Желая тебя - Монро Люси - Страница 48

— Неужели ты всерьез опасаешься повторить путь отца? — И этого страшился мужчина, который чуть не довел себя до сердечного приступа, стараясь, чтобы для Джози первый любовный опыт стал особенным и, по возможности, безболезненным.

— Все, кто знал нас обоих, говорили, что мы похожи, как близнецы, — безучастно ответил Даниэль.

— Внешне — может быть. Но будь уверен: даже если ты унаследовал свою привлекательную внешность от него, ты обладаешь тем, чего он никогда не имел. — Девушка встала и, подойдя к нему, приложила руку к левой стороне его груди, сказав: — Там, внутри, ты совсем другой. Как бы ни была велика твоя злость, ты предпочел бы умереть, лишь бы не сделать мне больно. Я это точно знаю.

От этих слов что-то вспыхнуло в глубине его потемневших глаз — словно огонек надежды, который сразу же угас.

— Я не верю в любовь и обязательства, Джози.

— Я знаю. — И, произнеся эти слова, она поняла, что ничто уже не могло изменить ее чувств к нему. — Но это неважно, потому что я все равно доверяю тебе, Даниэль, и рядом с тобой ощущаю себя в безопасности.

— Но не должна, черт побери! Разве ты не слышала, о чем я сейчас говорил? В решающий момент я могу сделать неверный выбор. Мне бы в себе для начала разобраться.

Джози не разделяла опасений Даниэля: по ее мнению, с обоих его родителей было за что спросить.

— Держу пари, не сможешь, — насмешливо фыркнула Джози, безусловно, не имея в виду, что он не сделает этого, когда представится случай, просто понимала, что время выбирать еще не пришло.

А когда оно наступит, то он либо уйдет, вырвав ее сердце с корнем, либо, преодолев свои страхи, будет строить будущее вместе с ней. Внезапная догадка позволила Джози надеяться, что если они пробудут вместе достаточно долго, Даниэль выберет второе. Просто ему нужно время, чтобы осознать это.

А между тем Джози самой предстоит принять нелегкое решение: если она видит свою дальнейшую жизнь рядом с Даниэлем, ей придется распрощаться с мечтой навсегда покончить с армейской жизнью. Хотя Джози больше не привлекал образ жизни военного, ради того чтобы остаться с Даниэлем, ей придется вернуться в горный лагерь и провести всю жизнь, обучая наемников.

Дети, которые у них появятся, прочувствуют на себе все прелести воспитания, полученного когда-то самой Джози, правда, не такого строгого. Но так или иначе, такая полуказарменная жизнь станет для них единственной доступной реальностью. Им тоже будет трудно вписаться в мир, где гражданское население состояло в сложных и порой противоречивых отношениях с собственной же армией. А может быть, ей вообще придется отказаться от материнства, несмотря на страстное желание иметь ребенка.

Теперь девушка хорошо понимала, почему мать Даниэля ощущала крушение надежд. Она ведь боролась против своего сына, ограниченного его окружением, и заплатила слишком высокую цену, отказавшись уступить. Прочитав дневники, Джози узнала, что единственным, о чем спорили ее собственные родители, было желание отца научить дочку самым совершенным приемам рукопашного боя, чтобы она могла защититься от любого врага.

— Что стало с твоим отцом?

— Его посадили в тюрьму за непредумышленное убийство. Я выступал свидетелем обвинения и надеялся, что его признают виновным в убийстве.

Девушка ощутила, как боль Даниэля окутала ее, словно сдавив плотным, душным саваном, и тяжким грузом легла на израненную душу.

— Они не приняли во внимание, что он систематически жестоко обращался с ней? — тихо спросила Джози.

— Не было доказательств. Я отсутствовал слишком долго, чтобы мои показания можно было принять во внимание, хотя никто не сомневался, что именно отец виновен в ее смерти.

— Но не ты.

— Нам всем в этой жизни приходится за что-то извиняться. И я не могу простить себя.

— Прекрати сейчас же. — Она крепко вцепилась в его рубашку и встряхнула, будто хотела силой заставить Даниэля прислушаться к своим словам. — Ты можешь сожалеть, что не помог матери, но не вини себя или отца за ее выбор. Они оба были взрослыми людьми. Она могла уйти в любой момент, и ты бы позаботился о ней. Но твоя мама этого не сделала и заплатила высокую цену за то, что решила остаться с мужчиной, который не мог или не хотел держать себя в руках. Так что ты ни в чем не виноват.

— Может, отец просто не знал, как это сделать, — сказал Даниэль, отмахнувшись от ее попытки снять с него бремя надуманной вины. — Мне самому потребовалось немало времени, чтобы научиться управлять гневом, а у меня был первоклассный учитель.

— А в тюрьме Гром много раз вступал в драки?

— Не знаю. Я не общаюсь с ним.

Джози так и поняла, однако задавалась вопросом, не потребовал ли этот выбор еще одной жертвы от Даниэля:

— А ты когда-нибудь думал о том, чтобы увидеться с отцом?

— Нет.

— А он пытался связаться с тобой?

— Нет.

Джози не могла сказать с уверенностью, беспокоило это его или нет. Она даже не представляла, каково это, когда один из твоих родителей виновен в смерти другого. При подобном сценарии такие семейные ценности, как любовь и преданность, становились насквозь фальшивыми и искаженными.

— Почему ты рассказал мне об этом?

— Я причинил тебе боль.

— Когда дал понять, что я для тебя лишь партнер по сексу и ничего больше?

Глаза Даниэля словно вспыхнули, но он лишь сильнее сжал челюсти, а Джози, лишив его шанса произнести хоть слово, продолжила:

— Да, ты действительно сделал мне больно. Даниэль, ты пытаешься сказать, что я, возможно, кое-что значу для тебя, и, даже несмотря на свою якобы неспособность оправдать мое доверие, ты все равно заботишься обо мне. Скажи, все это потому, что я слишком сильно завожу тебя?

Джози даже не пыталась думать о чем-то большем. Она просто хотела знать, что он чувствует к ней. Если Даниэль скажет, что она ошиблась, то это, конечно, причинит ей боль, но по крайней мере избавит от дальнейших заблуждений.

Его сильные руки обхватили ее талию, а мощное тело напряглось, как натянутая струна.

— Я не хочу причинять тебе боль.

Но Джози лишь молча смотрела на него, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.

Внезапно в глубине его глаз словно вспыхнул огонь, и Даниэль сквозь плотно стиснутые зубы выдавил с каким-то отчаянием:

— Да, черт побери, да! Теперь ты удовлетворена?

Девушка приподнялась на цыпочки и с нежностью прильнула к его губам:

— Спасибо, Даниэль. Твои слова много значат для меня.

Он заключил ее в кольцо сильных рук, и поцелуй, которым они обменялись, был полон страсти и невысказанных клятв. Он служил подтверждением их важности друг для друга, возникшей между ними духовной близости и взаимных глубоких чувств, намного превосходивших плотское вожделение. Если бы только Даниэль позволил себе увидеть это.

— Мм, может, мне стоило вернуться попозже?

Звук тягучего, насмешливого голоса Хотвайра нарушил интимность момента, и Джози неохотно позволила Даниэлю прервать поцелуй.

Мужчина эффектным движением развернулся к приятелю, одной рукой по-прежнему крепко удерживая девушку за талию:

— А если я скажу «да», ты уберешься? — лениво поинтересовался Даниэль.

— На самом-то деле, я собирался предложить вам обоим пойти со мной.

— Куда? — спросила Клер, стоя бок о бок с Хотвайром.

Он улыбнулся: сначала ей, а затем и Джози с Даниэлем, пояснив:

— Джози, вне всякого сомнения, просто фантастически готовит, но если мы отправимся куда-нибудь перекусить, может, и эти проныры у дома тоже снимутся с места.

Хотя идея Даниэля отправить друзей восвояси и остаться на некоторое время наедине была весьма заманчива, Джози не думала, что это сошло бы им с рук.

— А если они попытаются проникнуть в дом?

— Все схвачено, — сказал Хотвайр, помахав в воздухе черной коробочкой. — Как только датчики засекут движение, начнет выделяться усыпляющий газ, не имеющий цвета и запаха, а ко мне на пульт поступит сигнал о нарушении периметра.