Княгиня Ренессанса - Монсиньи Жаклин - Страница 60

– Ур-ра господину офицеру! – заорал горбун оглушительным голосом.

Это был сигнал. Нищие, подбиравшие в грязи объедки, выпрямились. Часть из них подбежала к своим товарищам, а часть к потайному ходу.

Капитан Эррера, будто по волшебству, исчез с глаз своих солдат. У испанцев наступила минута замешательства. Для нищих этого оказалось достаточно. Когда капитан возник вновь, голова его была зажата руками горбуна и безносого. К горлу несчастного были приставлены два кинжала.

– Ни звука, ни с места, или мы придушим вашего командира как поросенка…

Произнося эту угрозу тоном человека, привыкшего повелевать, горбун распрямился. Тщедушный человечек, на которого он опирался, связывал руки капитану. Теперь глаза его были открыты, и глаза эти оказались удивительного зеленого цвета.

– Скорее, Зефирина, – прошептал ей горбун.

И все-таки Рикардо де Сан-Сальвадор услышал и вздрогнул.

«Зефирина?»

Как и его товарищи, Рикардо окаменел, завороженный сценой. Ускользнув от нищих, он бегом вернулся в замок.

Во дворе замка царила паника.

– Бегом! – скомандовал сержант солдатам, которые оставили свои алебарды в залах замка.

– Целься! Огонь! – приказал лейтенант тем, чьим оружием была аркебуза, но их оружие осталось на крепостной стене.

– Цельтесь! – орал унтер-офицер арбалетчикам, которые по лености тоже оставили оружие.

– Не стреляйте! – взывал Эррера, боясь, что его убьют.

– Не слушайте, стреляйте! – вопил лейтенант, довольный возможностью избавиться от Эрреры.

– Повинуйтесь, не стреляйте! – надсаживал глотку сержант, которому Эррера обещал продвижение по службе.

Раздираемые противоречивыми приказами, солдаты в беспорядке натыкались друг на друга, бегали во всех направлениях, пытаясь отыскать оружие, теряли свои шлемы.

– Смотрите туда!

Точно полчища крыс, римские нищие устремились в замок Святого Ангела. Около полусотни нищих с бледными, бескровными лицами вылезли из старых колодцев, находившихся в центре двора. То были катакомбные бродяги, которые сумели пройти подземным ходом до гробницы Адриана.

Воспользовавшись всеобщей паникой, Палько и Панокьо подскочили к потайному входу. Двумя точными ударами кулака они убрали единственного человека, который еще оставался на посту, и широко раскрыли двери. Пятьсот нищих, вооруженных камнями, дубинами и рогатками, ворвались в крепость с криками «Да здравствует папа!».

Ответом были крики испанцев, не привыкших сражаться с вонючими привидениями.

– Сюда!

– Вот они!

– А вон еще!

– Не зевай!

Перепрыгивая с помощью крючьев через водяной ров и забираясь на стены, покинутые стражей, часть нищих заполнила замок Святого Ангела.

Оказавшись в меньшинстве, осыпаемые градом камней, гонимые отовсюду ордой нищих, напуганные наступлением, начатым откуда-то из-под земли, испанцы сгрудились внутри крепости. Они забаррикадировались на лестницах, попрятались в подвалах и камерах для узников. Некоторые скрывались в помещениях четвертого и пятого этажей.

– Пошли туда, друзья!

Увлекая за собой Зефирину и Паньото, Фульвио (ведь это он был рослым горбуном) схватил руку молодой женщины. Вместе с сотней нищих они ворвались в замок Святого Ангела и понеслись по лестницам на поиски папы.

На пятом этаже все остановились у последнего поворота винтовой лестницы. Человек десять испанцев засели за перевернутыми столами. Угрожая нищим пиками и аркебузами, они не подпускали их к высокой двери у лестничной площадки.

– Если только вы приблизитесь, я войду туда и собственной рукой убью папу! – крикнул молодой офицер.

Гримаса исказила его женственное лицо, выделявшееся какой-то порочной красотой.

Зефирина с ужасом узнала Рикардо де Сан-Сальвадор, отпрыска доньи Гермины. Неужели эти чудовища будут вечно попадаться ей на пути?

Она судорожно сжала руку мужа.

– Вы знаете его? – прошептал Фульвио.

Знала ли она Рикардо! Грубый юнец, которого донья Гермина хотела женить на ней и от которого ее спас король!

– Это сын моей мачехи. Мы, можно сказать, вместе росли. Берегитесь его… Он очень коварен и жесток.

Фульвио посмотрел на жену. По глазам он понял, сколько страданий причинили ей эти люди.

«Если только мы вырвемся отсюда, – подумал Фульвио, – Боже, как я буду баловать мою Зефирину».

Услышав угрозу Рикардо, нищие остановились. Фульвио несколько мгновений колебался, но все же сказал:

– Отойдите, молодой человек, вы не захотите взять на душу это худшее из всех преступлений…

– Черт побери, очень сожалею, но клянусь, я это сделаю! – с усмешкой ответил Рикардо.

– Вот так вляпались! Что будем делать, мой князь? – прошептал Паньото.

– Он хочет нас напугать, я думаю, он не посмеет… – шепотом ответил Фульвио.

Он почесал накладные язвы, которые стягивали ему кожу на лице. Зефирина выпустила его руку. Опершись на лестничные перила и пряча голову за плечом Фульвио, она обдумывала ситуацию.

На одной стороне около сотни людей, столпившихся на лестнице, на другой – десять человек, охраняющих дверь.

Неожиданно Рикардо указал пальцем на Фульвио и Зефирину.

– Эй, ты, верзила, ну-ка дай взглянуть на лицо малыша, который прячется за твоей спиной… Неужто это вы, моя дорогая Зефирина, в этом нищенском одеянии?

Прежде чем Фульвио успел вмешаться, Зефирина сделала шаг вперед.

– Да, это я, Рикардо.

Глаза молодой женщины метали молнии.

– Что же такое случилось с великолепной Зефириной де Багатель? В каком жалком состоянии вы оказались, моя милая! – усмехнулся отпрыск Сан-Сальвадор.

– В куда менее жалком, чем вы, Рикардо, вместе с вашей мамашей. Вы ошиблись в выборе – стали убийцами.

От бешенства лицо Рикардо задергалось, а ненависть сделала его похожим на мать.

– Еще посмотрим, плохой ли выбор мы сделали, княгиня Фарнелло.

По жесту Рикардо один из его людей повернул громадный ключ, на который была заперта дверь Климента VII.

Но, несмотря на все старания, солдат никак не мог открыть дверь. На помощь ему подошел второй испанец. Но тщетно они стучали, толкали, колотили по двери, ничего не получалось.

– Мой лейтенант, они забаррикадировались изнутри, – растерялись испанцы.

– Откройте немедленно эту дверь! – взбесился Рикардо.

Во время их разговора нищие, столпившиеся на лестнице, занервничали. Удары прикладов громыхали по двери папских покоев.

Поглощенные этим занятием, Рикардо и его люди не заметили Палько и Панокьо, прятавших у себя под лохмотьями отнятое у врагов оружие.

Испанцы отыскали секиру. Тяжелая дубовая дверь начала разлетаться в щепы.

– На приступ! – заорал Рикардо.

Он встал в рост за столами, служившими укрытием, чтобы увлечь за собой солдат.

И этот момент не пропустил Фульвио.

– Действуй, твое величество! – прошептал князь, обращаясь к Паньото.

Король нищих держал в руках рогатку с вложенным в нее камнем. Прицелившись и оттянув ремень, он выпустил снаряд. Застигнутый в разгар движения, Рикардо де Сан-Сальвадор рухнул. Красное пятно появилось на бледном лбу. Возможно, он лишь потерял сознание, потому что слабо, но все же шевелился на полу. И в ту же минуту на лестнице началась кровавая драка. Насмерть перепуганная стража палила из аркебуз, пускала стрелы из арбалетов.

Зефирина почувствовала, что ее левая рука неожиданно одеревенела. Пуля вырвала из руки клок кожи. Позади нее Эмпирик, шатаясь, прислонился к стене. Палько лишился пальца на здоровой руке, Панокьо держался на единственной оставшейся у него ноге, а Фульвио не замечал, что у него из уха течет кровь.

Все произошло в одно мгновение. С бешеным криком Фульвио увлек нищих за собой.

Беспорядочно палившие испанцы были все же слишком малочисленны, и постепенно один за другим падали под ударами прикладов, пик, алебард, мачете, секир и даже котла.

– Не делайте этого! Нет… – закричала Зефирина.

Нищие хватали мертвых и живых испанских солдат и выбрасывали их через амбразуры, достаточно широкие на этом этаже.