Народ, или Когда-то мы были дельфинами. - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 43

Дафна скорчилась и закрыла голову руками отхлынувшего града костей и погадок из рыбы. Наверное, хуже всего был шум, но если вдуматься, в этой ситуации всё было хуже всего.

Вдруг мимо Дафны метнулась смугло-золотистая фигура, держащая по кокосу в каждой руке. Фигура шаталась, пинками расчищая себе путь среди паникующих птиц, пока не достигла каменной чаши. Чаша была полна птиц-дедушек — со стороны это напоминало цветы в вазе. Человек поднял кокосы высоко® воздух и резким движением разбил их друг о друга.

Наружу хлынуло пиво, и его аромат разнёсся по воздуху. Клювы птиц немедленно обратились в сторону чаши, стремясь к пиву, как стрелки компаса — к северу. Про Дафну тут же забыли.

— Лучше бы я умерла, — сказала она в пространство, выпутывая кости из волос. — Нет, лучше бы я оказалась в хорошей горячей ванне с мылом и полотенцами. А потом бы оказалась ещё в одной ванне, потому что, уж поверьте, такую голову с одного раза не отмыть. А уже потом лучше бы я умерла. Я думаю, это самое плохое, что со мной в жизни слу… — Она умолкла, потому что с ней случилось то, что было гораздо хуже, и, сколько ни живи, всегда будет хуже… И закончила

— Вторая самая плохая вещь, которая со мной в жизни случилась.

Мау сел на корточки рядом с ней.

— Мужская деревня, — сказал он, ухмыляясь.

— Да уж, похоже, — отрезала Дафна. Она уставилась на Мау. — Откуда ты взялся?

Мау нахмурился, и она поняла, что он её не понял. Они уже более или менее нашли общий язык благодаря Пилу и Кале, но в основном для обычных повседневных вещей. А «откуда ты взялся?» было слишком сложно, потому что эти слова задавали совсем не тот вопрос, который вроде бы лежал на поверхности. Дафна видела, как Мау пытается её понять.

— Э… Я взялся от своей матери и от своего отца… — начал он, но Дафна была уже готова к этому.

— Я хотела спросить, как ты здесь оказался! — громко перебила она.

Пока он думал, раздалось несколько приглушённых ударов. Это падали птицы-дедушки, словно пожилые дамы, перебравшие хереса на Рождество. Уж не отравились ли они пивом, подумала Дафна, ведь никто из них даже не пытался спеть песню. Но вряд ли. Как-то раз у неё на глазах птица-дедушка съела целого дохлого краба, пролежавшего на солнце несколько дней. Кроме того, клювы лежащих птиц подёргивались, тихо, довольно пощёлкивая. На место упавших птиц заступали их жаждущие товарищи.

— Девочка сказала, что ты что-то говорила про камень, — объяснил Мау. — А потом она заставила меня съесть миску мяса. Очень настаивала. А потом я пришёл сюда так быстро, как только мог, и она за мной не поспела.

Он показал рукой. Блайби шла вверх по склону — очень осторожно, стараясь не наступать на храпящих птиц.

— Она сказала, что ты ей велела за мной присматривать.

Они сели и стали ждать, стараясь не смотреть друг на друга. Потом Мау произнёс:

— Понимаешь, это так устроено: птицы пьют пиво, а дух пива поднимается вверх, к Дедушкам. Так говорили жрецы.

Дафна кивнула.

— У нас дома для этого используют хлеб и вино, — сказала она и подумала: «Ох, тут лучше не вдаваться в подробности. В этих местах знают, что такое каннибализм. Как бы не вышло… ненужной путаницы».

— Но я думаю, что это неправда, — сказал Мау.

Дафна кивнула и подумала ещё немного.

— Может быть, некоторые вещи — правда, но в каком-то особенном смысле?

— Нет. Люди так говорят, когда хотят поверить в ложь, — отрезал Мау. — И обычно верят.

Воцарилась ещё одна пауза. Её заполнил попугай. Поскольку его смертельные враги были парализованы демонским питьём, он спикировал на них и принялся старательно снимать с них панталоны, то есть аккуратно, без устали ощипывать белые пёрышки с ног, одно за другим. При этом он издавал радостные, но, к счастью, приглушённые попугайские вопли.

— Они очень… розовые, — сказала Дафна, обрадовавшись, что подвернулась невинная тема для разговора. Относительно невинная.

Немного спустя Мау спросил:

— Ты помнишь, как мы… бежали?

— Да. Не совсем. Я помню рыбок.

— Серебряных? Длинных и тонких?

— Да, как угри! — воскликнула Дафна. Ветерок гнал перья по долине, сбивая в комки.

— Значит, это на самом деле было?

— Наверно.

— Я хотел спросить, что это было — сон или явь?

— Миссис Бурбур говорит, что да, — ответила Дафна.

— А кто… кто такая миссис Бурбур?

— Та очень старая женщина, — объяснила Дафна.

— Ты говоришь про Мар-Исгалу-Егисагу-Гол?

— Да, наверное.

— А на что именно она говорит «да»?

— На твой вопрос. Думаю, она имеет в виду, что это неправильный вопрос. Слушай, Локаха с тобой правда разговаривает?

— Да!

— На самом деле?

— Да!

— В голове? Как сон?

— Да, но я могу отличить, где сон, а где нет! — сказал Мау.

— Это хорошо, потому что со мной разговаривают Бабушки.

— Кто такие Бабушки?

Пока Дафна объясняла, а Мау старался понять, Блайби (если её на самом деле так звали) дошла до них и уселась у их ног, играя перьями птиц-дедушек.

Мау подобрал перо и стал вертеть в пальцах.

— Значит, они не любят воинов.

— Они не любят, когда людей убивают. И ты не любишь.

— Ты знаешь про охотников за черепами? — спросил Мау, смахивая пёрышко с лица.

— Конечно. Про них все знают. У них огромные боевые галеры, борта которых обвешаны черепами врагов. А их враги — это все остальные люди.

— На острове сейчас около тридцати человек. Сегодня утром прибыло ещё несколько. Большинство едва держатся на ногах. Они пережили волну, но не собирались дожидаться прихода охотников за черепами.

— Ну что ж, у нас достаточно каноэ. Может, возьмём и поплывём на восток?

Она сказала это, не подумав. Потом вздохнула.

— Мы не можем, да?

— Не можем. Если бы у нас было больше крепких и здоровых людей, больше времени, чтобы собрать еду в дорогу, тогда можно было бы попробовать. Но нас ждёт восемьсот миль открытого океана.

— Те, кто послабее, умрут. А ведь они приплыли сюда, чтобы спастись!

— Наш остров называется «место, где рождается солнце», потому что он на востоке. Они надеются, что мы их спасём.

— Тогда мы можем спрятаться и ждать, пока охотники за черепами уйдут. Бабушки велели отвалить камень.

Мау так и уставился на неё.

— И спрятаться среди мертвецов? Ты думаешь, мы должны так поступить?

— Нет! Мы должны сражаться!

Она сама изумилась тому, как выпалила эти слова. Их выкрикнули её предки — все эти хладнокровные каменные рыцари в подземной часовне. Им бы никогда не пришло в голову прятаться, даже если бы это был единственный разумный выход.

— Тогда я придумаю способ, — сказал Мау.

— А что говорят Дедушки?

— Я их больше не слышу. Только щёлканье… и жужжание насекомых.

Дафна захихикала.

— Наверное, Бабушки их как следует отругали. Моя бабушка вечно ругала моего дедушку. Он знал о пятнадцатом веке всё, что только можно, и при этом вечно спускался к завтраку без зубов.

— Они выпадали у него ночью?

— Нет. Он их вытаскивал, чтобы почистить. Это были новые зубы, сделанные из костей животных.

— Вы, брючники, умеете давать старикам новые зубы? Что ещё? Может, вы и глаза новые умеете вставлять?

— Э-э-э… Да, вообще-то у нас есть кое-что очень похожее.

— Почему вы настолько умнее нас?

— Знаешь, я не думаю, что мы умнее. Просто когда живёшь в местах, где половину времени очень холодно, поневоле начнёшь изобретать всякие вещи. Я думаю, что вся наша империя образовалась из-за погоды. Люди были готовы что угодно делать, лишь бы не сидеть взаперти из-за дождя. Я почти уверена: они выглядывали в окно и тут же неслись открывать Индию и Африку.

— Это большие острова?

— Огромные, — сказала Дафна.

Мау вздохнул и сказал:

— И там живут люди, от которых остались камни.

— Что?

— Якоря богов, — объяснил Мау. — Я теперь понимаю Атабу. Я не думаю, что он верит в богов, но он верит в веру. И ещё он думает, что брючники приплыли сюда очень давно.