Кровавая Роза - Монсиньи Жаклин - Страница 53

– Плюш и Пикколо, за мной! Это приказ! Или вы останетесь одни! – крикнула Зефирина.

Она двигалась вперед с закрытыми глазами. Увидев, что хозяйка покидает их, Артемиза и Пикколо решились последовать за ней таким же манером.

На другом берегу веселился Пандо-Пандо, видя «белых богов, спустившихся с небес», ползущих по злосчастным мосткам на четвереньках.

– Видишь, бледнолицая женщина, – сказал индеец, помогая действительно очень бледной Зефирине прийти в себя, – если нападение врага, инки разрушать мосты!

– Но, Пандо-Пандо, нападение началось, испанцы – за нами, а вы ничего не предпринимаете! – возразила Зефирина.

Казалось, инка не понял.

– Виракоша вернуться! Виракоша очень добрый! Он стоял на своем.

Зефирина схватила поводья своей ламы, и маленькая группа вновь пустилась в путь по скалам.

На следующий день после ночевки в гроте путешественники вышли на плато.

Зефирина и ее спутники были на последнем издыхании, ноги у них подкашивались. А под ними расстилалась огромная долина.

Гора напротив вся состояла из уступов. От подножья и до вершины ее покрывали сады и террасы. Белые с золотыми крышами дворцы города утопали в роскошной зелени парков.

Город был окружен огромным количеством палаток. Около сорока – пятидесяти тысяч инков защищали это неприступное место, лагерь их императора.

Пандо-Пандо протянул руку:

– Вот Кахамарка!

ГЛАВА XXVIII

ВЕРХОВНЫЙ ИНКА

Зефирина поклонилась до земли. Она видела, что так делали именитые граждане, представ перед Верховным Инкой.

Стоявшие сзади мадемуазель Плюш и Пикколо последовали ее примеру.

Император Атагуальпа тихим голосом расспрашивал Зефирину. Пандо-Пандо служил переводчиком.

– Всемогущий верховный Инка спрашивает, бледнолицая женщина с зелеными глазами, кто ты и откуда?

Через три дня после своего появления в Кахамарке, Зефирине удалось, наконец, добиться аудиенции. Среди двадцатитысячного населения города она повсюду искала донью Гермину, но не находила никаких следов.

В окружении сорока тысяч воинов, своей семьи и двора Верховный Инка жил в одном лье от города во дворце с фонтанами с теплой и холодной водой.

Император готовился к походу на столицу своей империи – Куско.

Атагуальпа сидел на очень низком стуле. Его окружали женщины, закутанные в переливающиеся ткани, покрытые разноцветными камнями, и придворные сеньоры с длинными серьгами в ушах, грудь их была усыпана золотыми пластинками.

Зефирина чувствовала себя нищей в своем хлопковом одеянии. Она сожалела, что не смогла привезти с собой роскошные платья с кринолинами, подаренные Кортесом.

Восхищение инков подействовало бы на нее благотворно.

Одетый, словно божество, – белая туника из вигоневой шерсти, колени перевязаны золотыми лентами, на плечи наброшен длинный плащ с геометрическим рисунком, разноцветные галуны с длинной красной бахромой до самых глаз, голова увенчана короной из драгоценных камней, на которой развевались белые и черные перья, – Атагуальпа явно с недоверием относился к той, кого удостоил своими расспросами.

– Скажи его величеству всемогущему верховному Инке, сыну Виракоши, хозяину красоты солнца, что я друг, пришла предупредить об опасности – враги в его стране. Пусть его величество встретит их любезно, как гостей, но остерегается и не дает слишком много власти…

Пока Пандо-Пандо, согнувшись пополам, переводил ее слова своему государю, Зефирина смогла лучше рассмотреть Атагуальпу.

Это был тридцатилетний мужчина с красивым медным лицом, загадочный и грустный. Его, словно выточенный из красного дерева, профиль напоминал хищную птицу.

Внезапно Зефирина побледнела: на шее у Верховного Инки красовалось колье из изумрудов необыкновенной величины и блеска. Это была увеличенная копия трех таинственных колье дочерей Саладина[138]. Но в этом колье все символы объединились в один. Украшение заканчивалось тремя центральными камнями, которые сжимал в когтях орел, обвивала кольцами змея и пожирал леопард.

В отличие от трех колье, которые Зефирина держала в руках, центральные камни были расположены на массивном золотом нагруднике, оправленном в драгоценные камни, которые складывались в изображения трех треугольников, пересеченных стрелой, трех кругов с факелами, трех прямоугольников, пронзенных копьем.

Те же, что и в гроте на Канарских островах… Те же, что и сиреневатые пластинки, которые носила на шее Зефирина. Она машинально нащупала медальон под своей хлопковой белой рубашкой.

– Ты не ответила, бледнолицая женщина, – проговорил Пандо-Пандо.

– Хм, ты можешь повторить, друг?

Зефирина совершенно не слышала вопроса.

– Сапа Инка, всемогущий повелитель, в бесконечной доброте своей желает знать, откуда ты, бледнолицая Зефирина?

– Из страны, находящейся по другую сторону океана, управляемой великим королем, добрым и милостивым…, – подумав о Франциске I, ответила Зефирина.

– Верховный Инка, Властитель Всего хочет знать: твой король могущественнее, чем он?

– Конечно, нет. Мой король велик и силен, но он «брат» Верховного Инки на земле.

– Верит ли он в Виракошу?

Зефирина не колебалась.

– Как и Всемогущий верховный Инка, мой король верит в Господа, властителя всего, что существует на земле.

– Почему ты осмелилась сказать Великому Инке, чтобы он не доверял возвращению Виракоши, господина небесного океана?

– Слушай внимательно, Пандо-Пандо… Объясни его величеству Сапе Инке, что чужеземцы с белыми лицами, как мое, не дети вернувшегося Виракоши, они всего лишь люди… Испанцы с другого берега океана…

– Святотатство! Верховный Инка, хозяин всех земных плодов, очень недоволен, бледнолицая Зефирина! – дрожа проговорил Пандо-Пандо. – Инка знает, что ты лжешь! Появившиеся из океана белые боги пришли, чтобы короновать его. Они уже недалеко… Извинись, бледнолицая Зефирина! – добавил испуганный Пандо-Пандо.

– Боже мой, сударыня, что вы наделали?! – прошептала Плюш.

Верховный Инка поднялся со своего трона. Свита столпилась вокруг него.

Его глаза метали молнии ярости. Зефирина поклонилась, приложив руку к сердцу.

– Мои намерения чисты, Сапа. Инка, властитель земли и гор. Пусть его величество поверит в мою искренность. Если кто-то, Пандо-Пандо, утверждал, что чужеземцы – боги, он или она лгали… Объясни его величеству Верховному Инке, властителю всемогущего трона, что бледнолицая женщина с черными волосами, называющая себя доньей Марией, распространяет ложные слухи… Белые люди, пришедшие с моря, не Виракоша, а сама эта женщина украла моего ребенка!

Атагуальпа испустил гортанный крик. Его палец протянулся к Зефирине. Двенадцать стражников с длинными серьгами в ушах, белых туниках и с серебряными пиками в руках бросились на молодую женщину и ее спутников.

Когда ее тащили, Зефирина услышала смех. Она вздрогнула. Этот смешок она узнала бы даже в аду. Она обернулась, уверенная в том, что, спрятавшись под вуалью, среди придворных дам, здесь присутствует донья Гермина. Расстроив замысел своей падчерицы, волчице удалось втереться в доверие наивному инке. Как она должно быть, веселилась, злодейка, глядя на согнувшуюся в поклоне перед Атагуальпой Зефирину.

– Я действительно сожалею, Пандо-Пандо! – Только и сказала Зефирина, а стражники без всяких церемоний бросили их всех четверых в каменный мешок.

– Несмотря на всю вашу ученость, сударыня, вы не поняли, что не всегда полезно говорить правду. И с некоторыми людьми ничего нельзя поделать, если они отвергают реальность! – с упреком пробормотала Плюш.

Снаружи лило как из ведра. Зефирину и ее спутников поместили в отсыревший карцер. Когда наступила ночь, стражник бросил им немного пищи.

Узники разделили между собой странные сухие клубни chuno[139], которые мадемуазель Плюш нашла отвратительными. Они выпили немного воды из глиняного кувшина. Зефирине показался странным вкус этой застоявшейся воды. Как и ее спутников, ее клонило ко сну, и она быстро уснула на сырой соломе.

138

См. «Божественная Зефирина» и «Княгиня Ренессанса».

139

Картофель.