Карма любви - Картленд Барбара - Страница 27

День клонился к вечеру и солнце начинало садиться, когда старший сержант наконец ликующе воскликнул:

— Шуба!

Он вытянул вперед руку, и там впереди на золотистом фоне гор Орисса разглядела крыши и стены форта.

Это был типичный английский форт, окруженный земляным валом и построенный на такой высоте, чтобы враг, приблизившийся к нему, оказался в самом невыгодном положении, поскольку ему предстояло взбираться по голому крутому склону, прежде чем он достигнет хотя бы внешних стен.

— Дело сделано, старший сержант! — воскликнула Орисса.

— Да, мэм-саиб.

— Все вокруг кажется таким тихим и спокойным, — тихо добавила она, оглядывая снежные пики за фортом и горы, уходящие к востоку и западу.

— Когда вспыхивает племенная вражда, невозможно увидеть врага, пока он не выстрелит. — Старший сержант нахмурился.

Ориссе пришли на память слова майора Мередита:

«На северо-западе воинственные дикари устраивают засады за каждым камнем и каждым вади».

До Шубы оставалось еще по меньшей мере мили три, когда у Ориссы вдруг появилось странное чувство, что за ними следят.

Может быть, свирепые туземцы засели по обе стороны дороги в холмах и в этот момент направляют на них дедовские длинноствольные ружья или уже держат путников на прицеле?

Теперь она поняла, почему старший сержант сменил свой мундир на простую одежду.

— Очень надеюсь, — прошептала она, — что враги, если действительно они следят за нами, не сочтут нас достойными пули.

— Будем надеяться, мэм-саиб, — согласился старший сержант хриплым голосом.

— Несомненно, ужасные подозрения — плод моей собственной фантазии, — пробормотала Орисса.

Все же ее не покидал леденящий сердце ужас, почти предчувствие, что им, возможно, не достичь Шубы.

Впервые с тех пор, как они выехали из Пешавара, старший сержант стегнул кнутом круп лошади.

Лошадка поскакала во всю прыть, а хрупкий ящичек тика-гхарри мотался под грохот колес из стороны в сторону, наполняя ущелье оглушительным грохотом. Лошадь и повозка мчались с огромной скоростью, спеша укрыться в безопасности под защитой форта.

Орисса вцепилась в борт повозки, стараясь удержаться на жесткой деревянной скамейке.

— Чего мне бояться? — уговаривала она себя. — Вокруг мир и покой!

Форт на холме и горы за ним купались в великолепном свете закатных лучей.

Небо все еще оставалось ясным. Даже вечерняя звезда еще не взошла. Но долина уже окунулась во мглу, и только вершины окаймляющих ее гор сияли, ловя последние лучи дневного светила.

— О Господи, защити, не допусти нашей гибели на пороге дома! — всей душой молилась Орисса.

Она не могла понять, откуда эти страхи, но она боялась, отчаянно боялась.

Она помнила, как в детстве ее преследовали странные видения, несвойственные ни ее возрасту, ни ее пониманию, — она как бы ощущала нечто особенное и необъятное, сознавая, что есть что-то иное за обыденным, повседневным.

Она всегда знала, что за миром будничной рутины скрывается еще один мир — обитель богов и богинь, почитаемых ее няней и слугами-индусами, и что для нее тот, другой мир столь же реален, как и для них.

Вновь оказавшись в Индии и откликаясь душой на незримые струны высшей мудрости, она твердо знала, что сейчас и она и старший сержант находятся на грани жизни и смерти.

— Господи, спаси и помилуй! Господи… спаси и сохрани! — шептала Орисса.

Она не сомневалась: сейчас сикх молится богу своих предков точно так же, как и она своему.

Однако лошадка благополучно проскакала вдоль всей плоской равнины до самого подножия холма, на котором вздымался форт.

Дорога змеилась по склону. Так ее проложили для того, чтобы облегчить подъем волам, втягивавшим тяжелые пушки, лошадям, впряженным в груженые повозки, а также солдатам, измученным долгим дневным переходом по жаркой равнине.

Они ехали по этому серпантину все выше и выше, и Орисса затаив дыхание надеялась, что в последний момент опасность, которую она так живо ощущала, не обернется разящей пулей.

Наконец, когда был сделан последний поворот, она увидела впереди двустворчатые массивные, утыканные гвоздями ворота форта. Ворота были распахнуты настежь, и за ними в ожидании застыли двое часовых.

Орисса повернулась к сикху и с радостной улыбкой произнесла по-английски:

— Благодарю вас, старший сержант. Это была необременительная и легкая прогулка.

— Я счастлив, мэм-саиб, что мы доехали без происшествий, — ответил старший сержант.

Повозка вкатилась в открытые ворота, и к тика-гхарри подошел один из часовых.

— Кто вы и чего вы хотите? — спросил он по-английски.

— Старший сержант Хари Сингх явился для дальнейшего прохождения службы!

— Провалиться мне! — вырвалось у солдата. Но встретив взгляд старшего сержанта, он шагнул назад и отдал честь:

— Проезжайте, старший сержант. Путешественники въехали на территорию форта, и Орисса увидела множество солдат, спешащих к ним.

— Старший сержант! Глазам не верю! — воскликнул кто-то.

— Вы сумели! Вы здесь! Я поставил на вас пять шиллингов и выиграл! — восхищался другой.

Остальные восторженно кричали. К повозке подошел капрал.

— Полковник желает видеть вас немедленно — кем бы вы ни были!

— Ведите, — кивнул старший сержант.

— Следуйте за мной!

Капрал размашисто шагал впереди, а старший сержант ехал прямо за ним, гордо игнорируя всеобщее изумление, град вопросов и радостные восклицания солдат, которые тесной толпой сопровождали их повозку.

Орисса чувствовала, с каким острым любопытством они взирают на нее, и только старательнее прятала свое лицо под сари.

Они проезжали по узким улочкам, мимо мелких магазинчиков и убогих хижин, пока не достигли стен центральной части форта, где располагалась резиденция командующего.

Как это ни странно, но за прочной оградой оказался добротный дом, построенный в английском стиле, с верандой, великолепным парадным въездом и таким же великолепным садом.

Их вновь окликнул часовой, но этот солдат узнал старшего сержанта еще до того, как сикх успел ответить, и когда они выбрались из повозки, часовой уже вытянулся во фрунт.

Капрал забрал повозку, а адъютант, проводив их через огромный зал, открыл дверь в следующую комнату и громко доложил:

— К вам старший сержант Сингх, сэр.

В гостиной царил полумрак, даже масляная лампа не была зажжена, но Орисса увидела, как из-за большого стола, занимавшего центр комнаты, встал ее дядя.

— О Боже, старший сержант! — воскликнул полковник. — Так это вы ехали в той тика-гхарри? Я приказал немедленно доставить ко мне того глупца, который так рисковал своей жизнью, тотчас же, как только он минует ворота, но я и помыслить не мог, что это вы!

Орисса шагнула вперед.

— Это был единственный способ для меня добраться сюда, дядя Генри! — воскликнула она.

Откинув с головы край сари, она подбежала к дяде.

Он, не веря собственным глазам, в изумлении смотрел на нее, словно перед ним была какая-то сумасшедшая.

— Дядя Генри, я Орисса! Вы ведь узнаете меня, даже в этой одежде? — настаивала Орисса. — Мне пришлось приехать к вам! Ничего другого мне не оставалось. Мачеха выгнала меня на снег, вот Чарльз и отправил меня к вам!

Она умолкла и, почти вплотную приблизившись к дяде, взирала на него умоляющими глазами.

— Орисса! — ахнул полковник Гобарт. — Это действительно ты?

— Кажется, вы не рады видеть меня, дядя Генри! — воскликнула Орисса, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться его удивлению. — Но Чарльз твердо обещал отправить телеграмму с предупреждением о моем приезде и, конечно же, забыл. Вы ведь знаете, какова память Чарльза!

Полковник по-отечески обнял ее.

— Дитя мое, — сказал он дрогнувшим голосом, — дорогая моя девочка, я едва могу поверить, что ты здесь, цела и невредима!

— Этим я всецело обязана старшему сержанту, — торопливо проговорила Орисса, — и пожалуйста, не гневайтесь на него за то, что он привез меня сюда. Я заставила его. У меня не было выбора.