Книга желаний (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 84

Фоме было немного жаль степной народ, который живет, не ведая об истинной вере, поклоняется луне и звездам, строит дома из досок и звериных шкур, а богатство считает в кобылицах. После смерти души их попадут в ад. Конечно, следовало бы рассказать про Господа, сотворившего мир из Хаоса, и про врага Его, что нечисти всякое покровительствует и мир разрушить пытается.

Но что-то подсказывало — не поверят.

Удивительно, но идея заговорить с воином, охраняющим шатер, пришла в голову робкому Фоме, который, в одночасье растратив всю робость, расспрашивал стражника буквально обо всем, а тот отвечал. Вальрику оставалось сидеть и слушать. Он уже узнал достаточно, чтобы понять: просто так уйти из кочевья не получится. Стойбище насчитывало почти три сотни воинов, это не считая женщин и стариков. Часть людей, правда, находилась где-то в степи, охраняя табуны, но и осталось немало. Пожилого воина, чей разъезд наткнулся на лагерь звали Ука-Тон, он приходился младшим братом Великому Хану и имел право возложить седло на спину белой кобылице. Насчет кобылицы Вальрик не очень-то понял, но на всякий случай запомнил — очень уж уважительно говорил об это стражник. Еще одной личностью, с которой придется считаться, был шаман, умеющий по конскому следу толковать волю богов.

К Великому Хану их позвали на закате, Вальрик не знал, следует ли считать данный факт доброй приметой или совсем наоборот. Хорошо хоть оружие не забрали.

Шатер Хана выделялся размерами и цветом: шкуры, использовавшиеся для его построения, все до единой были снежно-белого цвета. А у входа стояли врытые в землю столбы, украшенные лошадиными хвостами, тоже, кстати, белыми. Вероятно, это свидетельствовало о высоком положении хозяина шатра.

— Когда Лунный конь взглядом своим выделяет кобылицу в табуне, то на свет появляется белый жеребенок. Это говорит о милости небес. В табунах Великого Хана больше половины белых лошадей! — В полголоса пояснил один из сопровождающих, и Вальрику показалось, что в словах этих больше зависти, чем радости за любимого небесами повелителя.

Внутри шатер почти ничем не отличался от того, в котором Вальрик провел сегодняшний день, разве что чище, да и на полу вместо старых шкур — меха и расшитые цветными нитками подушки. Великий Хан восседал на невысоком стульчике, был он стар и седовлас, но суровый взгляд говорил, что годы не коснулись ни разума, ни воли, а лишь прибавили правителю мудрости. По левую руку Великого Хана на мягких подушках восседал уже знакомый Вальрику Ука-Тон, младший брат Хана, а по правую — странное сгорбленное существо со всклоченной шкурой, перьями и длинной лошадиной гривой. Вальрик даже не сразу сообразил, что это человек, настолько удивительно было его облачение.

— Они! — Человек вскочил и, вытянув в сторону Вальрика руки, завопил. — Вижу! Вижу, Великий Хан, беды грядущие вижу! Кровь вижу! Смерть вижу! Прольются слезы дев невинных! Пламя погребального костра вознесет к Великой степи чью-то душу… Слышу, слышу, вопли гневные… И цокот копыт Лунного коня…

От шамана — а Вальрик решил, что перед ни именно шаман — воняло ненавистью и злобой, но странное дело, чувства эти были адресованы не пленникам, а Великому хану.

— В своем шатре принимаешь их, как друзей, — продолжал завывать Ай-Улы, потрясая худосочными руками, многочисленные браслеты тревожным звоном вторили словам провидца, а лошадиные хвосты растревоженными змеями метались вокруг лица. — Но злобой черной ответят на ласку твою, Великий Хан. Дурное задумали они…

— Хватит. — Великий Хан сказал это тихо, но шаман моментально подчинился, будто бы только и ждал команды.

— Кто вы?

— Мы? Мы простые путники.

— Путники? — Хан усмехнулся. — И куда же направляются путники, которые пытаются пересечь Степь пешком?

— Путь наш лежит к Серым горам, за которыми несет воды река Лана.

— Серые горы лежат в двадцати днях пути отсюда, но ты ошибаешься, странник: река Лана находится перед ними, а не за ними. За Серыми горами лежат Проклятые земли, вместилище демонов.

— Проклятые земли? — Вальрик растерялся. — А разве мы не на…

Князь запнулся, вряд ли степняки обрадуются, услышав, что отряд пришел из Проклятых земель, еще примут за демонов и сожгут от греха подальше.

— Прости, Великий хан, но, кажется, мы немного сбились с пути. Могу ли я узнать, как называется страна твоя?

— У меня нет страны, юноша, чьего имени я не знаю, мы живем в степи и это наш дом. Люди, обитающие в городах, зовут нас дикарями, сами мы называем себя детьми Лунного коня.

— Прошу Великого хана не гневаться на невежливость мою, — Вальрик поклонился, — меня зовут Вальрик, сын Володара, я князь крепости Вашингтон и прилегающих земель. Со мной лучшие из воинов и святые братья.

— Вижу, что, не взирая на молодость, ты умен и вежлив. Что за нужда вынудила тебя покинуть родные земли?

И Вальрик, поняв, что отвертеться от объяснений не выйдет, принялся рассказывать.

Солнце катилось по небосводу, сначало медленно и лениво, прогревая землю, потом быстрее и быстрее, но все равно слишком медленно. Не помню, чтобы я когда-либо ждала заката с таким нетерпением. Признаться, степняки стали весьма неприятным сюрпризом, кто бы мог подумать, что Проклятые земли настолько плотно заселены? Сначала горы, теперь, видите ли степь, а дальше что? Влажный тропический лес или ледяная пустыня Антарктики?

Я была растеряна и зла. Я не знала, что делать дальше и… я устала. Почему я раньше не заметила, насколько устала? Одно лишь прикосновение сайвы, случайное, занявшее долю секунды прикосновение, и все силы исчезли. Жажды и той не было. Одно только желание вырваться, выбраться из чертова круговорота, домой попасть…

Рубеус не согласится. Рубеусу нужны люди. А я? Нужна или нет? Не знаю. Связь неуловимо изменилась, стала слабее что ли? Из-за сайв? Из-за хаоса? Я почти не слышу его, так, как должна слышать. Робкие отголоски эмоций, размытая акварель, случайное изображение, смысл которого не понятен. И больно, и обидно, и солнце еще высоко, и этот странный шепот, появившийся внезапно.

Шепот?

Скорее напев, капризная скрипка, вальяжная виолончель, робкая арфа и древний рокот органа… Ветра. Я снова их слышала!

Кто-то уговаривал, кто-то требовал, кто-то возражал, а я, лежа в теплой остро пахнущей землей колыбели, тихо радовалась.

— Вставай, вставай, вставай… — скользил по земле Валь.

— Спи-спи-спи, — возражал Истер. — Рано-рано…

— Больно-больно, — шелестел Анке.

— Скоро-скоро, — обещал Яль.

Верю. Скоро. Солнце сядет и… неужели получилось? Неужели мы за границей Аномалии?

— Да-да-да… — отозвались Ветра хором.

Странности продолжались. В принципе, от Аномалии можно было ожидать чего угодно, но чтобы Коннован вдруг появилась в сотне километров севернее, причем по другую строну гор…

Даже если бы ей удалось переправиться через раскинувшийся внизу лагерь, не потревожив тангров, то Карл все равно почувствовал бы ее присутствие так же, как ощущал его сейчас. Тем более, что изначально возникшая после грозы связь указывала совершенно иное направление, потом вдруг исчезла, а появившись, удивила четкостью и сменой диспозиции объекта.

Чертовщина.

Или моментальное перемещение в пространстве, что не возможно. Еще перед самой войной, была научно доказана невозможность осуществления так называемых "нуль-переходов". Пространство — структура цельная…

Сайвы разрушают эту целостность, следовательно… следовательно Коннован весьма и весьма повезло, хотя она вряд ли подозревает об этом везении. Кстати, восстановившаяся связь говорила и о том, что девочке удалось избавиться от Аркана.

Интересно, что она сделала с людьми?

Правда, в настоящее время Карла волновал другой вопрос: что делать ему? Старый план, согласно которому на поиски Базы отправлялась Коннован, а Карл получал передышку и возможность разобраться с текущими делами: к примеру, понять, кто оказался настолько безумен, чтобы использовать Безымянный ветер. И сколько правды в чертовых снах. И вообще что за безумие творится там, снаружи.