«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы) - Пастернак Борис Леонидович - Страница 14

14

Исчадья мастерских, мы трезвости не терпим.Надежному куску объявлена вражда.Тревожней ветр ночей – тех здравиц виночерпьем,Которым, может быть, не сбыться никогда.Наследственность и смерть – застольцы наших трапез.И тихою зарей – верхи дерев горят —В сухарнице, как мышь, копается анапест,И Золушка, спеша, меняет свой наряд.Полы подметены, на скатерти – ни крошки,Как детский поцелуй, спокойно дышит стих,И Золушка бежит – во дни удач на дрожках,А сдан последний грош – и на своих двоих.1913, 1928

* * *

Встав из грохочущего ромбаПередрассветных площадей,Напев мой опечатан пломбойНеизбываемых дождей.Под ясным небом не ищитеМеня в толпе сухих коллег.Я смок до нитки от наитий,И север с детства мой ночлег.Он весь во мгле и весь – подобьеСтихами отягченных губ,С порога смотрит исподлобья,Как ночь, на объясненья скуп.Мне страшно этого субъекта,Но одному ему вдогад,Зачем, ненареченный некто, —Я где-то взят им напрокат.<1913, 1928>

ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Не поправить дня усильями светилен.Не поднять теням крещенских покрывал.На земле зима, и дым огней бессиленРаспрямить дома, полегшие вповал.Булки фонарей и пышки крыш, и чернымПо белу в снегу – косяк особняка:Это – барский дом, и я в нем гувернером.Я один, я спать услал ученика.Никого не ждут. Но – наглухо портьеру.Тротуар в буграх, крыльцо заметено.Память, не ершись! Срастись со мной! УверуйИ уверь меня, что я с тобой – одно.Снова ты о ней? Но я не тем взволнован.Кто открыл ей сроки, кто навел на след?Тот удар – исток всего. До остального,Милостью ее, теперь мне дела нет.Тротуар в буграх. Меж снеговых развилинВмерзшие бутылки голых, черных льдин.Булки фонарей, и на трубе, как филин,Потонувший в перьях нелюдимый дым.1913, 1928

ПОВЕРХ БАРЬЕРОВ

ДВОР

Мелко исписанный инеем двор!Ты – точно приговор к ссылкеНа недоед, недосып, недобор,На недопой и на боль в затылке.Густо покрытый усышкой листвы,С солью из низко нависших градирен!Видишь, полозьев чернеются швы,Мерзлый нарыв мостовых расковырян.Двор, ты заметил? Вчера он набряк,Вскрылся сегодня, и ветра порывыВалятся, выпав из лап октября,И зарываются в конские гривы.Двор! Этот ветер, как кучер в мороз,Рвется вперед и по брови нафабренСкрипом пути и, как к козлам, приросК кручам гудящих окраин и фабрик.Руки враскидку, крючки назади,Стан казакином, как облако, вспучен,Окрик и свист, берегись, осади, —Двор! Этот ветер морозный – как кучер.Двор! Этот ветер тем родственен мне,Что со всего околотка с налетуОн налипает билетом к стене:«Люди, там любят и ищут работы!Люди, там ярость сановней моей!Там даже я преклоняю колени.Люди, как море в краю лопарей,Льдами щетинится их вдохновенье.Крепкие[6] тьме полыханьем огней!Крепкие стуже стрельбою поленьев!Стужа в их книгах – студеней моей,Их откровений – темнее затменье.Мздой облагает зима, как баскак,Окна и печи, но стужа в их книгах —Ханский указ на вощеных брускахО наложении зимнего ига.Огородитесь от вьюги в стихахШубой; от неба – свечою; трехгорным —От дуновенья надежд, впопыхахДвинутых ими на род непокорный».<1916, 1928>

ДУРНОЙ СОН

Прислушайся к вьюге, сквозь десны процеженнойПрислушайся к голой побежке бесснежья.Разбиться им не обо что, и заносыЧугунною цепью проносятся понизуПолями, по чересполосице, в поезде,По воздуху, по снегу, в отзывах ветра,Сквозь сосны, сквозь дыры заборов безгвоздых,Сквозь доски, сквозь десны безносых трущоб.