты молчи!!! Я спокоен!!! Я совершенно спокоен!!!

— Оно и видно, Магулия, оно и видно. Вы были так же спокойны, как сейчас, когда убивали ни в чем не повинных людей?

— Начальник, скажи ей, чтобы она молчала! А вот с тобой я говорить буду, я готов.

— Скалли, помолчи.

— Молдер, я не понима…

— Скалли, закрой рот! Ненадолго. Скалли?

— Так-то лучше. Ну, Магулия? Она молчит. Я тебя слушаю. Почему ты сказал, что вот со мной говорить будешь?

— Ты ведь Молдер, начальник? Фокс Молдер? Агент ФБР?

— Знаешь меня?

— В кино видел. Ты там, правда, моложе.

— Я не снимался в кино.

— Как не снимался, слушай! Я же видел! Еще в России — по видеомагнитофону! «Икс-файлы», да? Много серий! Ты — Молдер, она — Скалли.

— Я не снимался в кино. Она — тоже.

— Ва! Но я же видел! Ты всегда правильно думаешь, но все считают, что у тебя винтика в голове не хватает. А она тебе тоже никогда сначала не верит, но потом говорит, что тоже так думала с самого начала. Женщина, да!

— Молдер, пошли отсюда! Ш-шизик! У него глюки! Дай ему один автограф и два раза по морде — и пошли отсюда!

— Погоди, Скалли, погоди.

— Да не буду я годить! «Икс-файлы» для него кино, понимаешь!

— Начальник, ты мужчина или нет?! Она тебя что, не слушается?! Если бы у нас в Гори женщина без спросу рот открыла, я бы…

— …язык ей вырвал?! Да, Магулия? Да?! И глаза выколол? И гениталии отрезал? Да?!

— Начальник, зачем за слово ловишь? Разве я так сказал? Я так не сказал!

— Не сказал, но сделал. Да, Магулия? Семь раз, да?

— Почему — семь?

— А сколько?

— Начальник, зачем опять за слово ловишь? Ты сказал семь — значит, семь.

— Семь. Мужчин. Они, что, без спросу рот открыли? Но они ведь мужчины, не женщины. Магулия, интимный вопрос можно?

— Ты начальник, тебе все можно.

— Магулия, ты разницу между мужчиной и женщиной хорошо знаешь? Не путаешь?

— Не понял, начальник. Я по-английски немножко плохо понимаю. Разницу между кем?

— Короче, гм-гм… Магулия, ты… как ты относишься к «голубым»?

— К голубым кому?

— К гомосексуалистам, короче.

— Ва! Начальник! Это разве люди? Это не люди! Убивать их надо, чтобы не позорили звание мужчины!

— Божья заповедь гласит: не убий. МагуЛИЯ?

— Эщщи!

— Не веришь в бога, Магулия?

— Не верю богу, начальник. Он сам первый задницу показал и заставил человека на нее молиться!

— Полегче, Магулия, полегче.

— А что, не так, начальник?! Библию читал? Там что написано? Там написано: «И потом сказал он: лица моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть меня и остаться в живых. Я поставлю тебя и покрою тебя рукою моею, доколе не пройду. И когда сниму руку мою, ты увидишь меня сзади, а лицо мое не будет видимо». Понял, начальник?! В лицо Бога никто не видел, а на его задницу все молятся тысячу и тысячу лет и думают: вот он какой, лик божий! А потом удивляются, откуда столько много пидарасов взялось!

— И ты решил самолично сократить их количество хотя бы на семь?

— Начальник? Я… э-э… плохо по-английски. ..

— Молдер, не тяни пустышку. Я ведь тебе показывала их медицинские карты!

— Скалли, помолчи!

— Молдер, а я тебе повторяю…

— Молчи, женщина!!!

— Молодец, начальник! Мужчина!

— Я мужчина, Магулия, ты мужчина. Поговорим как мужчина с мужчиной. Ты убил этих семерых потому, что они все были гомосексуалистами?

— Кто?

— Те, кого ты убил.

— Почему семерых?

— А сколько?

— Э-э, начальник. Ты меня не путай опять. Сказал — семерых, значит — семерых. Вы сколько трупов нашли?

— Семь.

— Значит, семь.

— Семь гомосексуалистов, так?

— А они что, все пидарасы были?

— Ты меня спрашиваешь, Магулия? Это я тебя спрашиваю, Магулия!

— А я откуда знаю?! Я их не трахал!

— Да, ты всего-навсего их убил! За то, что они гомосексуалисты, так?!

— Ва! Если бы знал, что они пидарасы, убил бы!

— Момент! Что еще за «если бы»?!

— Но я же не убивал!

— Та-а-ак! Один, два, три, четыре, пять, шесть…

— Начальник, не убивал я!

— … семь, восемь, девять десять…

— Не я, начальник!!!

— …одиннадцать, двенадцать… Уф-ф… А кто? Кто?!

— Он! Вот он!!!

— Где?

— Там!

— Там? За стеной? Что ты пальцем в стену тычешь, Магулия? Где? В соседней камере? Кто там?

— Да позволит мне мой повелитель Молдер разомкнуть уста?

— Скалли, не выпендривайся! Говори.

— Можно, да?

— Скалли!

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель.

— Скалли И!

— Там, куда тычет этот… с позволения сказать, мужчина, за стеной не соседняя камера, а тюремный коридор, откуда мы сюда и попали. Лучше посвети на стену. Видишь?

— О! Ничего себе, образина! Кш-ш-шмар!.. Магулия! Это ты?!

— Это не я! Это Оно!

— Нарисовал ты?!

— Я.

— Зачем?

— Чтобы отогнать! Если Его нарисовать правильно, то есть похоже, — можно отогнать! Не всегда, не всякий раз! Но — можно!

— Ты нарисовал Его правильно? Как Брежнева? Тогда, в России?

— Что — Брежнев, эщщи! Брежнев тогда уже мертвый был! Чучело! А Оно — не чучело! Оно — живой. Вечно живой!

— И ты его нарисовал. Он у тебя на картине — как живой? Похож? Магулия!

— Не знаю! Я не знаю! Я ТАК вижу! Не знаю.

— Ты же талантливый художник, Магулия, не так ли?

— Я талант! Не я сказал! Оно!

— Оно сказало, что ты — талант?

— Оно не сказало! Оно выбрало! Оно не вселяется в ничтожеств!

— Почему?

— Когда большая идея попадает в маленькую голову, то может там вырасти только до размеров этой головы!

— Это Оно тебе сказало?

— Это Достоевский сказал.

— Кто такой Достоевский? Поляк? Тоже эмигрант? Нелегал?

— Достоевский — это Достоевский.

— Молдер, Достоевский — это их русский писатель, их икона.