Из бездны — к небесам - Картленд Барбара - Страница 29

— Как вы можете думать о смерти, когда вы принадлежите мне? Теперь я знаю, что никогда не смогу ни потерять вас, ни позволить вам уйти!

На минуту показалось, что ее лицо озарилось солнцем.

— В-вы хотите сказать… что я могу остаться… с вами… и не выходить… замуж?

— Вы выйдете замуж за меня! — решительно заявил маркиз.

Ее взгляд ясно сказал ему, что эта мысль никогда не приходила девушке в голову, и он продолжал:

— Вы должны, моя дорогая, попытаться простить мне мою невероятную слепоту и глупость, которые до последней минуты не давали мне понять, что я люблю вас, что вы единственная, кого я хотел бы назвать своей женой!

— Вы… вы действительно… так считаете?

— Я люблю вас! — ответил маркиз просто.

Он снова и снова целовал ее, и его поцелуи были долгими, медленными, но требовательными, а Кистне казалось, что ее душа ускользает от нее к нему, что она перестает быть сама собой и становится тем, кого любит…

Прошло немало времени, и на небе зажглись первые звезды, когда маркиз произнес:

— Думаю, мое сокровище, нам пора покинуть это опасное место. — Голос маркиза звучал как-то странно. — Если вы упадете в озеро сейчас, то мы скорее всего утонем вместе!

Кистна испуганно вскрикнула:

— Вы должны быть осторожны… очень осторожны!

Маркиз улыбнулся.

— Именно это я хотел сказать вам: стойте спокойно и крепко держитесь за меня, пока я не развяжу веревку.

С этими словами он наклонился, отвязал веревку, поднял тяжелый мешок с камнями и бросил его в воду.

С громким всплеском мешок скрылся под водой, и маркиз с ужасом понял, что, опоздай он на несколько секунд, Кистну уже невозможно было бы спасти.

Никто никогда не узнал бы, что с ней случилось, и даже ее тело вряд ли когда-нибудь было бы обнаружено.

Словно боясь даже думать о таком ужасе, маркиз взял Кистну на руки и понес прочь от обрыва.

— Я должен бы очень-очень сердиться на вас! — сказал он.

— П-пожалуйста, простите меня, — умоляла Кистна. — Я… слишком… люблю вас… поэтому предпочла бы… скорее умереть… чем расстаться с вами.

— Мы никогда не расстанемся! Теперь я понял, хотя давно должен был понять это, что не представляю себе жизни без вас!

— Я думала, — сказала Кистна тихо, — что если бы вы… смогли полюбить меня… хотя бы на месяц… неделю… даже на один-единственный день… Я была бы… так благодарна… что не просила бы большего.

— Но вы должны получить больше, намного больше!

Например, меня, — до конца наших дней!

Кистна тихо воскликнула.

— Именно этого я хочу: быть с вами… любить вас — это значит оказаться… на Небесах.

Маркиз опустил ее на землю под цветущим миндальным деревом.

— Если возможен рай здесь, на земле, — сказал он, — я подарю его вам. А вы должны подарить его мне.

— Так и будет… — ответила Кистна и потянулась к нему губами.

Потом они медленно пошли к дому, и дорога эта была долгой.

Каждое слово Кистны будило в маркизе желание целовать ее снова и снова, и когда они наконец вышли к аббатству, окна которого были ярко освещены, маркизу показалось, что любовь подарила девушке красоту, подобную солнцу. Она светилась от счастья, и это счастье передавалось ему.

Держась за руки, они вошли в библиотеку, где нашли уснувшего в кресле Перегрина. У него на коленях лежал недочитанный номер «Тайме».

Прежде чем они окликнули его, Уоллингхем открыл глаза, словно ощутив их присутствие в комнате.

— Где вы были? — начал он. Затем, заметив выражение их лиц, он с возгласом изумления вскочил с кресла. — Что случилось? — спросил он, зная, что вопрос излишен.

Ему ответила Кистна — Кистна, которая за этот вечер изменилась до полной неузнаваемости.

— Мы собираемся… пожениться! — сказала она, захлебываясь от счастья.

Перегрин издал вопль восторга и подбросил газету в воздух.

— Ура-а-а! — воскликнул он. — Именно на это я и надеялся! Поздравляю, Линден! Я знал, что рано или поздно вы поймете…

Маркиз, обернувшись, улыбнулся Кистне Увидев выражение его глаз, Уоллингхем понял, что все, чего он искренне желал своему другу, сбылось.

После множества фальстартов и разочарований маркиз все-таки выиграл скачку, главным призом в которой была любовь, прежде ускользавшая от него.

Уоллингхем, заметив, как они смотрят друг на друга, понял, что на время о нем забыли и он прерывает нечто настолько прекрасное, что это почти вызывает боль, но все же сказал:

— Мы должны выпить за это! Думаю, стоит приказать принести бутылку шампанского?

— Думаю, куда важнее, чтобы Кистна поела, — заметил маркиз.

— Я слишком счастлива, чтобы чувствовать голод, — ответила она.

— Все равно. Вам необходимо что-нибудь съесть — хотя бы для того, чтобы сделать мне приятное.

— Вы же знаете, я сделаю все, чтобы… доставить вам удовольствие, — сказала Кистна тихо. Они стояли рядом и смотрели в глаза друг другу, словно говорили без слов, не в силах поверить в обретенное счастье.

— Вы звонили, милорд? — спросил дворецкий, появляясь на пороге библиотеки.

Маркиз с усилием вернулся к реальности.

— Попросите повара приготовить легкий ужин для мисс Кистны и пришлите сюда бутылку шампанского.

— Хорошо, милорд.

Дворецкий уже собирался закрыть за собой дверь, когда рядом с ним возник один из лакеев. Дворецкий принял из его рук серебряный поднос, на котором лежал конверт, и передал его маркизу.

— Милорд, это письмо получено несколько минут назад. Насколько я могу судить, оно прибыло на почтовую станцию слишком поздно, чтобы его отправили в обычное время, но на конверте стоит пометка «Срочное», и оно пришло из-за границы, поэтому начальник почты прислал с ним своего сына.

Маркиз взял конверт с подноса.

— Поблагодарите его, — сказал он дворецкому, — и наградите мальчика.

— Я прослежу за этим, милорд.

Маркиз взглянул на конверт и сказал с улыбкой:

— Это письмо из Рима. Оно, должно быть, касается моей подопечной, Мирабел.

Он снова улыбнулся Кистне и добавил:

— Теперь, моя дорогая, вам не нужно изображать ни ее, ни еще кого-нибудь. Все, чего я хочу, — это чтобы вы были самой собой и моей женой!

— К-когда… мы сможем… пожениться?

— Я не собираюсь ждать дольше, чем это необходимо, — ответил маркиз. — И я не настаиваю на том, чтобы свадьба была слишком пышной.

Кистна вскрикнула:

— О да… пожалуйста… пусть там не будет никого… кроме нас.

— И Перегрина, — добавил маркиз. — Он будет вашим посаженным отцом и шафером!

— Благодарю, — сказал Уоллингхем сдержанно — Удивительно, что вы не требуете, чтобы я еще и играл на органе!

— Я бы потребовал, если бы думал, что вы на это способны! — поддразнил его маркиз.

— Конечно, мы хотим, чтобы вы присутствовали на нашей свадьбе, — сказала Кистна.

Затем она посмотрела на маркиза и, волнуясь, спросила:

— Это… правда? Вы действительно… вправду собираетесь… жениться на мне?

— Это правда! — заверил ее маркиз.

Затем, словно не в силах справиться с собой, он обнял Кистну за плечи и прижал к себе.

Она несмело прислонилась щекой к плечу маркиза и тут же, словно смущенная таким открытым проявлением своих чувств, сказала:

— Вскройте письмо, ведь на нем пометка «Срочное».

На самом деле она очень боялась, что в конверте окажется известие, которое помешает маркизу жениться на ней так скоро, как он намеревался.

Маркиз, похоже, тоже испытывал беспокойство по этому поводу. Во всяком случае, он подошел к столу и, взяв золотой нож для разрезания бумаги, украшенный драгоценными камнями, вскрыл конверт и вынул тонкий лист бумаги.

Пока маркиз читал письмо, Кистна не отрываясь смотрела на него, и ее глаза, по мнению Перегрина, весьма красноречиво говорили о любви. Закончив чтение, маркиз поднял глаза и улыбнулся:

— Говорят, что молния никогда не ударит дважды в одно и то же дерево. Но, похоже, одна свадьба притягивает другую!