Море Имен - Онойко Ольга - Страница 16

– Полгода.

– Ему тяжело. Он уже совсем большой, привык жить втроём с вами.

Осень мягко переступила, выскальзывая из туфель, и стала ниже Алея. Тот обнял её.

– Ты грустишь, – утвердительно сказала Осень.

– Да.

– Что мне лучше сделать сейчас? Уйти, отвлечь тебя, утешить? Но я плохо умею утешать.

Сейчас, говоря о чувствах, она как никогда походила на компьютер… Алей понимал, что её слова искренни. Он вздохнул, зарываясь лицом в её мягкие благоуханные волосы.

– Только уходить не надо, – сказал он. – Пойдём лучше поужинаем. Я думал романтический ужин устроить, даже свечи купил…

– Подожди со свечами.

Осень взяла Алея за плечи и медленно, легко поцеловала. Руки её пробрались к его затылку, стянули резинку, скреплявшую вороной хвост. Осень расчесала пальцами алееву гриву и отступила на шаг, любуясь.

– Так мне нравится больше, – сказала она.

Алей усмехнулся.

– Я похож на парня из мультика?

– Да, – Осень, не глядя, заперла входную дверь. – Из моего любимого мультика. У него тоже был маленький брат с трудным характером.

– У Иньки не трудный!.. тьфу ты, горе, и правда трудный…

– Не переживай. Это нормально.

– Переживать – это тоже нормально, Сень.

– Ты прав.

– Ничего у меня не получилось, – тоскливо сказал Алей, уставившись в потолок. – Он ко мне пришёл за поддержкой. К старшему брату. А я хреновый брат. Всё… провалил.

– Прекрати. Он сам ушёл. Вам обоим нужно успокоиться. Тогда вы ещё раз подумаете и всё решите правильно. Так?

Алей тяжело вздохнул и сдался. С Осенью трудно было спорить.

– Так.

Она кивнула, улыбнулась краешками губ и притянула его к себе. Алей прикоснулся щекой к её бархатистой щеке и застыл так. Близость Осени успокаивала. В голове стало яснеть, по телу разливалось тепло. Он смежил веки.

– Пойдём в комнату, – сказала Осень ему на ухо, – не в коридоре же стоять.

Монитор уже запустил заставку: на нём крутился, шевеля бахромой точно щупальцами, логотип операционной системы. «Четыре цвета, – мелькнула смутная мысль, – четыре стихии…» – но Алей успел забыть, с чем они связаны, а вспоминать было не с руки.

Осень откинулась на спинку дивана, улыбнулась мягко и загадочно, вытянула длинные ноги. Узкая кисть правой руки живописно легла на подлокотник, а левой Осень поманила Алея к себе. Тот уселся на ковёр у её ног, чуть сбоку, и положил ей голову на колени.

– Хочешь апельсинчик? – пробормотал он.

Осень наклонилась и поцеловала его в макушку.

– Не надо меня кормить, я уже накормилась.

– Я же знаю, что ты забываешь.

– Заботливый, – она погладила его по голове. Алей поймал её руку и поцеловал пальцы. Рукав блузки пах причудливыми благовониями. Алей прижал ладонь Осени к своей щеке и закрыл глаза.

– Осень, – спросил он полушутливо, – скажи честно: что ты во мне нашла?

– Ты очень красивый. Только очень тощий.

Алей скис.

– Ну вот, – проворчал он. – Сказали тёплые слова, называется.

– Ты же знаешь, – сказала Осень, – я плохо умею это делать. Извини.

– Ладно уж, – Алей поднялся, навис над нею, упершись коленом в сиденье, и поцеловал её, придержав затылок ладонью. Губы у Осени были упругие, в меру влажные, в меру тёплые – безупречные губы ИскИна, который зачем-то инсталлировался в человеческое тело… Красивые, ловкие руки Осени огладили алеевы плечи и грудь, расстегнули несколько пуговиц на чёрной рубашке, взялись за чёрный кожаный ремень с серебряной пряжкой.

– Ужасно тощий, – повторила Осень со странным выражением; вероятно, это была насмешка, – но тебя это даже красит.

– А ты, – неловко ответил Алей, – ты – идеальная.

– Я знаю, – сказала Осень. – Меня отрисовал отличный дизайнер, – и улыбнулась ошалевшему Алею, – шучу. Иди ко мне.

Алей сполз на пол, сел на подогнутые ноги. Осень, взглянув на него сверху вниз, медленно провела языком по губам и наклонилась. Алей осторожно снял с неё блузку, поцеловал ровные, точно из мрамора выточенные ключицы. Её грудь мерно вздымалась, словно у настоящего живого человека… «С ума сойти», – он поёжился. Каждый раз ему в голову приходили такие ассоциации, впору было забеспокоиться, ведь для поисковика и лайфхакера ассоциации, даже самые абсурдные и мимолётные, значили очень много, но Осень всё-таки была прекрасна, прекрасна, совершенна и неимоверно притягательна… Алей погладил её круглые колени и поцеловал левое сквозь гладкий нейлон, медленно сдвигая вверх подол юбки. На Осени были чулки с поясом и кружевное бельё. Белые бёдра, сжатые юбкой, манили.

– Подожди, – сказала она внезапно.

– Что?.. – Алей оторвался от неё, поднял голову, в тревоге гадая, не сделал ли чего неугодного или неправильного.

Но Осень улыбалась – особенной, мягкой, совсем человеческой улыбкой. Таким её лицо было возле Старицы. Алею вспомнился рейд: калейдоскоп ярких вспышек пронёсся перед внутренним взором.

– Я подумала, что можно совместить приятное с полезным, – сказала Осень.

– Что?

– Включи компьютер.

Вот уж чему сейчас, кажется, было совсем не время.

– Осень! – возмущенно начал Алей. – Сколько можно…

Она подалась вперёд. Улыбка её превратилась в азартную, почти хищную; дымчатые глаза стали ясны и ярки, засверкали.

– Ты помнишь кодовую цепочку? – приглушённым голосом спросила она. – Не важно, я помню. Мне всегда хотелось узнать, как это – заниматься любовью возле Старицы.

Алей изумлённо смотрел на неё, не веря своим ушам. Потом вскочил и кинулся к компьютерному столу.

…Над ними вспыхнуло зелёное пламя.

Глава 3. Кэш

Он проснулся внезапно, точно кто-то опрокинул ему на голову ведро ледяной воды: вздрогнул всем телом и оторопело захлопал глазами. Какой-то миг он видел только изумрудный свет, переливчатое, колеблющееся сияние Старицы, и даже кожей ощущал не лён простыней, а упругую мягкость хвоща. Потом лучистая зелень истаяла, и свет стал золотистым – простым утренним светом.

Прорвавшись сквозь пелену тишины, ударил по ушам звон мобильника. Алей вслепую протянул руку и наткнулся на гладкую, горячую со сна спину Осени. Она уже села в постели и спустила ноги на пол.

– Это явно не будильник, – сказала она. Голос был чуть хрипловатым, но в интонации уже возвращалась дневная бестрепетная чёткость. – Нехороший человек звонит в субботу утром.

Алей отчаянно зевнул и потянулся, встав под одеялом на плечи и пятки.

– Это хороший человек, – сонно ответил он, рухнув обратно на смятые простыни. – Только бестолковый совсем. Это Поляна. Я ей обещал…

– Что?

– Помочь…

Мобильник всё гремел и гремел, вибрация почти столкнула его со стола, а воли поднять себя с постели как не было, так и не появлялось.

Осень улыбнулась и сунула телефон Алею в руку.

– Да, – не своим голосом пробасил тот. – Я. Поляна? Утро добрым не бывает. Да, я помню. Когда? Через час?! А попозже… что, сколько? – Он рывком сел и с опаской выдохнул: – Осень, сколько времени?!

Та кинула взгляд на часы.

– Половина первого.

– Блик!

– Суббота же, Алик.

«Половина первого, – повторил про себя Алей. – Сколько же мы… пробыли у Старицы?»

Выйдя в рощу-интерфейс, они угодили из вечера в полдень. Солнце не показывалось над сказочной рекой, но пелена облаков была такой тонкой, что на береговой песок ложились едва приметные тени. Алей смутно припоминал: время шло, а тени не менялись – светило оставалось неподвижным. Осень предупреждала, что время в Старице отдельное… В первый раз Алей не успел спросить, насколько отдельное и какое именно, а во второй ему было не до того.

И к тому же он совершенно не помнил, каким образом попал обратно.

В прошлый рейд Осень велела ему закрыть глаза, потом легонько толкнула сзади в плечо, и Алей очнулся в белой переговорке над ноутбуком, а вчера… не уснули ли они прямо там, на травяном ковре?