Три руки для Скорпиона - Нортон Андрэ - Страница 57

— Но разве Свет не пробудит свои дары? — негромко спросил отец. — Ведь должно существовать равновесие. А против тех, кто готов служить демонам, мы можем драться и сталью.

И верно, сталью. Его рука взметнулась, и в слабом свете зари мы увидели, как блеснул его обнаженный меч. Я почувствовала, что мое оружие тоже наготове.

Теперь мы не могли свернуть с дороги, ведущей на Кингзбурке, не могли выслать вперед много разведчиков, чтобы не ослаблять наш и без того малочисленный отряд. Нам пришлось взять с собой еще не оправившегося от ран Рогера. Дьюти решительно поджала губы — и взяла заботы об оруженосце на себя.

До конца дня и всю ночь мы исполняли ее распоряжения. Мы готовили отвары из трав, и Рогер послушно пил их под пристальным взором Дьюти. Они с матушкой сняли повязку с его сломанной ноги и стали ее разминать, не убирая примочки и лубки. За работой они напевали что-то на древнем наречии, которое звучало на этом острове еще до того, как наш народ высадился на его берегах.

Бина сама сняла повязку со своей руки, пока мы рассказывали ей о метаморфозе Древолаза. Кожа все еще была красная, но припухлость спала. С помощью камня я ускорила заживление раны. Поводив им над рукой Бины, я велела ей поднять руку вверх, а потом мы втроем попытались представить, как заживает израненная плоть, как снова начинают шевелиться пальцы.

В тот день мы не видели ни Золана, ни Лоларта, и Древолаз не пришел к костру, когда стемнело. Мы старались гнать от себя все дурные мысли и сосредоточились на помощи Дьюти и лечении Бины. Мы знали о том, что Дьюти и матушка обновили охранное заклятие, окружающее наш лагерь.

— Смотри… — Бина протянула ко мне руку, разжала пальцы.

Я взяла с ее ладони камень. Она повернула руку ладонью вниз. Я чуть не ахнула. И верно: зловещая краснота, означающая присутствие яда, пропала. Но конечно, розоватые шрамы на месте ран и рубцы между пальцами не могли рассосаться сразу. Еще несколько дней рука Бины будет изуродованной.

Улыбаясь, она провела пальцами здоровой руки по неровной, шершавой коже. Ее глаза были полны слез.

— Кое-чего мы все же добились, сестрицы. Пусть мои раны станут проклятием для всех, кто еще попытается напасть на нас.

К рассвету стало лучше Рогеру. Лубки укоротили, теперь он мог ехать верхом. Рана у него на лице затянулась, образовался небольшой шрам. Однако в отличие от нашей сестры он явно не собирался прятать этот знак встречи с врагом. Шрамы, как известно, украшают мужчин.

В путь мы тронулись только после полудня. Кто с кем рядом, кто за кем — это решил наш отец. Лошадей хватило на всех, поскольку наши спасители привели с собой запасных коней. Но и наши лошади пригодились.

Никто не был против того, что я поеду следом за отцом. Его оруженосец остался на попечении Дьюти, рядом с ними поехали Бина, Силла и матушка. Наш отряд встал кругом, и снова повторился ритуал призывания охранного заклятия. Воины были хорошо вооружены. Ни один из них не надел мирную белую повязку, как это делалось обычно при пересечении границы независимой страны.

Окрестности по-прежнему выглядели пустынно и безлюдно, но я думала о том, что это только видимость. Я постоянно смотрела по сторонам, ибо меня не покидало чувство, что за нами следят.

Теперь мы ушли довольно далеко от границы Потемок, и, когда повернули к западу, не осталось и следа от этого странного разлома в земле. Золан держался либо сам по себе, либо рядом с Древолазом. Однако отец довольно часто нарушал его одиночество и задавал ему вопросы. Правда, он спрашивал Золана не о глиняных людях, а о других обитателях Потемок.

Золан не мог отказаться от разговора: тем самым он проявил бы неучтивость. Через какое-то время он стал рассказывать нашему отцу о гигантских тварях — насекомых, животных, рептилиях, с которыми ему самому приходилось расправляться.

Я заметила, что у Золана нет того меча, который он взял на поле боя в Потемках. Казалось, он безоружен. К счастью, никому из отряда под командованием отца не пришло в голову проверить боевое мастерство новичка.

Вскоре я заметила новые перемены в окружавшем нас мире. Из-за кустов не выскакивали кролики, не парили в вышине ястребы. Казалось, здесь нет никого, кроме нас. Начали сгущаться сумерки. Высланные вперед разведчики ждали нас. Они выбрали место для ночевки.

Разведчики сообщили, что не так далеко впереди находится крепость, а рядом с ней на свежевспаханных полях трудятся люди. Отец позвал к себе Лоларта и расспросил у него о здешних краях. Лоларт сказал, что гурлионцы называют эту крепость Россард, и заверил, что тамошний господин был другом тех, кто обитал во Фросморе. В сопровождении главного сержанта Горфунда бывший гвардеец поскакал к крепости, чтобы рассказать там, какая страшная беда приключилась во Фросморе, и узнать, что может нас ожидать впереди.

Мы встали лагерем. Сгустилась ночь. Мне было не по себе. Выбранное нами для ночевки место были защищено дозорными и самым мощным охранным заклятием, какое только можно было установить. А меня все не покидало чувство, что нас заметили и поджидают.

Я ничего не могла с собой поделать — то и дело потирала заживающую руку. Между пальцами кожа оставалась немного припухшей. Мне так хотелось избавиться от этих противных шрамов! Я вовсе не собиралась носить их как памятные кольца. Для того чтобы вспомнить о случившемся, мне не нужны были никакие украшения. Рогер с трудом держался в седле. Двое воинов отца сняли его с коня и уложили на приготовленную подстилку.

Оруженосец отца посмотрел на меня.

— Пусть ветры Каллона всегда будут попутными для вас, леди Сабина.

Он поднял руку и прикоснулся к шраму, натянувшему кожу на его щеке.

— И для тебя, Рогер, — отозвалась я. — В грядущие дни нам понадобится вся возможная помощь.

Ветры Каллона — дыхание цветов, полной и щедрой жизни, обещания — да, нам всем следовало искать те силы, чьи дары эти ветры могли принести всем нам.

Благословение Рогера заставило меня задуматься. Каллон означал мир, будущий дом — так утверждали жрицы Святилища, а их учение никогда не оспаривалось. В стенах Святилища Там, Силла и я получили наши имена.

Каллон был местом обитания посланцев Света. Но в некотором роде это также был форпост, ибо там можно было ощутить или увидеть во сне предупреждения. Сны… Я быстро и решительно прогнала прочь мысль о ночных видениях. Я слышала рассказ Там о том, как она нашла меня в ином измерении, и долго размышляла о ее рассказе. Судя по тем ужасам, которые описывала моя сестра, это был один из самых низших уровней Тьмы. Но о том, как мой дух обрел свободу, я не помнила ничего.

Часть моих воспоминаний была украдена… От этой мысли я зябко поежилась. Одаренные во все времена страшились вмешательств, способных ослабить внутренний мир. Ослабела ли я после того, как внутрь меня попал вражеский яд?

Я отошла чуть в сторону от Рогера и костра, который, как обычно, развели посередине лагеря. Наши разведчики выбрали место, окруженное несколькими высокими монолитными камнями. Такие сооружения кое-где стояли и в Алсонии. Чаще всего их считали местами встречи древних. Наша матушка и Дьюти проверили чистоту этих камней, прежде чем мы встали посреди них на ночлег, и объявили, что темных заклятий на них нет.

Я прижалась спиной к одному из шершавых каменных столпов. Мой дар не предупреждал меня о каких бы то ни было опасностях, но для пущей уверенности я порылась в торбочке, притороченной к поясу, и вытащила оттуда сложенную во много раз тряпицу. От нее исходил аромат травяной смеси, изготовленной Дьюти для нашей защиты. Я прикоснулась тряпицей к щекам и носу. Теперь я могла не бояться страшных снов.

Затем я потеплее завернулась в дорожный плащ, улеглась, опершись головой о камень, и закрыла глаза. Обычно я была готова делать любую работу в лагере, но сегодня у меня не было на это сил.

Не припомню, в какой именно момент я расслышала непривычный звук. Я повернула голову и чуть не до боли прижалась ухом к шершавой поверхности камня. Едва различимый, очень далекий — вправду ли это стучал барабан в такт с биением моего сердца? Не поворачивая голову, я попыталась нащупать рукой небольшой камень. Но пальцы прикасались только к старой и новой, только начавшей пробиваться траве. Трава… земля… все это совершенно не годилось.