Перстень Мериада (СИ) - Романовская Ольга - Страница 63

Мимо неё промчался табун нгаров — миниатюрных единорогов, обитавших на границе пустыни и лугов поймы Валмана. Их что-то или кто-то напугал.

Шарар остановился у черепа нгара и принюхался. Усталые глаза хозяйки посмотрели туда же, куда смотрел пёс: на песчаных дюнах резвились маленькие дракончики. Маленькие — это ростом с собаку. Их было трое, но они уже научились извергать пламя.

Стелла заняла выжидательную позицию: вдруг маленькие «огнемёты» не нападут? Но она им не понравилась. Дракончики поползли к ней; забавные кривые лапки быстро семенили по песку; дым тонкой струйкой выходил из ноздрей. Эта струйка сулила принцессе крупные неприятности.

— Мало здесь огня, мало меня поджаривает — так они ещё хотят добавить!

Ей почему-то вспомнилась старинная лиэнская пословица: «Легче разворошить пчелиный улей, чем загнать пчёл обратно». В случае с дракончиками улей она не трогала, зато ко всей оставшейся жизни эта пословица подходила как нельзя лучше.

Конечности были ватными от усталости и жары; пот тонкой струйкой стекал по спине.

Дракончики почувствовали её слабость и поспешили напасть.

Принцесса сбросила на песок всё, что мешало движениям, что хоть как-то могло облегчить её мучения. Решив не полагаться на изменчивую фортуну меча, она доверилась былой меткости. Лук Аннона и пальцы не подвели; глаза, несмотря на одуряющий блеск песка, не утратили зоркости. Одна стрела, вторая… Обе в цель. С облегчением выдохнув, девушка вся ушла в стрельбу. Она сама была теми стрелами, которые пускали вернувшие прежнюю чувствительность пальцы, хрупкими древесными побегами, побеждавшими огонь.

Дракончики были мертвы. Шарар взобрался на бессильно поникшую голову одного из них и залаял. Стелла не взглянула на него, она его даже не слышала.

Борьба была окончена — а палящее солнце осталось прежним. Принцесса бездумно выпустила из рук лук и сползла на разбросанную по песку одежду. Рядом что-то росло, что-то похожее на куст — точно её бедные глаза разглядеть не могли. Перед ними плыли круги, большие красные круги. Да, это куст. Он большой, колючий. От него есть тень. Девушка подползла ближе, спрятала голову в колышущейся тени, накрылась верхней одеждой.

Поджаренные солнцем лошади понурили головы. Морда Лайнес почти касалась её руки. Принцесса с трудом заставила себя сесть, затем встать и потянулась за фляжкой с водой. Нужно немного попить и ехать дальше, чтобы найти надежное укрытие от этого палящего солнца. Её постигло жестокое разочарование: желанная влага едва прикрывала донышко. Неужели испарилась, или фляжка перевернулась? Так или иначе, это конец. Пустыня не пощадит её, она уже многих уморила в своих жарких объятиях. Та же участь, видимо, ожидала и Стеллу.

Глаза всё больше и больше слепли. Девушка сидела на стопке одежды, всеми силами стараясь бороться с жаром, сном и усталостью.

И тут ее кольнуло: она не знала, в каком направлении двигаться дальше. Плодородные земли где-то неподалёку, на юге, но где же юг в этом изменчивом мире?

Солнце наполовину спряталось за Чёрной скалой. Немного полегчало, но воздух был по-прежнему раскалён до предела.

Прикрыв глаза, Стелла водила языком по обветренным сухим губам. Горло начинало покалывать, стало больно глотать, но принцесса продолжала упорно сглатывать слюну, чтобы хоть как-то заменить ею потребность в воде.

Ей не выбраться отсюда без посторонней помощи.

Девушка тщетно пыталась вспомнить, в какую сторону поскакали нгары. Она была в отчаянье; такого, пожалуй, с ней не было даже в Добисе. Умереть в пустыне… И никто не узнает, что ты жил, не вспомнит твоего имени.

Интересно, что чувствует приговорённый к смерти? Вначале ужас и отчаянье, желание всеми силами спасти свою жизнь. Как же мучительны эти долгие, бесконечные часы ожидания, эта жесточайшая из всех пыток! И сознание, что ничего не изменить, невозможно сделать что-нибудь, чтобы предотвратить неизбежное. А потом… потом появляется пустота; страх куда-то уходит, а ожидание становится ещё томительнее. «Скорей бы всё это закончилось! Скорей бы конец!», — наверное, думает он. Порой после долгих упорных попыток удержать ускользающую сквозь пальцы жизнь такой человек начинает желать смерти, как избавления. Избавления от неизвестности. Неизвестность страшнее всего.

Смерти не боятся лишь единицы. Страх корениться в подсознании, для которого кончина — что-то противоестественное, не существующее. Никто не думает о том, что когда-нибудь может умереть. Люди полагают, что смерть — это то, чего с ними никогда не случится, то, что бывает с другими.

Девушка только начинала бояться смерти, когда милостивая судьба сжалилась над ней, послав желанное избавление от бед.

Подул ветер; песок закружился в бешеном танце. Принцесса прижалась к лошадям, укутав голову плащом. Когда она осторожно выглянула из-под него, то убедилась, что тревога была ложной и буря и не думала начинаться. Всё еще не решаясь поднять голову, девушка огляделась по сторонам… и увидела ноги чужой лошади. Она стояла шагах в семи от неё и показалась знакомой.

Где же она видела эти белые носочки? Белые носочки вороной поджарой лошади.

Торопясь разрешить свои сомнения, Стелла медленно перевела взгляд с коня на всадника. Так как её глаза скользили по нему снизу вверх, сначала она увидела щеголеватые сапоги с мягкими отворотами. Дальнейший осмотр выявил зауженные штаны по последней моде, что-то вроде длинного приталенного жилета, светлую рубашку, перчатки из дорогой — уж девушка-то в этом понимала! — кожи под цвет сапог и расшитый по кайме серебром чёрный плащ на шёлковой подкладке с пряжкой в виде бегущего оленя. Этот плащ только ускорил рост побегов сомнения в её душе. Их не осталось вовсе, когда девушка встретилась взглядом с внимательными серыми глазами дакирца. Тот самый. Валар. Кто угодно, только не он! Ей почему-то не хотелось снова встретиться с этим странным человеком, который, казалось, знал что-то, чего не знала она. Наверное, он нравится дакирским девушкам — в отношении вкуса и внешности ему жаловаться не на что. Но она не была дакирской девушкой.

По губам Валара скользнула легкая улыбка. Он чувствует, что она его боится. Неужели мимолётное проявление слабости так отчётливо отразилось на её лице?

Стелла заняла выжидательную позицию.

— Стеарх, куда ты меня привёл? Кажется, нам тут не рады, — рассмеялся дакирец.

Конь энергично замотал головой.

— Как ты думаешь, нам ответят, если мы поздороваемся с этой милой девушкой?

Жеребец кивнул и что-то начертил копытом на песке. Приглядевшись, принцесса поняла, что это не просто набор палочек и крючков, а слова. Она открыла рот от удивления. Мало того, что Стеарх отвечал на вопросы хозяина, он ещё что-то настоятельно ему советовал!

— Добрый вечер, Ваше высочество, — Валар отвесил ей лёгкий поклон. В его голосе сквозила едва заметная ирония, но Стелла её расслышала. — Вы заблудились?

— Спасибо за заботу, но это не Ваше дело.

— Ваше высочество, зачем же так грубо?

— Если я повторю то же самое вежливо, Вас устроит?

— Вопрос в том, устроит ли это Вас. Не слишком ли опрометчиво Вы поступаете? Я ведь хочу помочь Вам живой и невредимой вернуться в Лиэну.

— Я еду в Дакиру. — Она почему-то его боялась и отвечала короткими быстрыми фразами.

— Согласитесь, Вы выбрали странный маршрут. — В его тоне не было ни тени враждебности. — Если мне не изменяет память, в прошлый раз мы виделись с Вами гораздо южнее. Хотели сбить преследователей со следа? Пожалуй, мне стоит дать Вам ещё один совет: если уж Вы действительно решились ехать дальше, поезжайте прямо к Симонароки.

— Я бы поехала, если бы знала куда, — в отчаянье пробормотала девушка.

— Так спросите. Людям на то и дан язык, чтобы задавать вопросы.

— Просто иногда люди не могут их задавать.

— Держите! — Он бросил ей фляжку с водой. — И давно Вы скитаетесь по этой пустыне? Сюда не стоит заезжать без проводника.

Стелла промолчала. Несколько мгновений она в нерешительности вертела флягу в руках, а потом решилась. Внутри оказалась самая обыкновенная вода, её страхи были напрасны.