Огонь желаний - Картленд Барбара - Страница 29

— Завтра вы его получите, — с готовностью отозвался Лео Таксиль. — Я бы и сегодня вам его доставил, но сигнал еще не поступил из типографии.

— У вас, видимо, есть много нового материала? — спросил Пьер. — В своих книгах вы ведь уже довольно скрупулезно изложили суть этой темы.

— Я расскажу вам о таких вещах, которые вы и представить себе не можете, — сказал Таксиль. Например, я слышал об опытах, которые проводят, чтобы отделить дух или душу человека от его тела и заменить стихийным началом.

— И что, это возможно? — цинично спросил Пьер.

Таксиль пожал плечами.

— Это, конечно, совершенно новое направление. Для этого используют наркотики, служат черную мессу и вызывают дух сатаны.

Он говорил, упиваясь тем, что знал, и Пьеру это было неприятно. Желая переменить тему разговора, он обратился к Жозефу Пеладану.

— Сегодня я говорил о вас и об ордене «Креста и Розы».

Как Пьер и ожидал, Пеладан осведомился, с кем именно.

— С одной американкой, которая сегодня вечером звана на обед вместе с вашим другом маркизом Станисласом де Гаитой.

— Он мне больше не друг, — резко возразил Жозеф Пеладан.

— Не друг? — удивился Пьер. — С каких пор?

— Несколько месяцев назад я порвал с Гаитой, — объяснил Пеладан. — Я не одобряю ни его действий, ни поведение его друзей.

— Чем же они занимаются? — заинтересовался Пьер.

Прежде чем Пеладан успел ответить на его вопрос, Лео Таксиль поспешно вставил:

— Они изучают секреты алхимии, оккультные науки и вызывают духов. Я уже вам говорил, в настоящий момент их цель — переселить стихийное начало в человеческое тело, из которого предварительно изгнана его собственная душа. Пьер замер, услышав это.

— Вы имеете в виду, — опомнившись, уточнил он изменившимся голосом, — что Гаита стал сатанистом?

— Ну конечно, поэтому мы и расстались, — ответил Пеладан.

— Однако в последнем эксперименте он ничего не сумел добиться, — вмешался Лео Таксиль. — Переселение душ возможно только в том случае, когда жертва эксперимента девственница, чиста и непорочна. — Иронически засмеявшись, Таксиль добавил:

— А где, как ты думаешь, Гаита найдет в Париже такую девушку?

Пьер мгновенно вскочил на ноги.

— Скажите, — обратился он к Лео Таксилю, и голос его стал резким, — где проходят эти сборища?

— Черную мессу обычно совершают в освященной церквушке, — сказал Таксиль.

— Я знаю, — раздраженно заметил Пьер. — Но где? Где это происходит? — торопливо допытывался он.

— В чем дело, Пьер? — удивился Жозеф Пеладан.

Опустив руку на плечо Таксиля, Пьер потребовал:

— Адрес!

— Дом графа де Рошгюда на Лесном проспекте, на пересечении с Енисейскими полями.

Пьер стремительно повернулся и заспешил к выходу. Не доходя до двери, он увидел за столиком группу молодых анархистов; одного из них он знал очень хорошо. Пьер остановился.

— Жак, у тебя пистолет с собой? — спросил он.

— Да, а что? — ответил Жак вопросом.

— Тогда идем со мной, ты мне очень нужен.

Вокруг слышались странные незнакомые песнопения, их исполняли какие-то низкие, гортанные голоса.

Они замахнулись на сознание Вады и как бы протаскивали ее через тьму. Девушка очень хотела спать, но ее вынуждали двигаться к просвету, видневшемуся в конце какого-то туннеля.

Голоса раздавались все громче и громче. Вада открыла глаза, но осознать, что с нею происходит, была не в состоянии.

Монотонное ритуальное пение продолжалось, звучали зычные мужские голоса. Девушка не могла разобрать слова, но что-то в их интонации заставило ее съежиться от страха.

Пламя свечей отбрасывало тусклый свет, в помещении стоял удушливый до тошноты запах ладана. Вада снова открыла глаза и чуть не вскрикнула от ужаса. Прямо перед ней возвышалось, уходя к потолку, перевернутое распятие. К нему была прикреплена огромная летучая мышь с распростертыми крыльями, она висела прямо над телом девушки. Вада отчетливо видела ее маленькие блестящие глаза, вытянутый нос и коготки на кончиках черных перепонок крыльев.

Ужас, подобный встрече с притаившейся змеей, мгновенно охватил девушку. Но крикнуть не было сил, она даже не могла шевельнуть губами.

Спустя несколько секунд Вада поняла, что совсем не чувствует своего тела. В панической тревоге она закрыла глаза. Неужели все это происходит с ней наяву? Нет, вероятно, ей приснилось! Нужно скорей сбросить с себя этот жуткий кошмар и проснуться! Вада хотела сделать хоть какое-нибудь движение, но это ей не удалось. Страх словно острым мечом пронзил ее мозг. Пытаясь что-то придумать и изменить, девушка приоткрыла глаза. То, чего она боялась больше всего, случилось, — она была обнаженной! Вада отчетливо видела свою грудь. Она лежала, распростертая, у подножия перевернутого распятия.

Голоса раздавались все громче. По их звучанию девушка догадалась, что читают молитвы, но таких она никогда в жизни не слышала, хотя их произносили по-латыни. Она разобрала несколько имен: Нисрох — бог ненависти, Молох — пожирающий детей, и Адрамелех — благословляющий убийства.

Теперь голоса выкрикивали по-французски:

«Вельзевул — Адрамелех — Люцифер, приди к нам! Хозяин тьмы, мы умоляем тебя! Сатана, мы твои рабы! Приди! Приди! Осени нас своим присутствием!»

Затем они начали еще одну молитву по-латыни, произнося слова в обратном порядке. Вада поняла: против своей воли она принимает участие в черной мессе. Екатерина Медичи использовала колдовство, пытаясь удержать любовь своего мужа: она была уверена, что его приворожила Диана де Пуатье. Но папа римский осуждал тех, кто увлекался таинственными силами, и особенно черной магией.

Вада снова закрыла глаза. Не может быть, чтобы все это происходило на самом деле. Вероятно, что-то странное случилось с ее рассудком, если она представила себе такое.

Однако все так и было, и Вада понимала это, хотя была не в состоянии ни двинуться, ни крикнуть.

Позже она пыталась вспомнить, что произошло после того, как отслужили черную мессу. В сознании остались какие-то смутные, неясные обрывки. Помнила только, что чувствовала себя униженной и падшей, когда лежала обнаженная, неспособная шелохнуться.

Девушка догадалась, что вино, которое ее заставили выпить, было смешано с наркотиком; оно словно парализовало ее тело, а сознание вернулось к ней достаточно быстро только потому, что она выпила всего несколько капель.

Вдруг зло и гнусность того, что здесь происходило, натолкнули ее на мысль, что над ней нависла не только физическая, но и духовная опасность. Они могут убить ее физически! Вада знала, что поклонники дьявола совершают жертвоприношения; но хоть и смутно, помнила, что в жертву приносят обычно ребенка или животное. С женщиной могли совершить что-то другое, но что именно, Вада не могла вспомнить.

Она видела, как чьи-то руки тянулись вверх, к летучей мыши, висевшей над ней. Те руки были облачены в шелк, с вышитыми по нему кабалистическими знаками. Вада догадалась, что, кажется, они принадлежат маркизу, но не была в этом уверена и не могла перевести глаза, чтобы в этом убедиться. Так или иначе, девушка боялась на него взглянуть. Она вспомнила гостей за обедом и их взгляды, устремленные на нее, — как они наблюдали и терпеливо ждали, когда же она выпьет вино с наркотиком.

Ваде хотелось умереть раньше, чем они успеют к ней прикоснуться.

Молитвы продолжались, и девушка уже могла разобрать некоторые слова, смысл которых понимала. Она слышала, как собравшиеся снова вызывают сатану и дьявольские темные силы, произнося: «Белиах — в вечном мятеже, в хаосе — Аштарот, Нехамах, Астарта — в распутстве».

Вада начала молиться. Она была так напугана, что вспомнила только те молитвы, которые произносила еще ребенком.

«Нежный Иисус, кроткий и милосердный! Посмотри с небес на маленькое дитя! Сделай так, чтобы я пришла к тебе, чтобы могла спрятаться у тебя…»— мысленно взывала Вада к Богу. Перепуганная, она снова и снова молилась: «Нежный Иисус, добрый Иисус…»