Свобода. Храбрость быть собой - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 27

Тебе придется рассеять темноту грусти, иначе рано или поздно ты войдешь в ту или. другую тюрьму. Ты не можешь продолжать обременять себя грустью. Прежде чем бремя станет слишком тяжелым и заставит тебя вернуться в то или другое рабство, в то или другое заточение, измени всю ситуацию, став творческим человеком. Просто найди, что тебе приносит в жизни радость, что бы тебе хотелось создавать, кем бы тебе хотелось быть, каким бы тебе хотелось, чтобы было твое определение.

Свобода — это просто возможность найти определение для себя, истинную, подлинную индивидуальность и радость того, чтобы делать окружающий мир немного лучше, немного красивее — немного больше роз, немного больше зелени, еще несколько оазисов.

Мне это напоминает о мадам Блаватской, основательнице Теософского Общества. Она всегда носила в руках две сумки. На утренней прогулке, в поезде — эти две сумки всегда были у нее в руках. И она разбрасывала что-то из этих сумок — из окна поезда — на дорогу снаружи, рядом с поездом. И люди ее спрашивали:

— Почему ты это делаешь?

И она смеялась и говорила

— Такая у меня привычка, всю жизнь. Это семена однолетних цветов. Может быть, я больше не вернусь этой дорогой, — а она путешествовала по всему миру, — но это неважно. Когда настанет время, и цветы расцветут, тысячи людей, которые будут каждый день ходить мимо этой железной дороги, увидят эти цветы, эти краски. Они не будут меня знать. Это неважно

— Но определенно одно, — продолжала она, — я сделаю несколько людей, где-нибудь, счастливыми В этом я уверена Неважно, узнают они это или нет. Важно то, что я делаю что-то, что принесет кому-то счастье. Может быть, придут дети, сорвут несколько цветов и принесут домой Может быть, придут влюбленные и сплетут друг для друга венки. И, даже если они об этом не узнают, я буду частью их любви Я буду частью радости детей. И я буду частью тех, кто просто пройдет мимо, видя эти красивые цветы.

Тому, кто понимает, что свобода — не что иное, как возможность сделать мир немного более красивым, сделать себя немного более сознательным, не будет грустно.

Хорошо, что ты задал этот вопрос, иначе ты носил бы в себе эту грусть, и постепенно она отравила бы всю твою свободу. Негативная свобода не очень вещественна, она может исчезнуть. Свобода должна быть позитивной.

(Ошо «Cam Чит Ананд», гл. 14)

Возможно ли искать путь истины и пытаться освободить свою страну от тирании?

Нет никакого конфликта между поиском истины, поиском духовной свободы, и борьбой с политической тиранией — хотя от этого все несколько осложняется.

Приоритет должен быть отдан достижению духовной свободы, потому что политические тирании приходят и уходят. И нельзя быть абсолютно уверенным, что, если ты свергнешь одну политическую тиранию, ее место не займет другая.

Ни одна тирания никогда не сохранялась вечно; их дни конечны. Никто не может разрушить волю людей. Тираны могут причинять вред, могут убивать людей, но однажды они находят, что все попытки сохранить свою империю, удержать людей в рабстве обратили нацию против них.

Но не возможен ли новый тиран? Ты перейдешь из рук одной тирании в руки другой. Конечно, убиты, приговорены к смерти теперь будут другие люди. Теперь жертвами будут люди, поддерживавшие старый режим, — они будут убиты, приговорены к смерти. Но неважно, кого именно убивают и приговаривают к смерти; все они — человеческие существа, все они — твои братья и сестры И вот самое странное, что нужно помнить: даже те, кто боролся со старым режимом, будут расстреляны новым, который сменит старый.

Это странный факт, но в нем есть тонкая логика. Люди, которые были революционерами, привыкли быть революционерами; любой режим антиреволюционен. Это может быть даже режим, созданный самими революционерами, но в тот момент, когда люди приходят к власти, они становятся антиреволюционными, потому что теперь революция оказывается направленной против их власти. Они были за революцию, потому что революция несла им в руки власть, — это простая логика. И оставшиеся не у власти революционеры не могут поверить, что это и есть свобода, за которую они боролись. Изменились только имена, все остальное осталось прежним: та же бюрократия, те же уродливые политики.

И новые властители забудут все обещания, которые давали тем, кто поддерживал революцию; они начнут эксплуатировать тех же самых людей. Естественно, многие из прежних революционеров начнут отстраняться от людей, пришедших к власти. Раньше они боролись с общим врагом, плечом к плечу Теперь они начинают расходиться в стороны. потому что революция была предана И теперь революционеры, пришедшие к власти, — а власть просто разрушает все их революционные идеологии, — начинают убивать остальных революционеров, потому что это самые опасные люди. Они свергли предыдущий режим; теперь они могут свергнуть и этот. Этого допустить нельзя

Это очень сложная игра Ты не должен делать ее приоритетом; первым приоритетом должен оставаться твой собственный рост. Какого рода существующая тирания, неважно Тирания — это просто тирания; она убийственна, она преступна

И не верь чрезмерно в светлое будущее. История учит чему-то другому; люди остаются в той же прежней уродливой ситуации, под властью тех же прежних ужасов. Меняются только мясники, но бойня остается прежней.

Я не против борьбы за освобождение нации, но не делай ее приоритетом Приоритетом должна быть твоя собственная духовная свобода, которую не может отнять никто другой. Если ты можешь, не беспокоя ее, также и бороться с тиранией, тогда я это абсолютно поддерживаю. Но я не думаю, что это легко — это очень трудно. В тот момент, как ты начинаешь бороться с правительствами, ты так вовлекаешься в эту борьбу, что совершенно забываешь себя.

Уродливо оставаться под властью любого рода рабства.

Но величайшее рабство — это рабство твоей души. Освободи ее от прошлого, освободи ее от нации, освободи ее от религии, в которой тебя воспитали. Твой поиск истины должен оставаться главной и основной заботой.

Параллельно с этим, если у тебя остается энергия, ты можешь продолжать бороться с политическими тираниями. Но тебя ждет разочарование. Каждый, кто во все века верил в идею: «Мы будем свободны», — разочаровывался. Когда продолжалась борьба за свободу в этой стране, я был маленьким ребенком, но в эту борьбу была вовлечена вся моя семья. Мои дяди сидели в тюрьмах, моя семья почти непрерывно находилась под домашним арестом. Мои дяди не смогли завершить образование, потому что то время, которое они собирались провести в университете, они провели в тюрьмах. И все возможные мучения… но была великая надежда, что эта ночь, какой бы она ни была долгой, кончится.

Она кончилась, но день так и не пришел. Это просто чудо.

Британские империалисты ушли, и у власти встали те, кто боролся с британским империализмом и его бесчеловечным обращением с людьми этой страны. Теперь они делают то же самое. Несомненно, это не та свобода, за которую боролись люди.

Я помню времена моего детства… какие огромные надежды носились в воздухе — словно мы приближаемся к Золотому Веку. Но, кроме сущего разочарования, ничего не случилось. Теперь правители — индийцы, не британцы, но их стратегии остались прежними. Они точно так же цепляются за власть, они точно так же эксплуатируют других. Бюрократия стала сильнее, и страна пережила шок: «Что случилось с той свободой, за которую мы боролись? Ради чего мы принесли в жертву нашу молодость? Ради чего тысячи людей гибли, сидели в тюрьмах? Неужели это и есть та свобода, ради которой были принесены все эти жертвы?»

Несомненно, это не свобода. Может быть, в существующем политическом мире никогда не может быть свободы, пока не родится бунтарь, не революционер Революционер потерпел поражение, полное поражение; и не один раз, сотни раз. Теперь это нужно принять как правило: революционер говорит о великих вещах, сулит рай, но когда он приходит к власти, то оказывается худшим тираном, чем все предыдущие.