Спящая красавица - Картленд Барбара - Страница 20

— Я привык полагаться на свою интуицию — и, по-моему, вы тоже предпочитаете руководствоваться именно ею.

— Да… — ответила Оделла, удивляясь, что он это понял.

— В таком случае ваша интуиция должна подсказать вам, что вы можете мне доверять, — проговорил маркиз. — И, хотя я рискую навлечь на себя ваш гнев, но вынужден сообщить вам, что я ни на минуту не поверил, будто вы — племянница няни, которую наняла моя сестра.

Он сделал паузу и добавил:

— А также в то, что ваш отец, как мне говорили, держит платные конюшни и Стрекоза — одна из его лошадей!

Оделла подняла руки, словно защищаясь от него, и воскликнула:

— Вы… пугаете меня! Как вы… можете знать все это?

Маркиз улыбнулся.

— Я еще не выжил из ума! Увидев вас в беседке, я подумал — вот передо мной спящая красавица, принцесса, которую способен пробудить лишь поцелуй!

Оделла покраснела снова. В то же время она засмеялась.

— Я рассказывала самой себе сказку, когда заснула, — сказала она. — А когда проснулась и… увидела вас…

— …Вы подумали, что я — первый граф! — закончил маркиз.

— Я… он, наверное, мне… снился…

— Я был бы очень польщен, если бы вам снился я! — сказал маркиз.

Наступила тишина.

Потом Оделла торопливо сказала, словно хотела поскорее сменить тему:

— Как вы поступили с Коттером?

— Никак, — ответил маркиз.

— Никак? — Воскликнула Оделла.

— Он сказал мне, что его мать больна и он украл портрет, чтобы оплатить лекарства, в которых она нуждалась.

Маркиз пристально посмотрел на нее и добавил:

— Он рыдал так убедительно, что я прочел ему хорошую лекцию, забрал картину и отпустил его на все четыре стороны.

Оделла вздохнула.

— Это было весьма благородно с вашей стороны, но вас обманули. Этот человек — обычный вор. Он — позор своей семьи. Он растратил все деньги отца, и, я подозреваю, матери тоже.

Маркиз пораженно уставился на нее, а она продолжала:

— Он крал множество раз, но поскольку украденных вещей так и не нашли, его всегда освобождали из-под стражи за недостатком улик.

— Я всего этого не знал! — воскликнул маркиз. — Но в любом случае я решил, что, если это дело получит огласку, все узнают, насколько легко проникнуть в мой дом.

Оделла непроизвольно вскрикнула.

— Вы думаете, что кто-то еще попытается вас ограбить? О, вы должны быть очень осторожны! Вам нужно защитить свои сокровища!

— Именно это я и намерен сделать, — согласился маркиз. — С этого дня у меня будет два ночных сторожа, и, я думаю, в будущем у нас не появится причин для тревоги.

В глазах Оделлы мелькнуло неподдельное облегчение. Маркиз улыбнулся:

— Разумеется, вам тоже следует быть осторожнее, иначе вас могут арестовать, когда вы захотите украсть еще книг из библиотеки!

— О, прошу вас, — взмолилась Оделла, — пожалуйста, разрешите мне брать их время от времени! Я была так счастлива эти последние несколько дней, когда могла кататься на Стрекозе, разглядывать ваши сокровища и читать ваши книги.

— И надеяться, что никто не узнает, где вы? — добавил маркиз.

— Почему… почему вы сказали это?

— Потому что это правда — разве не так?

Оделла уступила.

— Это правда, — сказала она. — Но… пожалуйста… пожалуйста, не спрашивайте больше меня ни о чем и не говорите никому, особенно вашим гостям, что я живу в замке Комб!

— Вы боитесь, — сказал маркиз, словно рассуждая вслух, — что они, в свою очередь, скажут об этом в Лондоне, и тот, кто вас ищет, узнает, где вы скрываетесь?

— Довольно! Довольно! Вы… слишком любопытны… или слишком умны… Я не знаю, что именно! — в испуге воскликнула Оделла.

— Я просто хочу вам помочь!

— Я скажу вам, как вы можете мне помочь: забыть меня, вернуться в замок и никогда больше обо мне не думать.

Маркиз поудобнее устроился на скамейке, положив правую руку на спинку.

— Вы же сами знаете, что это невозможно! Как вы можете всерьез просить человека, которого к тому же считаете умным, забыть о том, что в его замке живет «спящая красавица», а он был настолько глуп, что не поцеловал ее, когда была такая возможность!

— Если вы… станете продолжать… говорить со мной таким образом, — задыхаясь, сказала Оделла, — нянюшка… будет… потрясена!

— Я полагаю, что эта женщина была вашей няней, когда вы были ребенком, — заметил маркиз.

Оделла не удержалась от восклицания.

— Подите… прочь! — сказала она. — Вы… невозможны! И если вы… настоящий, а не… оживший портрет… Тогда вы — колдун… И я не желаю больше… вас знать!

Маркиз засмеялся.

— Ерунда! Вы будете рады узнать меня ближе, как и я буду счастлив больше узнать о вас, и если нам нужно будет встретиться в стороне от чужих глаз, мы всегда можем сделать это здесь.

Оделла не отвечала, и помолчав, маркиз поправился:

— Нет, поразмыслив, я решил, что это слишком известное место. У меня есть идея получше.

— Я… я не слушаю вас! — горячо воскликнула Оделла. — Нянюшка строго-настрого запретила мне… И, поскольку у меня нет другой компаньонки… я должна делать… так, как она мне велит.

— Если вы расскажете об этом нянюшке, я расскажу своим гостям о захватывающем приключении, которое выпало сегодня на мою долю, — предупредил маркиз.

— Это явный шантаж! — обвиняюще воскликнула Оделла. — Вы еще хуже, чем Фред Коттер!

— Зато намного красивее! — ехидно сказал маркиз.

Оделла не могла удержаться от улыбки, и маркиз вновь подумал, что еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь так замечательно улыбался.

Оделла вообще разительно отличалась от всех женщин, которых он когда-либо знал.

Он был очарован ею, хотя сам еще этого не понимал.

Маркиз наклонился к ней.

— Послушайте, Оделла, — сказал он, — поскольку вы желаете скрыться и я готов предоставить вам такую возможность в моем замке, вы должны обещать мне — и это будет лишь справедливо, — что вы не станете скрываться от меня.

— Но… слуги… узнают, — возразила Оделла. — И, как вам отлично известно, они… обожают сплетни.

— Верно, — согласился маркиз. — Это значит, что мы не можем встречаться в доме, а лишь за его пределами.

— Мы… вообще не должны встречаться!

— Подумайте, как неутешительно будет, если после этой очаровательной беседы мы разойдемся в противоположных направлениях и решим никогда больше не видеть друг друга снова.

Он говорил очень настойчиво, и Оделла застенчиво опустила ресницы.

— Это как раз то… что мы… должны сделать, — нерешительно сказала она.

— Неужели вы настолько несмелы — или скучны? — спросил маркиз. Ее глаза сверкнули, и он понял, что выбрал верное слово.

Любая женщина пуще огня боится прослыть скучной.

Не давая Оделле опомниться, он продолжал:

— Вот что я предлагаю: я вернусь раньше вас, чтобы никто даже на минуту не подумал, что мы встретились, а завтра скажу своим гостям, что королева срочно вызывает меня в Виндзор.

Оделла уставилась на него пораженным взглядом, и он поспешно добавил:

— Никто не подвергнет это сомнению, и перед завтраком я увезу всех своих гостей назад в Лондон.

— Как же вы это сделаете? — спросила Оделла.

— Легко, — ответил маркиз. — Главное — все правильно организовать. А вы присмотрите за домом, пока я не вернусь.

Он улыбнулся:

— Вы можете брать все книги, которые захотите, из библиотеки, но у вас не будет времени их прочесть, потому что я вернусь очень скоро.

— И что… потом?

Она не хотела вселять в него надежду этим вопросом, но он сорвался с ее губ прежде, чем она успела это предотвратить.

— В воскресенье, — сказал маркиз, — после завтрака я буду ждать вас в Фолли. Вы знаете, где это?

— Видела издалека, — кивнула Оделла. — Это за другой рощей, которая тоже принадлежит вам и так же красива, как Клифвуд.

— Почти, — сказал маркиз. — Несколько лет назад я запретил кому бы то ни было приближаться к ней, потому что это опасно.

— Опасно? — недоверчиво переспросила Оделла.