Кровавая Роза - Монсиньи Жаклин - Страница 63

ГЛАВА XXXIV

ОЗЕРО ТИТИКАКА

От стены отделилась тень. Это был Буа-де-Шен.

– Что там? – прошептал Фульвио.

– Ни одной живой души, и никто не входит и не выходит из этого их чертова собора, капитан… Кроме солдат, которые там все разграбили, клянусь честью нормандца, там больше никого нет!

– Вы слышали, Зефирина? – прошептал Фульвио.

– Держи, приятель!

Паоло принес немного еды для Буа-де-Шена, и пока нормандец с аппетитом уплетал ее, Фульвио представил его Зефирине.

– Это Буа-де-Шер, Зефирина, мой добрый товарищ по галерам!

– А, так эта великодушная дама заботилась о вас, капитан, – с набитым ртом воскликнул Буа-де-Шен. – Это вы о ней так горько вздыхали? Да, она того стоит, никогда еще я не встречал такой хорошенькой юбки.

Сомневаясь, чтобы и Фульвио отзывался о ней в таких же выражениях, Зефирина поблагодарила Буа-де-Шена за помощь и еще крепче прижалась к Фульвио.

При свете факела князь вместе с Паоло и Пикколо тщательно осмотрели внутреннее убранство огромного зала Кориканша. Среди опрокинутых статуй на выложенном плитками полу валялись тела священников. Под сводами раздался гулкий звук: это, набив мешок золотыми сосудами, удирал очередной мародер.

Князь и княгиня Фарнелло не хотели больше сталкиваться с испанцами. Гарнизон Пизарро, празднуя «победу», был мертвецки пьян.

Фульвио и его люди внимательно осматривали стены и лестницы.

– Нашли какой-нибудь знак?

– Ничего… Вы находились под действием наркотика, Зефирина, вы уверены, что видели, как сюда входила донья Гермина?

– Совершенно! – уверенно ответила Зефирина.

– И обратно она не вышла?

– Нет, она была вместе с высоким жрецом!

Фульвио покачал головой. Он свистнул, подавая знак Паоло и Пикколо, и они вместе направились в сад. Мадемуазель Плюш сидела на некоем подобии саркофага. Почтенная старая дева теперь раскаивалась, что согласилась последовать за своими господами в это опасное путешествие.

– Отец небесный, ну и мрачные же эти сады! – вздыхала она.

Почтенная матрона содрогнулась.

– Все в порядке, любезная Плюш? – спросил ее, проходя мимо, Фульвио.

– Сударь, все так ужасно, что я вся дрожу!

– Конечно, вам не следовало приходить сюда! – заметила Зефирина.

Она села рядом со своей милой Артемизой, чтобы немного передохнуть.

Внезапно Зефирина вздрогнула.

– Фульвио, там кто-то шевелится!

Князь приложил ухо к саркофагу. Шум доносился из-под земли. По знаку Фульвио Паоло и Пикколо подошли к нему, чтобы помочь сдвинуть плиту. Но плита была неимоверно тяжелой. И десять человек вряд ли бы справились с ней.

В разоренном саду показался Пандо-Пандо; над ним вился Гро Леон.

– Помоги нам, Пандо-Пандо.

– Т-с-с, бледноликая Зефирина, в подземелье много людей.

– Что ты хочешь сказать, Пандо-Пандо?

– Бледноликая Зефирина, у тебя чистое сердце, но белые люди Веракоши идут не за желтым металлом!

Зефирина раздраженно топнула ногой.

– Наконец-то ты это понял! Не забывай, что я первая предупредила тебя, а ты не хотел меня слушать, ни ты, ни Атагуальпа. Надеюсь, теперь ты помнишь, что нам нужно найти Мамму Оккло и моего ребенка, а вовсе не золото!

– Да, бледноликая Зефирина, но новый белый человек…

Пандо-Пандо не доверял Фульвио.

– Новый белый человек – мой муж, друг инков. Помоги нам, Пандо-Пандо.

Молодая женщина замолчала. Фульвио высоко поднял факел. Обняв Зефирину за плечи, он сделал знак остальным, чтобы все спрятались за деревьями или разграбленными алтарями.

«Он обнял меня, он сжимает меня в своих объятиях», – пронеслось в голове у Зефирины.

И она, счастливая, крепче прижалась к Фульвио. Она вновь почувствовала знакомый запах амбры и мускуса. «Фульвио, любовь моя».

Показался безмолвный кортеж паломников. Это были люди-пумы, те самые, что участвовали в утренней процессии. На головы у них были наброшены звериные шкуры; они вошли в храм и явно не собирались покидать его.

Пандо-Пандо задрожал всем телом. Зефирина знала, что люди-пумы принадлежали к кровавой секте горных индейцев и всегда наводили страх на равнинных инков.

– Если они нас видеть, они нас убивать! – прошептал Пандо-Пандо, делая жест, словно отрезая себе голову.

Фульвио бесшумно поднялся. Пригнувшись и спрятавшись за плитой саркофага, он подал знак Паоло, Буа-де-Шену и Пикколо, чтобы те подобрались к нему. Притаившись за огромным идолом, четверо друзей молча набросились на замыкавших кортеж индейцев. Процессия исчезла в храме, и никто не заметил исчезновения замыкающих.

Фульвио быстро роздал звериные шкуры. Их хватило на всех. Потом они затащили за саркофаг тела задушенных индейцев. Мадемуазель Плюш и Пандо-Пандо наотрез отказались влезать в вонючие шкуры. Чтобы убедить их, понадобился весь авторитет Фульвио.

– Если вы не оденете это, я оставлю вас здесь, мадемуазель Плюш. А ты, Пандо-Пандо, своим отказом рискуешь навлечь на себя гнев Виракоши!

Его доводы сломили последнее сопротивление, и маленький отряд, облаченный в одеяния людей-пум двинулся в храм. К несчастью, они опоздали, двери уже были заперты. Вокруг не было ни единой метки, по которой можно было бы определить, где находится потайной ход. При свете вновь зажженного факела они обшарили каждый выступ стены, нажимали на каждый вделанный в нее драгоценный камень, пытались сдвинуть золотые статуи, но Кориканша хранил свою тайну. Над их головами вился Гро Леон.

– Secret! Spectactateur! Sauve gui peut![157]

Он уселся на руку гигантского идола с глазами из изумрудов. От его прикосновения рука пришла в движение, заставив испуганную птицу вновь подняться в воздух. Статуя медленно повернулась, открыв скрытую за ней мраморную лестницу. Увлекая за собой спутников, Фульвио и Зефирина устремились в образовавшийся проход.

Лишний шум мог им повредить, поэтому Зефирина поймала за крыло Гро Леона и спрятала его под своим одеянием из шкуры пумы.

В конце лестницы виднелся золотой рычаг, украшенный рубинами. Фульвио опустил его. Над их головами идол бесшумно занял свое место. Подземное помещение было как две капли воды похоже на то, которое они только что покинули.

Преследователям больше не были нужны факелы. Сверкавшие фосфорическим блеском камни освещали комнату зеленоватым светом.

Фульвио снял черную повязку, которая делала его чересчур приметным. Взяв Зефирину за руку, он двинулся в высеченную в скале галерею. Впереди доносился звук, напоминавший шарканье тысячи ног. В том месте, где проход разветвлялся на три подземные галереи, Пандо-Пандо приложил ухо к стене. Этот туннель напомнил Зефирине римские катакомбы[158].

– Народ инка прячет Яавирка на острове Солнца. Не ходить сюда… это плохой ход, с ловушками для непрошеных гостей! – заявил Пандо-Пандо.

Заглянув в последнюю галерею, он сделал несколько Шагов вперед, внимательно вглядываясь в испещренные знаками стены. Затем вошел в следующий проход и тут же остановил всех, кто собрался следовать за ним:

– Пожалуйста, сюда не ходить, там большая дыра, нехорошая!

Зефирина увидела, что он стоит на краю пропасти. Не будь Пандо-Пандо, они скорее всего не заметили бы ее и рухнули вниз. Пандо-Пандо осторожно провел их по краю рва, дно которого было утыкано острыми кольями.

Подземные галереи были хорошо защищены, и конкистадоры не отваживались сюда соваться.

– Большой галерея Сапа Инка идти Тиагуанако, пересекать озеро, пройти через Пуна и Кача… Виракоша остановился, прежде чем вернуться в Куско, – пояснил Пандо-Пандо.

Фульвио и Зефирина с трудом разбирались, где кончается легенда и начинается правда. Молодые князь и княгиня чувствовали, что были единственными белыми людьми, кому выпал шанс увидеть эти каменные туннели. Испуганный Гро Леон спрятал голову в складки рубашки Зефирины и не шевелился. Через каждые несколько шагов приходилось останавливаться, чтобы Плюш могла перевести дух.

157

Секрет! Соглядатай! Спасайся, кто может! (фр.).

158

См. «Княгиня Ренессанса».