Шотландцы не забывают - Картленд Барбара - Страница 23

Кирка была очень суровая, аскетическая, и на священнике Пепита не увидела стихаря — лишь черную сутану.

Этот сухопарый пожилой человек с жесткими чертами лица взошел на кафедру.

Пепита ожидала услышать проповедь, порицающую грешников и угрожающую им страшными карами в грядущей жизни.

Однако его проповедь была посвящена длинному перечню беззаконий, творимых когда-то англичанами по отношению к шотландцам.

Она поняла, он говорит о том, что произошло, когда шотландцы потерпели поражение в битве при Калодене, о их страданиях в последние годы.

У них отнимали не только земли и оружие, но даже тартаны и килты.

С ними обращались жестоко, думала она, в этом нет никакого сомнения.

Но все это преподносилось так, будто произошло вчера, и ей самой уже трудно было осознать, что упоминаемые события принадлежали древней истории и не осталось живых свидетелей, которые могли бы помнить о них.

По мере того как священник продолжал и дальше возбуждать, по ее мнению, чувства слушателей против англичан, она все больше впадала в отчаяние, понимая, что будет лишена возможности когда-либо выйти замуж за Торквила, как бы он ни старался.

Разве сможет она жить в обществе, где ее не только станут презирать и ненавидеть, но, как англичанку, сочтут ответственной за жестокости, совершавшиеся свыше ста лет назад до ее рождения?

Более того, как смогла бы она приводить своих детей в церковь, где они будут слушать воскресенье за воскресеньем подобные проповеди, зная, что каждое слово обвиняет их мать в принадлежности к преступной нации, по разумению прихожан?

«Это безнадежно», — непрерывно твердила она, вновь убеждаясь в необходимости скрыться.

Когда наконец проповедь закончилась, она склонилась для молитвы, и ей с неимоверным трудом удалось сдержать слезы и не позволить им катиться по щекам.

Обратно они ехали в таком же порядке, и Пепиту мучил один-единственный вопрос: чувствует ли Торквил, что союз между ними невозможен?

Нападки священника на англичан были столь оскорбительны и несправедливы по отношению к ней, что всю дорогу в экипаже она ощущала себя глубоко несчастной и силилась не зарыдать в голос.

Но к тому времени как привела в порядок Жани и Рори и вымыла им руки перед ленчем, она уже обрела контроль над собой.

Она вошла в гостиную с высоко поднятой головой, в глазах ее светился вызов.

Она не унизится перед шотландцами, что бы они ни испытывали к ней.

И тем не менее, когда они сидели за огромным столом в столовой во главе с герцогом, выглядевшим стопроцентным вождем клана, она поняла, что не может ожидать милосердия от нации, которая не забывает ничего.

Последние гости, прожившие несколько дней в замке, должны были отбыть после этого ленча.

Пока они обсуждали обратный маршрут в разные концы Шотландии, Торквил сказал Рори:

— Мы с тобой тоже совершим путешествие сегодня попозже.

— Куда? — поинтересовался мальчик.

— Я хочу свозить тебя к голубиным гротам.

— Я слышал о них от дедушки, — тотчас оживился Рори. — Мы возьмем ружье, чтобы выгнать птиц из гротов?

— Так как сегодня воскресенье, нам придется ограничиться собственными голосами, — ответил Торквил. — И уверяю тебя, если мы закричим изо всех сил, они вылетят и исчезнут с такой скоростью за краем утеса, что ты не успеешь сосчитать их.

— Я попробую! — воскликнул Рори.

— Будь осторожен, Торквил! — предупредил герцог.

— Помни, если лодка ударится о скалы и перевернется, даже сильнейшему пловцу не преодолеть течение потоков в том месте.

— Я не забыл, — улыбнулся Торквил. — Я был там столько раз, что основательно изучил каждую скалу и каждое опасное место на протяжении по крайней мере пяти миль вдоль берега.

Рори так не терпелось увидеть гроты, что он не мог поостыть и переключиться на что-либо иное, пока они не отправятся туда.

Торквил решил передвинуть чаепитие на более раннее время, и Пепита с Жани присоединились к ним за чайным столиком, когда еще не было четырех часов.

— Я тоже хочу поплавать на лодке! — заявила Жани, как только узнала, чем будет заниматься брат.

— Я возьму тебя с собой в другой день, — пообещал Торквил.

— Я хочу пойти с вами сейчас, дядя Торквил! — настаивала девочка.

— Я скажу тебе, что мы сделаем, — вмешалась Пепита; она понимала, Жани сейчас кажется, будто ее лишают особенного удовольствия. — Мы пойдем к домику на дереве и будем наблюдать за ними оттуда.

Малышка сразу же согласилась.

Покончив с чаем, Торквил и Рори прошли через парк и спустились к причалу, где стояли лодки, принадлежащие замку.

Пепита и Жани поспешили через лес в противоположную сторону, но когда они вошли в домик, то обнаружилось, что из-за густой кроны они не смогут увидеть лодку, если она подойдет близко к береговым скалам.

— Нам придется пойти вдоль края утеса, — сказала Пепита, — и помахать Рори и дяде Торквилу, как только они проплывут мимо нас. А потом мы заберемся в домик на дереве.

Жани запрыгала от радости, и они направились к открытому участку, разделявшему лес и море.

Видимо, они шли слишком долго, потому что лодка с Торквилом и Рори проплыла мимо них.

— Побежали, — заторопилась Жани, — а то они не увидят нас!

Она быстро помчалась вперед, к краю утеса, к тут Пепита увидела в двадцати ярдах от них нечто, похожее на большое животное; оно лежало на краю утеса.

Жани бежала в том направлении, и Пепита подумала, что это, может быть, корова; вдруг она встанет и напугает малышку…

Она побежала за девочкой, и ее взору предстало вовсе не животное, а человек.

Кто-то примостился на самом краю утеса, и Пепите это показалось странным.

Между тем Жани, сосредоточенная на лодке, в которой плыл ее брат, приблизилась к лежавшему человеку, и Пепита увидела, что это женщина; более того, хоть это представлялось невероятным, ею оказалась герцогиня.

Ошибка исключалась, так как с близкого расстояния Пепита узнала желтовато-коричневый костюм, который был на ее светлости во время ленча, и теперь он сливался с побуревшей травой, словно герцогиня намеренно маскировалась.

У девушки мелькнула мысль, что герцогиня могла упасть, споткнувшись или почувствовав себя плохо.

Но тут, к немалому своему изумлению, она увидела в ее руках ружье.

В следующий миг Пепита, недоумевая, подумала: почему она тренируется в стрельбе у моря?

Однако, подойдя ближе, девушка испытала настоящий шок: герцогиня целилась в лодку с Торквилом на веслах, которая была почти напротив нее.

За одну секунду, показавшуюся нескончаемой, Пепита поняла намерения герцогини.

Предупреждение герцога за ленчем, якобы море в этом месте столь опасно, что сильнейший пловец не справится с ним, возникло в ее мозгу как будто начертанное огненными письменами.

Если герцогиня сейчас выстрелит, лодка утонет, и Рори с Торквилом погибнут.

Пепита бросилась вперед, но Жани подошла к герцогине до нее.

— Это ружье? — услышала она вопрос ребенка.

Герцогиня, сконцентрировавшись на своей цели, не слышала приближения девочки, но теперь она повернула к ней голову.

— Что ты здесь делаешь?

— закричала она с выражением гнева на лице. — Уходи и оставь меня!

Злость, с которой она произнесла это, удивила Жани.

Словно понимая, что герцогиня делает, она заявила:

— Нехорошо стрелять в воскресенье!

Герцогиня исторгла нечленораздельный вскрик ярости.

Затем, увидев, что сзади подходит Пепита, она зарычала:

— Не путайтесь тут, вы, занимайтесь своим делом!

С этими словами она поднялась из положения лежа ничком, в котором находилась до сих пор, и ее ружье оказалось направленным на Жани.

Испуганная девочка отступила от нее на шаг и споткнулась о край утеса.

Она закричала от страха, и Пепита, бросившись на землю, успела схватить за руку падавшую вниз Жани.

Но малышка была слишком тяжела, чтобы Пепита могла подтянуть ее вверх, и она свисала с края утеса, удерживаемая Пепитой за руку одной рукой и за платье — другой.