Непостижимое сердце - Картленд Барбара - Страница 31

– Думаю, мисс Лангхолм, вы злоупотребили моим гостеприимством до крайних пределов, и ваш отъезд будет организован сегодня же днем.

Он направился к лестнице, и Вирджиния протянула к нему руку.

– Подождите! – умоляла она.

Герцог не мог идти быстро, потому что мопс натягивал поводок. Прежде чем он успел удержать его, старый пес рванулся к одной из белых пилюль, выпавшей из футлярчика и подкатившейся к нему. Мопс жадно схватил пилюлю, а затем, поскольку герцог тащил его за поводок к лестнице, проковылял несколько шагов. Но тут что-то произошло – захрипев, пес упал на пол, медленно перекатился на спину и замер…

Герцог, застигнутый на первой ступеньке лестницы, повернул голову, чтобы посмотреть, что случилось. Поспешно подобрав оставшиеся три таблетки, Вирджиния заговорила:

– Это, это… предназначалось для вас!

– Что вы имеете в виду? – резко спросил герцог.

Эти пилюли, – голос Вирджинии дрожал, когда она протягивала их ему, – они предназначались, чтобы убить вас. Поэтому… я выкрала их. Чтобы… спасти вас.

Герцог наклонился, снял поводок с ошейника мопса и, обойдя умершую собаку, подошел к Вирджинии. Он пристально глядел в ее лицо.

– Скажите мне правду, – грубо заговорил он. – Что вы делали в той спальне?

Теперь Вирджиния не боялась ни его взгляда, ни его рук, схвативших ее за плечи.

– Это правда, – ответила она. – Они… они хотели убить вас. Я знала, что вы мне не поверите, поэтому я… украла пилюли.

Герцог не отрывал от нее глаз, пытаясь понять правду. Похоже, то, что он увидел, убедило его. Он посмотрел в оба конца коридора.

– Мы не можем разговаривать здесь. – Взял Вирджинию под локоть, герцог отвел ее на несколько шагов от того места, где они стояли. Открыв дверь, он втолкнул ее в комнату и запер за ними дверь.

Вирджиния увидела, что они находятся в маленькой комнате, которая, по ее предположению, служила будуаром одного из великолепных покоев, предназначавшихся для высокопоставленных гостей замка. Это был очаровательный кабинет в нежно розовых тонах, и, хотя этими покоями не пользовались, воздух благоухал ароматом цветов, стоявших на боковых столиках. Так было заведено, как узнала Вирджиния от мисс Маршбанкс.

Герцог пересек комнату и раздвинул занавески. Пространство заполнилось светом. Он повернулся к Вирджинии, стоявшей около двери все еще с застывшей тревогой в глазах.

– А теперь расскажите мне, что все это значит, – приказал он.

Вирджиния медленно подошла к нему, держа в руке футлярчик.

– Вчера ночью, когда я… я оставила вас… – начала она тихо и затем, отведя взгляд в сторону, потому что ей стыдно было разоблачать подлость людей, которых он знал и которым доверял, передала ему то, что подслушала накануне.

– Почему вы не пришли ко мне? – спросил герцог, когда она закончила.

В первый раз за эти ужасные минуты Вирджиния посмотрела ему в лицо:

– А вы поверили бы мне? Разве вы не подумали бы, что я просто паникерша, создающая ненужный переполох? Или женщина, чье воображение переступает все границы?

– Вы правы, – честно признался он. – Трудно было бы поверить в такую историю. Даже сейчас, когда там лежит подохший пес, мне трудно поверить, что Маркус способен решиться на убийство.

– Почему вы не дали ему денег? Если преступление не удастся ему в этот раз, он, скорее всего, попытается снова.

– Я не могу дать ему такую большую сумму. Даже если бы я дал ему деньги, что толку? Подобное случалось десятки раз в прошлом и будет продолжаться впредь. Нет конца его алчности, нет конца его глупости. – Он наклонился и взял пилюли у Вирджинии. – Нам остается одно: попытаться выиграть время.

– Как? – спросила Вирджиния.

Герцог открыл футлярчик и посмотрел на пилюли.

– В моей спальне есть совершенно безвредные таблетки, которые давным-давно дал мне врач, лечивший меня от лихорадки. Я могу подложить их, и на некоторое время Маркус будет в недоумении, почему они не действуют.

– У него всего неделя на то, чтобы найти деньги, – напомнила Вирджиния.

– Глупец! Непроходимый глупец! – воскликнул герцог с внезапным гневом. – Последний раз он поклялся мне на Библии, что не будет больше играть в азартные игры. Я заплатил его долги деньгами, в которых сам остро нуждался, а сейчас, не прошло и полугода, он опять в том же положении, как прежде!

– Тогда что вы предпримете?

– Не знаю. Возможно, предъявлю ему обвинение, скажу, что мне известны его замыслы. Но такое заявление могло бы вовлечь вас в разбирательство, а этого я ни за что не допущу.

– Я не стану возражать, – ответила Вирджиния. – Если… если это спасет вашу жизнь.

Она говорила, не обдумывая своих слов, а затем почувствовала, как краска бросилась в лицо, так как увидела, что глаза герцога вопросительно смотрят на нее.

– Вирджиния! – произнес он, и теперь тон его стал совершенно иным. – Простите ли вы меня за то, что я наговорил вам только что? Не думаю, что вы когда-нибудь поймете, что значило для меня увидеть, как вы выходите из спальни этого человека. Увидеть вас такой, как вы выглядите сейчас: по-домашнему, с распущенными по плечам удивительными волосами. Если бы вы только знали, как страстно желал я увидеть вас именно такой.

– Я… я думаю, что, наверное, мне… следует вернуться в мою комнату… – начала Вирджиния, но больше ничего не могла сказать, так как руки герцога вновь оказались на ее плечах, заключив ее в объятия.

– Почему вы пытались спасти меня? – спросил герцог. – Я должен знать ответ.

Его лицо склонилось к ней, и ее внезапно охватила робость.

– Ответьте мне, – потребовал он. Вирджиния утратила голос. Казалось, он замер у нее в горле. Она ощущала только прикосновение его рук, его близость. Она чувствовала, что дрожит всем телом.

– Посмотрите на меня, Вирджиния. – Герцог говорил тихо, но повелительно. – Посмотрите на меня, – повторил он с настойчивостью, которой нельзя было не повиноваться.

Не в силах противостоять его власти над ней, Вирджиния подняла глаза. Долгое, долгое мгновение они смотрели друг на друга, и мир, казалось, закружился вокруг них в бешеном водовороте. Внезапно, издав какое-то неразборчивое восклицание, герцог потерял самообладание. Он схватил Вирджинию в объятия, его губы искали ее.

– О, моя дорогая… моя радость… моя любовь, – бормотал он. – Я настолько дорог тебе, что ты спасла меня. Я дорог тебе! Только это имеет значение. Боже мой! Вирджиния, я люблю тебя!

Он страстно целовал ее – ее губы, ее глаза, шею, волосы. Вирджиния почувствовала, что его страсть накрывает и ее, как приливная волна, и она уступила ему, понимая, что его пламя разожгло в ней ответный огонь и что поцелуи соединили их так, что из двоих отдельных людей они превратились в единое целое…

Прошло какое-то время, которое показалось им вечностью, мир застыл в неподвижности, и они забыли обо всем, кроме них самих. Наконец они вернулись к реальности.

– Я должен отпустить тебя, – хрипло произнес герцог. – О, Вирджиния, я и не представлял, что любовь может быть такой!

Герцог все еще сжимал ее в объятиях, и теперь Вирджиния склонила голову на его плечо. Он смотрел на ее полуоткрытые губы, на пылающее румянцем лицо, на глаза, потемневшие от страсти, которую он пробудил в ней.

– Ты прекрасна! – пробормотал он. – Ты прекраснее всех женщин на свете… Но я должен оставить тебя, прежде чем пробудится весь дом, чтобы поменять таблетки. Я должен найти слуг и объяснить им, что Диззи сдох от сердечного приступа. Как удачно, что я услышал, как он скребется у двери моей матери, требуя, чтобы его выпустили.

– Да… ты должен сделать… все это, – хриплым голосом произнесла Вирджиния, но смысл ее слов не был важен, имело значение лишь то, что она произносила их для него.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – восклицал герцог.

Он снова поцеловал ее долгим страстным поцелуем, а она крепко прижалась к нему, как ребенок, который боялся остаться в темноте и вдруг обрел безопасность и защиту.