Княгиня Ренессанса - Монсиньи Жаклин - Страница 61

Крик Зефирины относился к Рикардо. Несмотря на все свое отвращение к этому человеку, она хотела защитить его от этой страшной смерти. Но было слишком поздно. Издав нечеловеческий крик, сын доньи Гермины последовал за своими людьми и переломал себе все кости, упав с высоты более ста пятидесяти футов в ров вокруг замка Святого Ангела.

Зефирина не успела пожалеть о трагической участи Рикардо де Сан-Сальвадор, потому что нищие уже открывали вторую створку двери и раздвигали мебель, наваленную пленниками за дверью.

– Проклятые бездельники, ишь какой гвалт устроили! – громыхал за дверью голос Климента VII.

Фульвио, Зефирина и нищие точно из пушки влетели в покои папы. Все вокруг было перевернуто, опрокинуто, свалено в кучу. Столы, стулья, кресла, буфеты нагромождены у двери, чтобы враг не смог войти.

Стоя в окружении своих кардиналов, одетый в странную черную юбку, с латами на груди и в шляпе с пером, Климент VII протягивал руки:

– Дорогие дети мои, ну и адский же шум вы устроили. Подойдите же, чтобы я мог вас обнять…

Нищие дружно, как один, воскликнули:

– Да здравствует папа! Благословите нас, святой отец!

Опустившись на колени вместе с нищими, Зефирина тоже получила благословение.

Фульвио в этот момент уже встал.

– Ваше святейшество, нельзя терять времени.

– О, это ты, князь Фарнелло! – воскликнул папа, узнав под лохмотьями Фульвио. – Как я рад тебя видеть. Черт побери, а вот и твоя прекрасная зеленоглазая кобылка!

– Значит, теперь мы уже не хотим покинуть своего мужа? Вот видишь, князь Фарнелло, нет ничего лучше войны, когда надо объездить строптивых лошадок…

Давясь беззвучным смехом, Джулио Медичи, казалось, ничуть не беспокоился о собственной участи и не спешил покинуть крепость. А между тем стоявшие за плотной стеной кардиналы дрожали от страха.

– Ваше святейшество, – снова вмешался Фульвио, – римские нищие захватили замок Святого Ангела, но очень скоро другие гарнизоны, стоящие в городе, предпримут наступление. Нельзя медлить, эти благородные люди поклялись спасти ваше святейшество…

– Мужественные сердца, – соглашается Климент VII.

Не боясь испачкаться об его грязные лохмотья, он прижимал к груди Паньото.

Фульвио вновь прервал душеизлияния папы.

– Пора уходить, ваше святейшество! Мы сможем бежать через катакомбу, выход из которой нищие обнаружили в одном из колодцев.

– Да, надо бежать… Скорее, ваше святейшество! – взмолились кардиналы.

– Замолчите, сборище набитых дураков! – рыкнул на них папа.

Повернувшись к Фульвио, Зефирине и нищим, Климент VII воздел руки:

– Дети мои, как мне благодарить вас? Но знайте, папа не покинет Рим, свой священный город!

– Ваше святейшество, испанцы… – начал было Фульвио.

– Эти шакалы меня не пугают, князь Фарнелло. Я остаюсь в Риме… Они могут убить меня, как это случалось с другими мучениками. Но я, Климент VII, наместник Бога на земле, я остаюсь, и более того, возвращаюсь в Ватикан! И знаешь, почему? Чтобы наср… на Карла V… Его бы устроило, чтобы я сбежал. Он бы тогда посадил на мое место другого. О! Ему хотелось сделать папу пленником! Ничего, он еще увидит, во что ему обойдется повисший на его руках король Франциск I и свалившийся на голову Климент VII! Посмотрим, не тяжел ли ему покажется лавровый венок победителя…

Папа прошел сквозь почтительно молчавшую толпу нищих, увлекая за собой в глубину круглой гостиной Фульвио и Зефирину.

– Бургундия Карла Смелого, на которую так зарится Карл V… Слово Медичи, ему никогда не получить эту прекрасную католическую землю. Черт подери, да я жизни своей не пожалею, поддерживая Франциска I! Что, по-твоему, Карл V станет со мной делать? Думаешь, убьет меня? Хорош же он будет, этот трус, с трупом папы на руках! Нет, мой птенчик, если такое случится, все покоренные им государства взбунтуются. А теперь слушайте мою волю. Что касается тебя, князь Фарнелло, ты покинешь Рим, потому что здесь тебе угрожает смертельная опасность. Ты уедешь отсюда со своей маленькой женушкой, чтобы сделать ей дюжину детишек, и будешь ждать от меня известий в твоих владениях в Сицилии. Тебе все понятно?.. И забери с собой того удальца, за которым мне удалось поухаживать, а заодно и уберечь от этих убийц!

Климент VII указал на лежащего за сундуком на матрасе Паоло. Оруженосец, грудь которого была перевязана, попытался встать при виде подходивших к нему папы и хозяина.

– Паоло…

Князь был счастлив увидеть живым своего верного спутника и бросился к нему, обняв от души. От сильной боли Паоло только прикрыл глаза.

– Карлотта… Эмилия… Пикколо… О! Мадемуазель Плюш!

Зефирина была вне себя от радости, увидев дуэнью и всех слуг дома, которых папа во время штурма замка взял под свою защиту. В глубине гостиной было много и других людей, которых Зефирина не знала, в том числе несчастные женщины, прижимавшие к груди своих детей.

Зефирина с каждой минутой все больше восхищалась папой, не пожелавшим стать конформистом.

– Мортимер!

Герцог де Монтроуз тоже оказался среди спасенных от рук убийц. Еще очень слабый, он сидел в кресле и не мог подняться, чтобы поприветствовать Зефирину.

– О, миледи… Город Рим полон всяких сюрпризов, вы не находите?

Все с той же флегматичной улыбкой английский бульдог, похоже, совершенно не утратил во всех передрягах хладнокровия.

Зефирина взяла его за руку:

– Мой дорогой друг, если бы вы знали, как мы волновались за вашу жизнь. Я просто счастлива, что папа взял вас к себе!

Она не заметила пронзительного взгляда, который бросил на нее Фульвио. А тем временем папа отдавал последние распоряжения:

– Ты, князь Фарнелло, организуешь уход из города всех этих замечательных людей через эту твою катакомбу!

В этот момент в гостиную вбежали двое нищих из квартала Трастевере и сообщили, что гарнизоны, стоявшие у Тибра, направляются на штурм замка. Две тысячи нищих не подпускают их к мостам, но они долго не продержатся.

В считанные минуты, благодаря Фульвио, Климент VII покинул замок, а гражданские лица бежали из города через колодец, служивший входом в подземелье.

Во дворе замка, перед тем как его оставить, образовались две группы людей. В одной находился папа, его кардиналы и толпа нищих, которые собирались пешком отправиться в Ватикан. В другой – все те, кто намеревался покинуть город через катакомбы.

В момент прощания глаза Зефирины наполнились слезами – приходилось расставаться с новыми друзьями, с Паньото. Вести по катакомбам их должен был Палько. Панокьо совсем не мог идти.

– Я, наверное, отрежу тебе и вторую лапу! – хохотнул оправившийся от ран Эмпирик.

– Что ж, безногий калека, в нашем деле это даже хорошо! Прощай, мотылек… Прощай, мышонок!

– Береги получше своего братишку, Зефирон! Римские нищие по-своему прощались с Зефириной.

Она каждого обнимала, не испытывая ни малейшего отвращения.

– Прощайте, мои друзья, спасибо вам за все.

– Прощайте, синьора.

В последний момент, при виде колодца, куда ему предстояло спуститься, Мортимер предпочел пойти с папой. А может быть, просто лорду стала надоедать слишком бурная жизнь супругов Фарнелло!

– Очень хорошо, оставайся со мной, англичанин. Мы еще сможем обсудить развод этого толстяка, твоего короля… Прощайте, Артемиза!

– О! Ваше святейшество… ваше святейшество! Я никогда не забуду… – зашепелявила мадемуазель Плюш, прощаясь с папой.

– Благодарю вас за вашу юбку, которая оказала мне важную услугу, дочь моя, – произнес Климент VII.

И он слегка похлопал по щеке Артемизу Плюш. При этом пальцы его задержались чуть дольше, чем позволяли приличия, но в конце концов его святейшество объявил:

– Ну, ладно, в путь, чертовы мошенники. Мы возвращаемся к себе, дети мои. Теперь нас будет у тебя двое, Карл V!

Это были последние слова, которые Зефирина услышала от папы. Она еще несколько мгновений видела папу в черной юбке Плюш, заменившей его собственное платье, разорванное во время сражения, видела окруживших его кардиналов и около тысячи нищих, выполнявших роль почетного эскорта. Все они вышли из южного потайного хода, чтобы по опустевшим улицам отправиться в папскую резиденцию, в Ватикан.