Народ, или Когда-то мы были дельфинами. - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 54

— Хорошо.

Он хлопнул в ладоши и повысил голос:

— Слушайте все! Мы не закончили чинить изгородь от свиней, и нам нужны ещё доски с «Джуди», и верши для рыбы тоже сами не сплетутся!

Круг распался на людей, спешащих в разные стороны. Никто не колотил по столу деревянным молотком, никто не надевал мантию. Люди просто без особой суеты выполнили нужное дело, а теперь, ну что ж, надо и изгородь починить.

— Ты этого хотела? — спросил Мау, вдруг оказавшийся рядом с Дафной.

— А? Что? — Она даже не видела, как он подошёл. — О да. Э… да. Спасибо тебе. Это был очень хороший, хм, приговор. А ты что скажешь?

— Я скажу, что они решили, и дело закончено, — резко ответил Мау. — Этот человек привёл сюда Локаху и служит ему своими пистолетами. Но Локаха — никому не слуга.

Глава 12

Пушки и политика

Мау сел на камень богов.

— Как ты думаешь, где сейчас Кокс?

— Я всем сердцем надеюсь, что волна его утопила! — сказала Дафна. — Знаю, что это нехорошо, но всё равно надеюсь.

— И боишься, что не утопила, — сказал Мау. Это был не вопрос, а утверждение.

— Верно. Думаю, одной волне с таким не справиться. Ха! Фокслип сказал, что убил Кокса. Я уверена, это только потому, что он хотел показаться большим человеком. Но Поулгрейв сказал что-то про Кокса и его дружков-каннибалов. Может такое быть?

— Не знаю. Охотники за черепами убивают ради славы и черепов. А он, ты говоришь, без причины. Убивает живые существа, потому что они живые. Он похож на дурной сон, на чудовище. Охотники за черепами не будут знать, что с ним делать.

— Суп? — предположила Дафна.

— Сомневаюсь, — сказал Мау. — Каннибалам приходится быть разборчивыми в еде. От Мило они станут сильнее, от Пилу получат магический голос, а от меня… несварение желудка. Никто не захочет съесть сумасшедшего.

Дафна вздрогнула.

— Главное, чтобы они меня не съели!

— Нет, они не станут есть женщину, — сказал Мау.

— Как это благородно с их стороны!

— Они скормят тебя своим жёнам, чтобы те стали красивыми.

Воцарилась одна из таких пауз — одновременно ледяная и раскалённая. Она полнилась беззвучными словами, которые нельзя было говорить вообще, или надо было сказать в другое время, по-другому, или можно было сказать, или нужно было сказать, но нельзя, и эта пауза могла тянуться вечно или до тех пор, пока один из двоих её не нарушит…

— Кхм, — сказала Дафна, и все остальные слова улетучились навеки. Потом, много времени спустя, она часто думала, что могло бы случиться, если бы она не воспользовалась словечком из арсенала своей бабушки. Оно всё решило. Некоторые люди могут сказать главные слова только в один-единственный подходящий момент. Печально, но ничего не поделаешь.

— Во всяком случае, я не представляю себе, чтобы его кто-то съел или хотя бы оставил на тарелке, — торопливо заговорила она, заглушая последние отзвуки рокового «кхм». — Я уверена, капитан был прав, когда сказал, что Кокс, как эпидемия, захватит любой подобравший его корабль. Человек, которому всё равно, кого убивать, может добиться невероятных результатов. А Кокс готов убивать. Я уверена, этих двоих послали сюда на разведку. А значит, Кокс действительно нашёл корабль побольше.

— Шлюпка, на которой они приплыли, до сих пор здесь, но прошлой ночью украли каноэ, — сказал Мау. — Думаю, мы плохо понимаем такие вещи.

— Я думаю, что это ничего не изменит.

— Верно. Охотники за черепами идут за ними по пятам, охотятся на выживших. Рано или поздно они явятся и сюда. Но я хочу…

— Э…

Это был маленький мальчик. Дафна не помнила его имени. Он подпрыгивал как человек, которому не хочется прерывать чужой разговор, но очень надо.

— Да, Хоти? — сказал Мау.

— Э… они говорят, что у них кончаются колючие ветки для изгороди вокруг большого поля, — боязливо произнёс мальчик.

— Беги и скажи им, что большие заросли колючих кустов есть к западу от пещеры Дедушек.

Мальчик припустил прочь, и Мау крикнул ему вслед:

— Да скажи, что я велел резать ветки подлиннее! Короткими ветками чинить без толку.

— Вы должны защитить остров, — сказала Дафна.

Его словно ударили по лицу.

— Ты думаешь, девочка-призрак, я не собираюсь его защищать? Ты действительно так думаешь?

— Дело не только в людях! Вы должны защитить своих богов!

— Что? Как ты можешь мне такое говорить?

— Не метафизических… у которых камни, жертвы и всё прочее! Я говорю про статуи и все остальные вещи, в пещере!

— Эти? Всего лишь куча камней. Бесполезные… штуки.

— Нет! Они не бесполезные. Они говорят вам, кто вы есть!

Дафна немного ссутулилась. За последние дни много всего произошло, и ей больно было услышать слова «девочка-призрак», да ещё произнесённые таким резким тоном. Больно. Конечно, все, и даже Мау по временам, звали её «девочка-призрак», и раньше её это не беспокоило. Но сейчас это означало: «Убирайся, девчонка-брючник, ты для нас чужая».

Она внутренне собралась.

— Ты не посмотрел. Ты не видел, что я тогда нашла в пещере! Помнишь Воздух, Воду и Огонь, у каждого из них был свой шар? И безголовую статую?

— Прости меня, — сказал Мау, опуская голову на руки.

— Что?

— Я тебя расстроил. Я вижу, когда ты расстраиваешься. У тебя начинает блестеть лицо, а потом ты стараешься себя вести, как будто ничего не случилось. Извини, что я на тебя накричал. Это всё из-за… ну, сама знаешь.

— Знаю.

Они посидели молча — такое молчание бывает, когда мысли окончательно перепутались и не могут стать словами. Потом Дафна кашлянула.

— В общем, ты видел разбитого бога? И руку, которая торчала из воды?

— Да, я всё видел, — ответил Мау, но смотрел он при этом на женщину, которая спешила к ним.

— Нет! Ты не видел! Мы уже начинали задыхаться! Разбитая статуя раньше что-то держала в руке. Я нашла это, пока вы спорили с Атабой. Это было изображение всего мира. Мира вверх ногами. Пойдём, и ты сам увидишь.

Она взяла его за руку и потянула к тропе, ведущей в гору.

— Это все должны увидеть! Это очень…

— Что, Кара? — спросил Мау у женщины, трепетно ожидавшей там, где её нельзя было не заметить.

— Меня послали сказать, что река стала вся мутная, — сказала женщина, бросив испуганный взгляд на Дафну.

— Свинья забралась на восточные луга и валяется в ручье, — сказал Мау, вставая. — Я сейчас пойду и…

— Ты пойдёшь со мной! — крикнула Дафна. Женщина быстро попятилась, а Дафна повернулась к ней и продолжала: — Выломай палку и иди вверх по долине реки, пока не найдёшь свинью в воде, а когда найдёшь, потыкай её палкой! Это не так уж трудно! Мау, ты — вождь. То, что я хочу тебе показать, не относится к свиньям! Это важно…

— Свиньи — это тоже важ…

— Это важнее свиней! Ты должен пойти и посмотреть!

К концу дня посмотреть успели все, пусть лишь по нескольку минут. Двигаясь в обоих направлениях по Длинной пещере, люди перемешивали воздух, так что он был уже не такой затхлый, как раньше; правда, светильники его потребляли в большом количестве. Пошли в ход все фонари, принесённые с «Джуди».

— Это мир, — произнёс Мау, глядя во все глаза. — Мир имеет форму шара? И мы с него не падаем?

Слова вырывались у девочки-призрака, словно языки пламени.

— Да, да, и вы об этом знаете! Ты же знаешь историю про брата, который уплыл так далеко, что вернулся домой?

— Конечно. Её каждый ребёнок знает.

— Я думаю, что люди с этого острова совершили кругосветное путешествие — давным-давно. Вы хранили память об этом, но со временем она превратилась в сказку для детей.

«Даже во тьме», — подумал Мау. Он провёл рукой по шару, который Дафна назвала глобусом. Он был самый большой из четырёх. Он упал на пол, когда разбилась статуя. Глобус Имо. Мир. Мау провёл кончиками пальцев по поверхности шара. Шар приходился ему до подбородка.