Мир приключений 1984 г. - Ефимов Е. - Страница 103

Люди хотели жить, и они предпочли веру. Они поверили, что так надо высшему божеству, и верят в это до сих пор.

Одно время я думал, что есть и другой путь — наука. Ведь то, что мы потеряли по дороге сюда, можно найти снова. Но почему-то этот путь был оставлен. Больше того — на нашей планете практически нет науки. Мы живем остатками того запаса знаний, который привезли с собой. Но и этот древний багаж мы растеряли почти весь.

Такое следствие естественно. Наука и религия — всегда враги. Стремление к знанию и потребность в вере лежат на разных полюсах — я твердо уяснил это для себя. Сам я вере предпочел науку. И тоже потерпел неудачу.

Я говорю “тоже”, хотя твердой уверенности у меня нет. Но не могли же люди за столько веков не попытаться справиться с бедой? Наши короли и принцы, наши всемогущие кавалеры из Черного совета — они ведь тоже хотят жить?

Но мне удалось узнать другое — такое страшное, что до сих пор я сказал об этом только двоим. Но они умерли. Ты третий, кому я открою эту тайну. Я узнал, что прежде, не так давно, люди жили гораздо дольше лет до пятидесяти.

Ты можешь себе представить? Жить лишний десяток лет? Совсем недавно это было возможно. Но сработал неведомый механизм в нашем теле — и срок жизни сократился. Он стал сорок пять, затем сорок лет — для мужчин, и еще меньше — для женщин.

И еще одно я узнал. Иногда механизм все-таки не срабатывает. Приходит срок, а человек не умирает. Поверь, тут не ошибка в хронологии — каждый из нас считает не только годы, но и месяцы своей жизни. И вот он живет — год, три, десять, вызывая вначале любопытство у окружающих, потом раздражение, потом — ненависть.

Ты видишь перед собой одного из таких людей. Я должен был умереть двадцать лет назад. Но я псе еще жив, и мне уже шестьдесят. Значит, можно? Значит, есть надежда? Но меня не исследуют, не пытаются найти причину чудесной аномалии. Наоборот, меня возненавидели так, что мне пришлось скрыться. И я вернулся в родные места — ведь я родился в этом домике и здесь провел детство. А теперь уже много лет я прячусь в лесу, питаясь плодами и охотой. Сегодня мне не повезло — я пошел осматривать свои силки и ловушки и неожиданно наткнулся на людей, которые почему-то были не на работе. Ты видишь, что они со мной сделали? Только чудом я вырвался из их рук. А ведь последние сорок пять лет я тружусь над одной проблемой: я пытаюсь попять, как вернуть людям долгую жизнь.

Все эти годы мне было очень одиноко и очень трудно. Я начинал на пустом месте. Я кое-что узнал, но ничего не добился! И самое страшное, в чем я теперь совершенно убежден, — что отпущенные нам сроки все сокращаются! Я точно знаю, что люди стали умирать еще более молодыми. Так умер мои друг, которому я поведал о своем ужасном открытии — ему было немногим больше тридцати. Так умерла моя жена, едва родив сына, — уснула и не проснулась. А ей было только двадцать пять. С тех пор я молчал, потому что боялся навлечь смерть на неповинных. Вот и теперь я рассказываю все это, а сам боюсь за тебя.

Когда-то я попытался обратиться к слугам Креста. Они слушали меня, но в их глазах я видел только тупость и равнодушие. “Тень Креста над нами” — вот все, что они смогли мне сказать. Так угодно Кресту — и это их устраивает. Они глупы и бессердечны, а все их участие — только маска лицемерия. Им надо, чтобы я не думал, не сомневался, а слепо верил. Я предъявлял им факты, а они уверяли, что это ошибка, что сказка о долголетии — выдумка смутьянов. Я доказывал, что люди несчастны, а они уверяли меня в обратном. “Посмотри, — ласково журчали они, — милостью Креста мы не знаем болезней, не ведаем телесных страданий, у нас не рождаются уроды, убогие, не умирают малые дети. Каждый, кто появился на свет, получает столько же, как п все остальные, — и срок жизни, и жизненные блага. Все люди сыты, одеты, умеренно трудятся, хорошо зарабатывают, развлекаются, дома их уютны и красивы. Природа наша благодатна, места хватает всем, никому не приходится рисковать собой в бурных морях, знойных пустынях, в горах и снегах. Так угодно Кресту, а то, что ему угодно, — благо…” Так говорили они, но я им не верил, а люди верили. Под тенью Креста род человеческий скудеет и вымирает. У нас нет героев, нет подвигов, нет риска, пет славы. Дух поиска, дух познания исчез, все человечество стало напоминать стадо ухоженных свиней, довольно хрюкающих у своей кормушки в ожидании часа заклания!

Летур откинул голову на подушку и замолчал. У него явно поднималась температура. Я подозвал Петровича — он давно уже вернулся и стоял у стены, слушая рассказ, — и мы начали возиться с раненым. Потом я снова дал ему таблетку антенна, а когда та подействовала, стал готовить ужин. Продуктовый НЗ по настоянию бабушки был упакован в наш тюк и сейчас нам очень пригодился, потому что еды в доме не было никакой. Разыскав в шкафу две тарелки, я положил на них по кубику, полил водой, и после минуты шипения и бульканья кубики превратились в сочные бифштексы, подрумяненные и аппетитные. Затем я извлек из прозрачной упаковки пучок тонких палочек величиной со спичку и тем же способом превратил их в макароны.

Летур накинулся на пищу с жадностью пиано, жилось ему в лесу впроголодь. Все же он обратил внимание, что Петровичу не досталось тарелки, и предложил с ним поделиться.

— Благодарю тебя, — отвечал Петрович. — Я сыт.

— Он сыт, — подтвердил я, уплетая румяное, горячее мясо. — Он недавно хорошо подзаправился.

Это было верно: только вчера Петровичу сменили аккумуляторы.

— А теперь спать, — объявил я после ужина. — Утром нам надо быть в столице.

Когда мы легли — Летур на своей кровати, я на полу, — а Петрович вышел присмотреть за Росинантом, я спросил у хозяина, сколько лет его сыну.

— Он уже достиг предела, — тихо ответил тот. — Ему сорок лет. Я не видел его почти двадцать лет…

Слова Летура многое мне открыли. Я понял, что причину смерти художника искать бесполезно. Просто он уже прожил весь отпущенный ему срок…

Глава 10. Рюделя никто не любит

— Опять тот же сигнал, — сказал Петрович, когда мы были уже в нескольких километрах от столицы. — На этот раз я его запеленговал. Скоро узнаем, откуда он идет.

— Передай запись на спутник — пусть на Земле займутся анализом.

Словно услышав наш разговор, мой браслет вдруг зажужжал зуммером вызова, и из экрана выглянуло улыбающееся лицо бабушки.

— Бабуся! — обрадовался я. — Откуда ты говоришь?

— Я на орбитальной ВП-станции — только что проводила домой твою принцессу.

— Она не моя, — попытался возразить я, но бабушка только отмахнулась.

— Твоя, не твоя — разбирайтесь без меня. Я тут навела справки, и мне сообщили, что вчера дружки этого самого Рюделя, или как его там, тоже вернулись на Изумрудную. Кстати, они везли какой-то прибор, довольно увесистый, — видимо, он был сделан по их заказу. Я, конечно, постараюсь разведать, что это за штука.

— Я узнал причину смерти художника Летура, — сказал я.

Бабушка выслушала меня, а потом попросила показать ей моего коня.

— Н-да, действительно Росинант, — рассмеялась она. — Тебе срочно надо выкрасить его в оранжевый цвет.

— Это зачем? — спросил я, чувствуя подвох.

— Тогда ты будешь совсем как д’Артаньян. Помнишь, как он въезжал в Париж на оранжевом коне?

— Тебе лишь бы посмеяться. — Я скорчил сердитую мину.

— Не делай вид, что ты обиделся. Все равно не поверю. Вперед, рыцарь, спеши завоевать свой Париж и свою принцессу!

— Не нужна мне принцесса, — отмахнулся я, слегка покривив душой. Уж эта бабушка — она видит меня насквозь!

В столицу мы вошли без приключений. Прежде чем двинуться во дворец, я решил подкрепиться и зашел в первый попавшийся ресторан. Хозяин, плотный, невысокий человек в годах (по меркам Изумрудной), усадил меня в прохладе под навесом просторной лоджии.

Видимо, пищу здесь готовили вручную — мне пришлось ждать почти полчаса, прежде чем он принес из кухни горячий, аппетитно пахнувший кусок мяса, из которого так и капал сок. Увы, на вкус это блюдо оставляло желать лучшего. Мясо было жестким, словно животное, которому оно принадлежало, рассталось с молодостью задолго до моего рождения. Однако большая глиняная кружка, которую хозяин поставил на стол, несколько утешила меня, потому что в ней оказалось неплохое пиво.