Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид - Страница 39

— Юный льстец! — промурлыкал он, грозя пальцем. — Ладно, оставим в покое мою душу и займёмся вашими телами… (Кри вздрогнула). — Я имею в виду — окажем честь небольшому обеду в честь моих многообещающих гостей!

Многообещающие гости оглядели небольшой обед и почувствовали небольшое головокружение. Это был стол средневекового феодала! В центре его на золотом блюде с монограммой «F» истекала соком огромная бычья ляжка. А вокруг неё, как малые укрепления вокруг главной крепости, стояла несчётная гвардия мясных, печёных и рыбных блюд, вазы с тропическими фруктами, напитки и торты… Из серебряных ведёрок со льдом торчали горлышки бутылок. Некоторые из этих угощений дети, правда, ели и дома, но кое-какие — лишь по праздникам, а большинство не могли бы и назвать… Кри начала бурно глотать слюну, да и Аксель почувствовал тоскливое бурчанье в желудке.

— Ну, хоть это оценили! — вздохнул профессор. — Что ж, таковы люди… Недаром Наполеон говорил, что путь к сердцу солдата лежит через желудок. Не так, моя милая… вот специальная вилочка… А что тебе положить, друг Аксель? Слева от тебя — жаркое из говядины в уксусе по-мюнхенски, справа — запечённый ливерный паштет, прямо — фазан с зелёным можжевельником, справа от него — жаркое из фаршированной свиной грудинки, а чуть наискосок, вон за той салатницей…

— Хватит! — взмолился Аксель. — Дайте мне оглядеться, пожалуйста!

И, из духа противоречия, выбрал заячью спинку с шампиньонами. Кри тем временем занялась огромным маринованным карпом, который грустно держал во рту ломтик лимона: рыбу в семье Реннеров ели не часто. В последующие полчаса слышалось только звяканье ножей и вилок: разыгравшийся детский аппетит дал о себе знать. Фибах жевал вяло, но то и дело подливал себе коньяку: было видно, что он пытается отвлечься от многих забот.

— Профессор, — сказал наконец Аксель, принимаясь за десерт (ананасный крем и клубничные пирожные). — Расскажите нам о волшебниках! — При этом он зорко огляделся, пытаясь угадать, где затаился Хоф. Ему даже показалось, что радужно-алое сиденье одного из роскошных кресел за спиной у Фибаха приплюснуто больше, чем у остальных. Но он не был уверен.

— О волшебниках? — протянул профессор, мрачно разглядывая на свет очередную порцию спиртного. — А на что они вам сдались, волшебники? — Он выпил рюмку залпом и выковырял глаз-маслину из морды жареной косули, которая, поджав золочёные копыта, лежала перед ним на блюде. — Держитесь от них подальше, мой вам совет! Давайте лучше поговорим о Шворке, от которого зависит наше с вами будущее…

— Нет-нет, о волшебниках, о волшебниках! — хором закричали дети, стуча вилками и ножами по тарелкам в знак протеста.

— Ничего не хотим делать, пока не расскажете! — объявил Аксель. — И потом, посудите сами: чем мы вам поможем, если при этом ничегошеньки не понимаем? Мы видим, что вы — великий учёный, — тут он не лицемерил, — но не можем понять, насколько! Где кончается то, что вы сделали сами, и начинается волшебство? Зачем вам Шворк? И все эти Элоизы?

— Да, зачем? — поддержала Кри, деловито запихивая в рот ломоть орехового торта со взбитыми сливками. И, понимая, в чем главный козырь Акселя, добавила: — Великий учёный должен не только угощать тортом, но и учить!

— Хм… верно, — согласился Фибах, рисуя своё «F» на поверхности шоколадного желе, которое Кри не взяла бы после этого в рот, даже умирая от голода. Он откинулся на спинку кресла, поковырял в зубах и, понимая, что искушение много сильнее его, добавил: — Впрочем… вы ведь никому не расскажете! — И, поймав напряжённый взгляд серых глаз Акселя, сладко улыбнулся: — Я вам заплатил за это. Да и кто бы вам поверил? Мне иногда самому кажется, что я вижу затянувшийся сон…

— Кошмарный? — быстро спросил Аксель, которому показалось, что он слышит сейчас себя.

— Бывает, что и так… Нет-нет, с этими волшебниками вполне можно иметь дело, надо только держать ухо востро… В общем, они прибыли к нам с далёких звёзд. И решили остаться.

— Почему?

— Обнаружили на Земле волшебное поле, — не очень охотно ответил профессор.

— А что это такое — волшебное поле? — энергично жуя, сказала Кри.

— Этого не знает никто, — усмехнулся Фибах. — Но дело не в этом: что такое электричество, тоже никто не знает, однако же мы им пользуемся. Проблема в том, что такое поле есть далеко не у каждой планеты…

— И что тогда? Если его нет, нельзя колдовать? — жадно спросил Аксель, страстно желая избавить свою родную планету от подобной гадости.

— Можно, но сложно. Дорого, — буркнул Фибах. — Я и сам, честно говоря, слышал про волшебное поле лишь со слов моего зловещего друга, господина Штроя…

— Это который Многоликий? — беззаботно спросила Кри. — И Великий Звёздный?

Профессор поперхнулся апельсиновой долькой и долго кашлял. Акселю даже показалось, что он не столько кашляет, сколько лихорадочно соображает.

— Откуда вам известно о нём? — наконец вымолвил он.

— Конечно, известно! — гордо выпалила Кри. — Я ведь теперь — Его Луна. А Акси — Спросивший Смерть! — И она взахлёб, явно боясь, чтоб не помешал Аксель, рассказала Фибаху о беседе с Пралине. К счастью, она догадалась умолчать о мечтах крокодиломакака по поводу самого Фибаха. Тот, казалось, расслабился.

— Ну, раз тут все такие болтуны, пускай сами и отвечают! — махнул он рукой. — В общем, да, звёздные духи — самые сильные, их всего три-четыре на каждую Вселенную… Ясно?

— А разве Вселенная не одна? — изумлённо спросил Аксель.

— Нет, их очень много! Бесконечное количество… И, разумеется, духи из разных Вселенных дерутся между собой за власть — по-моему, просто от скуки… Зачем им с их-то возможностями ещё какая-то власть? Мне вот никто не нужен. Никто и ничто… кроме моих идей! И уж мою над ними власть отнять невозможно… — побагровев, добавил Фибах и осушил новую рюмку. Он, казалось, уже забыл о детях.

— А пытался кто-нибудь? — полюбопытствовал Аксель. Он хотел спросить совсем другое: «А волшебники?» Но вспомнил, что Хоф интересуется скандально известной и печально знаменитой биографией, и даже очень. Пусть Фибах говорит о том, что волнует его самого, — так он, глядишь, потом легче выболтает и то, что нужно детям.

Его расчёт оказался верен. Подвыпивший профессор воспламенился.

— Пытались ли, говоришь? — взмахнул он руками, словно сова, готовящаяся взлететь, и, поднявшись, нервно зашагал вокруг стола. — Ещё бы нет! Я был крупнейшей звездой бионики… был и останусь, да! А вы, наверное, даже не знаете, что это такое — бионика? — на миг опомнился он.

— Честно говоря, да… — пробормотал Аксель.

— Честно говоря, я и сам не знаю! — вдруг загоготал профессор. — Перестал понимать со временем… — Но, взглянув на ошарашенные лица детей, махнул рукой: — Вы ешьте, ешьте… не обращайте внимания. В задачи бионики входит, попросту говоря, научиться тому, что могут животные, и передать эти возможности человеческой технике. Если, к примеру, подводную лодку обшить материалом вроде акульей или дельфиньей кожи, она поплывёт куда быстрее обычной. Ясно?

— Кажется… — протянула Кри. Ей не столько хотелось слушать про бионику или даже про волшебников, сколько забыть, что они с Акселем в неволе и неизвестно, что будет завтра. Главное, что её сейчас волновало: может быть, их всё-таки отпустят? Аксель, однако, уже не сомневался, что они с Кри обречены. Вот почему профессор так словоохотлив! Что ж, посмотрим ещё… Не напился бы этот тип допьяна, так, что и Хоф ничего из него не вытрясет… Но Фибах, заговорив о наболевшем, разом протрезвел.

— Да, меня травили! — процедил он. — И чем дальше я продвигался, тем больше травили. Я честно говорил, что уже не понимаю, где граница между живым и искусственным организмом, что она гораздо тоньше, чем принято думать! И вот она — награда за честность! Я стал в устах завистников выжившим из ума фокусником, старым шарлатаном, а когда я напоминал о своих заслугах и учёных званиях, меня называли на закуску титулованной крысой! — Ощерившись, он вздёрнул нос к потолку и стал так соответствовать последнему прозвищу, что Аксель чуть не свалился под стол от беззвучного смеха. (Хотя понимал, что это довольно жестоко с его стороны.) — И когда?! Когда я вызывал к жизни уникальных биороботов, каких больше никто не мог создать! О, я утёр бы носы интриганам, но тут… появился Штрой. — Фибах вздохнул, вернулся к столу и откупорил бутылку «Наполеона». — Сперва прислал ко мне двух вампиров, чуть ли не прямо с кладбища, но я спустил их с лестницы, приняв всё это за чью-то шутку. Потом на ночь глядя зашёл старший дух… и тут уж поверил бы кто хотите, только не я! Решил, что кто-то из моих соперников — Джилсон, или Лагранж, или Билаковский — создал новый тип биоробота-монстра, и глумится надо мной, прислав мне этакого красавчика на дом… Чем не рождественский подарок — свести меня с ума?! — Он глотнул из горлышка. — И тогда господин Штрой пожаловал сам, в человеческом облике… какая честь!