Особая реальность - Кастанеда Карлос - Страница 32

— Что не важно?

— Все.

Мы замолчали. Я очень ослаб и не хотел продолжать разговор. Положив под голову куртку, удобно

расположился на циновке и долго занимался своими записями при свете керосиновой лампы. Вдруг старик заговорил снова:

— В этот раз ты вел себя отлично. Ты понравился духу родника, он тебе помогал.

Только сейчас я сообразил, что не рассказал ему о происшедшем, и тут же начал. Дон Хуан прервал:

— Я знаю, что ты видел зеленый туман.

— Откуда?

— Я тебя видел.

— А что я делал?

— Ничего. Сидел и глядел на воду, пока не появился зеленый туман.

— Я видел?

— Не совсем, но почти.

Эти слова меня взволновали, я хотел узнать подробности. Дон Хуан посмеялся над моей нетерпеливостью.

— Увидеть зеленый туман — не достижение, — сказал он. — Это может всякий, так как, подобно стражу, тумана не избежать. Я сказал, что ты вел себя отлично, потому что ты не струсил, как тогда со стражем. Если бы с тобой что-нибудь случилось, то я растолкал бы тебя и вернул назад. Когда ученик входит в зеленый туман, его благодетель должен находиться поблизости — на случай, если тот попадет в ловушку. От стража можно ускользнуть, а вот из объятий тумана, по крайней мере вначале, самому не вырваться. Потом ты этому научишься; а пока нам надо кое-что выяснить.

— Что именно?

— Способен ли ты видеть воду.

— А как я это узнаю?

— Узнаешь... Ты сбиваешь себя с толку, только когда говоришь.

12

При разборе записей у меня возникло немало вопросов.

8 августа 1969 года мы снова сидели с доном Хуаном на веранде, и я расспрашивал:

— Нужно ли побеждать туман, как стража, чтобы овладеть видением?

— Конечно, — ответил он. — Все нужно побеждать.

— А как?

— Точно так же, как стража, — обратив в ничто.

— Что для этого нужно?

— Ничего. С туманом тебе совладать гораздо легче, чем со стражем. Духу родника ты понравился, а страж — не для твоего характера. Ты даже не увидел его по-настоящему.

— Наверное, потому, что он был мне отвратителен. А что, если бы страж мне понравился? Наверняка есть люди, которые нашли бы его привлекательным. Они бы одолели его?

— Совершенно не важно — нравится тебе страж или внушает отвращение. Скорее наоборот! Пока ты испытываешь к нему какие-то чувства, он остается все тем же стражем — ужасным, привлекательным, еще каким-нибудь. Но если никаких чувств к нему нет, он обратится в ничто, хотя и будет оставаться перед твоими глазами.

Мысль о том, что такая махина, как страж, может превратиться в ничто, оставаясь в то же время видимой, показалась мне бессмысленной. Возможно, это одна из иррациональных предпосылок знания дона Хуана. Я попросил разъяснений.

— Ты решил, что в какой-то степени знаешь стража, — сказал он.

— Именно так!

— Ты думал: он уродлив, огромен, страшен... Смысл этих слов тебе известен, а значит, в какой-то мере известен и страж. Поэтому ты его и не видел. Пойми: страж должен превратиться в ничто и в то же время оставаться. Оставаться — и превратиться в ничто.

— Но, дон Хуан, разве это возможно? То, что ты говоришь, — бессмысленно.

— Пусть так. Таково видение. Говорить о нем невозможно, видение постигается только видением. С водой у тебя, кажется, нет проблем, — продолжал он. — Ты ее почти видел. Вода — твой «корень». Теперь остается лишь усовершенствовать мастерство видения. У тебя есть могущественный помощник — дух родника.

— Я хочу поговорить о нем.

— В этих местах лучше этого не делать, — возразил дон Хуан. — Да и вообще постарайся о нем не думать. А то заманит в ловушку, и тогда уж ничто тебе не поможет. Держи язык за зубами и думай о чем-нибудь другом.

На следующее утро, часов в десять, дон Хуан достал из чехла трубку, набил курительной смесью, подал мне и велел идти к канаве. Держа трубку обеими руками, я ухитрился расстегнуть рубашку, засунул трубку под нее и прижал к телу. Дон Хуан принес обе циновки и черепок с углями. День выдался жаркий. Мы уселись у самой воды, в тени невысоких деревьев. Дон Хуан положил в трубку уголек и велел курить. На этот раз я был совершенно спокоен. Я вспомнил, какой благоговейный трепет испытывал в тот раз, когда вторично пытался «увидеть» стража. Сейчас, хотя дон Хуан и предупредил о реальной возможности «увидеть» воду, я не был по-настоящему взволнован, просто полон любопытства.

Дон Хуан заставил выкурить трубку дважды. Потом наклонился и прошептал в правое ухо, что будет учить меня передвигаться с помощью воды. Велел не всматриваться вглубь, а сосредоточиться на поверхности воды, пока она не превратится в зеленый туман. Он несколько раз повторил, что все внимание следует сосредоточить на тумане, больше ни на чем.

— Смотри на воду, но не вслушивайся в плеск, а то он увлечет тебя и я не смогу вернуть тебя обратно. А теперь входи в зеленый туман и слушай мой голос.

Я прекрасно все слышал и понимал. Глядя на воду, я испытывал необъяснимое наслаждение, но никакого зеленого тумана не видел. Мой взгляд то и дело рассеивался, с большим трудом удавалось удерживать его на воде. В конце концов я совершенно утратил способность сосредоточиваться и, кажется, не то мигнул, не то закрыл глаза. Именно в этот момент водная рябь застыла, замерла наподобие рисованного изображения. Потом поверхность воды заискрилась, словно в шипучке лопались пузырьки газа. Искрящаяся водяная масса позеленела, раздалась и превратилась в ярко-зеленый туман.

Туман поглотил меня. Я оставался в нем до тех пор, пока не услышал пронзительный крик: «Э-э-эй!!» Туман рассеялся, я снова увидел воду. Кричал дон Хуан. Он велел мне вернуться в туман и ждать, пока он не позовет обратно.

— О'кей! — ответил я по-английски и услышал его смех.

— Никаких «о'кей», — проговорил дон Хуан. — Пожалуйста, помолчи.

Я отлично его слышал — голос звучал мелодично и очень дружелюбно. Я понял это не размышляя.

Голос дона Хуана велел сосредоточиться на тумане, но не поддаваться ему. Он несколько раз повторил: воин ничему не поддается, даже смерти. Я вновь погрузился в туман и заметил, что это — совсем не туман или, по крайней мере, какой-то необычный туман. Он состоял из массы пузырьков, которые то оказывались в поле моего «зрения», то исчезали из него. Какое-то время я следил за их движением, но вскоре послышался громкий крик, и я перестал их различать. Осталось аморфное свечение, светящийся туман. Снова послышался громкий крик, туман рассеялся, я увидел воду. Голос дона Хуана приблизился и велел не забывать о нем, единственном моем проводнике. Он приказал смотреть на край канавы, прямо перед собой. Я видел место, где дон Хуан брал воду, и осоку. Немного спустя голос велел вернуться в туман, продолжая внимательно прислушиваться к нему. Повторил, что будет учить меня передвигаться. «Когда увидишь пузыри, — сказал голос, — оседлай один из них и позволь ему себя унести».

Я повиновался указаниям. Меня вновь окружил зеленый туман, затем появились пузыри.

— Садись на пузырь! — услышал я громоподобный голос дона Хуана, и пузыри тут же исчезли.

Я старался сосредоточить взгляд на зеленых пузырьках и не прослушать голос и вскоре убедился, что могу делать и то и другое одновременно. Пузыри медленно двигались в поле моего зрения. Дон Хуан снова потребовал, чтобы я догнал и оседлал один из них.

Я стал соображать, как это сделать, и машинально произнес: «Как?» Мне показалось, что это слово лежало где-то внутри меня и выскочило наружу, как буек со дна на поверхность. Мой голос напоминал собачий вой. В ответ дон Хуан тоже завыл по-собачьи, потом затявкал койотом и захохотал. Мне стало невероятно смешно.

— Возвращайся! — приказал дон Хуан. — Назад, в туман!

Я заметил, что движение пузырей замедлилось и они стали увеличиваться, достигнув размеров мяча. Я мог рассмотреть каждый. Они не напоминали ни пузыри, ни шары, ни вообще какие-либо сферические тела. Они казались пустыми и в то же время чем-то наполненными. Да и круглыми они не были, хотя, увидав их впервые, я мог поклясться, что они круглые, и потому мне в голову пришло слово «пузыри». Я наблюдал за пузырями как бы из окна; оконная рама мешала взгляду следовать за ними, я видел только, как они появляются в поле моего зрения и исчезают из него.