Гонка за мечтой (СИ) - Ринка Кейт - Страница 10

Свидетельница рядом с Марио засуетилась в своей сумке, достав оттуда бумажную салфетку, и потянулась к Элене.

— Я в порядке, — недовольно сказала та, отбросив ее руки от своего лица и вырвав салфетку. — Извини, Эстер. Дай, пожалуйста, зеркало.

И тут Рафаэль заметил, что по щекам Элены катятся молчаливые слезы. Только этого еще не хватало!

— Элена, перестань, — спокойно попросил он.

— Я сказала, что я в порядке, — грубо ответила она, даже не взглянув на него.

Если она хотела заставить его почувствовать себя виноватым, то у нее это получилось. Тяжело вздохнув, Рафаэль выругался про себя, а вслух сказал:

— Элена, прости. Я постараюсь взять себя в руки. — Она ничего не ответила, и его это не устроило: — Элена, я извинился и сказал, что постараюсь. Что еще ты от меня хочешь?

Аккуратно стерев слезы, она повернула к нему голубые глаза.

— С чего ты взял, что я от тебя что-то хочу?

Сам не поминая почему, Рафаэль долго смотрел на нее, прежде чем ответить:

— Перестань плакать… пожалуйста.

— Раф, обычно девушку не так успокаивают, а тем более жену, — рискнул заметить Марио.

Рафаэль перевел на него сердитый взгляд:

— Я не сомневаюсь, что ты знаток в этом деле, но не мог бы ты сейчас помолчать и не вмешиваться.

— Как скажешь, чемпион.

"Спокойно!" — уговаривал себя Рафаэль. — "Ты можешь успокоиться". Но что за идиотская ситуация? Почему он не может относиться к ней с большим спокойствием. Да, это все неправильно, не по католически, и просто неприятно и раздражительно, но разве его мечта не стоит этого? И разве так уж сильно виновата Элена? И чего она снова разревелась? Вообще, она не была похожа на девушку, которая готова истерить и плакать по любому поводу. Хотя, Рафаэль толком не мог понять, какая она. С одной стороны в ней чувствовался сильный характер, и она достойно могла на что-то ответить. Но эти слезы его сбивали с толку вместе с ее остальными странностями. Например то, как грубо она с ним разговаривала, но при этом он порой замечал некоторые мелочи, хотя бы такие, как она порой смотрела на него и как робела, когда он ее прижимал к себе, когда их фотографировали. И в отличие от него, она-то помнила весь их случайный секс. Ответы можно было поискать, если хорошо подумать, но Рафаэль не особо хотел забивать себе этим голову.

Сейчас его головной болью были веселые гости и жадная пресса. Праздничный банкет проходил в доме Элена, благо большая вилла это позволяла. Людей было очень много, как много было и их внимания. Первым делом они с Эленой раздали гостям маленькие сувениры, бомбаньерки (*Бомбаньерки (bomboniere) — от фр. bon-bon — "конфета" маленькие кулечки, наполненные confetti (это маленькие конфеты, которые представляют собой миндаль в сахаре, и в случае свадьбы обязательно должны быть белыми.) и украшенные бантом или цветами), оставляя каждому что-то на память об их свадьбе. Рафаэль скрипел зубами, но традиции соблюдал. Хотя прекраснее всего было бы их соблюдать, женись он по собственной инициативе и на любимой девушке. И хоть через силу, а Рафаэль достойно держался, по крайне мере он так считал, стараясь выглядеть радостным женихом и уделять внимание жене.

Было у них на свадьбе много артистов, которые пели и танцевали. В основном играла живая музыка, чаще пела скрипка и гитара, а вино лилось рекой. Молодым часто кричали "Ура молодоженам!" и "Поцелуй невесты!" И тут Рафаэль согласился сам с собой, что эти моменты были самыми приятными в этот кошмарный вечер, потому что поцелуи Элены оказались очень сладкими, и он даже не стеснялся это делать по-настоящему и получать удовольствие, чувствуя при этом, как Элена тает в его руках, все ему позволяя. И это была неподдельная и единственная нежность с ее стороны, которая на какое-то время его действительно успокаивала, заставляя забыть, где он находится.

Но, под конец вечера, когда танцы были в самом разгаре, а торт еще не выносили, Рафаэль окончательно сорвался. Ему все так надоело, что он психанул и, тактично покинув зал, собрался все бросить и поехать домой.

— Рафаэль, да подожди ты, — окрикивал его Марио, шагая вслед за ним в сторону гаража. Но Рафаэль даже не обернулся. — Тебе не стыдно вот так бросать свою жену? Что скажут люди? И я молчу о том, что может написать об этом пресса.

Рафаэль остановился, мысленно соглашаясь с другом, и повернулся к нему:

— Приведи, пожалуйста, Элену. Мы поедем домой вместе.

— Раф, может, потерпишь еще немного? Вам осталось торт разрезать да попрощаться.

— Нет, мы уезжаем, сейчас. — У него уже никаких сил не осталось на этот цирк.

***

Элена сидела в зале, полном гостей, но ей уже было наплевать на все, потому что сейчас ее заботило только собственное дыхание, которое давалось с трудом. От узкого корсета не только было тяжело дышать, но уже и болели все ребра. Она с нетерпением ждала, когда же кончатся все ее мучения. К ней часто подходила мать, интересуясь, как у нее дела, но Элена даже ей не стала говорить, как ужасно себя чувствует. Она просто стойко ждала конца вечера, улыбаясь и наслаждаясь короткими моментами поцелуев, которыми Рафаэль просто издевался над ней. Она знала и чувствовала, насколько он был рассержен. И хоть Рафаэль старался относиться к ней нежно и заботливо на глазах у всех, но холод от него так и веял. Только стоило гостям попросить поцелуй, как Рафаэль ее удивлял своим рвением, что даже казалось, будто он делает это с большим удовольствием.

А в остальном, все было ужасно. Джина, словно в знак протеста надела на ее свадьбу черное короткое платье и ни разу за весь вечер не подошла к ней даже поздравить, бросая издалека недовольные взгляды. Отец то и дело суетился вокруг своих почетных гостей. А Рафаэль и вовсе куда-то запропастился, даже ничего не сказав. Да и опять же, он не изъявлял особого желания разговаривать с ней, предпочитая полностью отдаваться своему недовольству по поводу всей этой нелепицы, в которую, тем не менее, поверили все, включая прессу.

И когда Элена пыталась сосредоточиться на вдохе, к ней подошел Марио и наклонился к самому уху:

— Элена, Рафаэль уже рвется домой. Он ждет тебя в гараже.

От этих слов внутри Элены затрепетала радость, что дело подходит к концу, и она скоро вздохнет полной грудью. Но обстоятельства требовали, хотя бы, закончить все достойно. Они ведь целый день старались и что? Теперь должно просто все бросить и исчезнуть, никому ничего не сказав? И в первую очередь это было бы не вежливо.

— Как домой? Мы даже не попрощались. А еще нужно разрезать этот несчастный торт.

— Я не знаю, что с ним делать. У него, кажется, совсем кончилось терпение.

— И что из этого? — она резко встала на ноги и направилась в сторону гаража, изнывая от боли при каждом шаге, и не только в груди, но и, кажется, уже во всем уставшем теле. Она бы с удовольствием предпочла свадьбе гонку на выносливость. — Долго он еще будет вести себя, как ребенок? Будто ему одному тяжело. Он что, не может еще немного потерпеть?

— Как я понял, что нет, — грустно улыбнулся Марио.

К счастью, им удалось выйти из зала, почти не замеченными — все уже расслаблялись и были заняты танцами и весельем. Перед самой дверью гаража, Элена умудрилась оступиться, но Марио подхватил ее и, найдя в нем единственную опору, Элена вцепилась в его руки, почувствовав жгучую боль в лодыжке — проклятые каблуки! проклятое платье! проклятая свадьба!

— Все хорошо? — тихо спросил Марио, почти прижимая ее к себе.

— Да, наверное. Просто ногу немного потянула.

А держась за крепкие руки, Элена смотрела на пуговицы белой рубашки, ощущая, как все уже плывет перед глазами от усталости и боли.

— Могу я посмотреть? — осторожно спросил свидетель.

— Нет, не надо. Сейчас пройдет.

— Думаю, вам и правда уже нужно уезжать. Представляю, как ты устала за целый день.

Подняв голову, Элена увидела в глазах Марио сочувствие и переживание. Он так хорошо относился к ней, был таким добрым и внимательным, весь вечер суетясь вокруг нее, пытаясь приободрить, успокоить и поднять настроение, и спрашивая, что подать, принести или сделать. Вот бы Рафаэль так относился к ней. Закусив губу, Элена быстро прогнала эти глупые мечтания.