Аксель, Кри и Белая Маска - Саксон Леонид - Страница 44

— Ну подожди, Дженни… — шепнула Кри, поглядывая на застывшего Акселя и явно боясь потерять плоды непонятно лёгкой победы. — Не всё сразу…Давай лучше завтра, а?

— Нет. Сейчас. Я хочу сказать…

— Не нужно, — вяло перебил Аксель. — Ты тоже идёшь с нами. Кажется, теперь я всем угодил?

— Всем! — бросила Дженни, потемнев и поджав губы. Она была жестоко уязвлена и безуспешно пыталась скрыть это. Как ни быстро её подруга Кри разделалась со своим братцем (с которым можно было ожидать куда большей возни) — всё-таки был скандал. И слёзы…А на её, Дженни, риск — ничуть не меньший, и даже больший, чем у Кри, потому что она-то, Дженни, в колдовстве ни бум-бум! — он согласился так легко! Как от ненужной мухи отмахнулся. Которую не жаль…На секунду она раскаялась, что приехала. Но, поглядев ещё раз на мальчика, который, казалось, чуть ли не дремал в своём шезлонге, Дженни почувствовала внезапный страх. С ним что-то не так — с её Акселем! И нужно разобраться, в чём тут дело. Она пока не осмыслила странного намёка Кри на кого-то неназванного, но подсознательно это тревожило её, и она тут же решила позже припомнить разговор дословно. Позже! А сейчас и ей, и Кри надо успокоиться и увести Акселя с холодного, пустого пляжа…

Но через минуту тот снова удивил всех. Он встряхнулся, встал с шезлонга, натянуто улыбнулся девочкам и пошёл к тропинке. Однако пошёл не прямо — к пансиону, — а вправо, туда, где под густыми деревьями они недавно нашли труп Луперсио. Встревоженные подруги поспешили за ним. Приблизившись к страшному месту, Аксель внимательно оглядел его — то ли надеясь заметить хоть что-нибудь, то ли убеждаясь, что его нигде больше не ждёт мёртвое тело…и зашагал прочь. Дженни и Кри переглянулись, но ничего не сказали и заторопились следом.

Этот вечер Аксель провёл в одиночестве. Он сидел на подоконнике, разглядывал пустой, сиреневый в сумерках патио и думал. Но не о последнем разговоре. Внутреннее чувство говорило ему, что он верно поступил, и что нечего напрасно изводить себя запоздалыми сожалениями. Сейчас ему хватало и других, на удивление «посторонних» мыслей. О том, что больше он у этого фонтана сидеть не сможет. Дженни заметит. Начнёт спрашивать — и не того, кого надо. Дай бог, чтобы Кри и завтра не рассказала ей про Пепу. Дженни тогда совсем. Что «совсем» — Аксель себе не формулировал, но представлял хорошо. Весёлые крики девочек, игравших в бадминтон на заднем дворе, не улучшали настроения. Хорошо, конечно, что они ещё могут веселиться, забыв о том, что ждёт их впереди…Но, может, это они так пытаются отвлечься? А вот у него отвлечься от всех забот не получается. Ладно, ведь и на пляже можно думать о чём хочешь, со вздохом сказал он себе. Если б ещё девчонки ежеминутно не приставали: поиграй в мяч, искупайся с нами, утопи нас (понарошку), утони сам (всерьёз). «Значит, я не рад, что Дженни здесь?» — спросил он себя без обиняков. И так же ответил, что не знает. Нет, он не стал к ней хуже относиться. Она — его лучший друг, просто очень противный в некотором смысле. Она не понимает, что ему, Акселю, нужно. И никогда не понимала, а это ведь так несложно! Нравится он ей — пусть так ему и скажет вместо того, чтоб изводить его без всякой вины. А если нет, пускай оставит его в покое! Раз он герой, значит, он достался ей на свою беду, чтобы его мучить? Придя к этому выводу, он глубоко вздохнул и, заметив, что Кри с Дженни входят во дворик, поспешно отошёл от окна.

«Жаль, что у меня нет настоящего друга в школе», — в тысячный раз за свою единственную жизнь подумал Аксель, растнувшись на постели. Макс Штрезе? Он умней других, но это приятель. (Вообще Аксель уже давно заметил: чем кто-нибудь умней, тем труднее к нему подступиться. Тем меньше ему дела до тебя, с твоей щенячьей преданностью…) А как бы хорошо иметь друга-мальчика, которому можно сказать всё! Не увязая во взаимных соплях и нервах, не чувствуя, что он ревнует тебя к кому попало…и даже к кому-то, кто для тебя действительно много значит.

С этими мыслями он уснул, но главной и очень приятной из них была всё-таки мысль о том, что ему назначено свидание. Даже предаваясь вышеописанным грустным размышлениям, Аксель ни на секунду не забывал о завтрашнем вечере. Он был счастлив и несчастен одновременно! В общем, нужно не терять голову окончательно и поменьше обдумывать всё это…Ведь через несколько дней он уедет. Навсегда! И вряд ли Пепа будет ему писать. Или…будет? А почему бы, собственно, и нет? Она уважает поэтов — пусть даже начинающих! Интересно, плавал Аксель в бессвязных мыслях не то сна, не то полудрёмы — это только Пепа такая, или все испанцы любят поэзию?

Спал он с открытым окном — и потому недолго. Где-то через час в воздухе мелькнул овальный предмет и приземлился на пол его номера, отчего сильно запахло тухлым яйцом. Сев рывком в постели, Аксель увидел скорлупки, тёмную, ползущую по линолеуму жижу…ему послышалось даже, что из патио донёсся злорадный сиплый смех. Метнувшись к окну, мальчик никого не заметил. Впрочем, и так было ясно, чья это работа.

— Любопытно, — задумчиво сказал Аксель тоном Хофа, отодвигая циновку у кровати от краёв пятна (к счастью, ни на неё, ни на кровать почти не попало). — Даже очень…

Он сбегал босиком в ванную и, за неимением тряпки, пустил в ход один из своих носков. Вытер линолеум до блеска, стараясь не вдыхать это, и щедро спрыснул пол освежителем воздуха. Потом выбросил носок в мусорное ведро, завернув его в бумажку (тоже спрыснутую), сел на постель и закрыл глаза. Сейчас он был полицейским.

Уж если Жоан, зная крутой нрав сеньоры Мирамар, всё же пошёл на такое по отношению к почти единственному жильцу — значит, либо он совсем безмозглый, либо уверен: Аксель не станет унижаться и затевать скандал. А может, Пепа для него — как и для самого Акселя — значит столько, что ему уже всё равно, что будет? Пожалуй, тут всего понемножку…Важно другое: Жоан вряд ли может быть тайным противником Реннеров, действующим по указке духов. С тухлым яйцеметанием это никак не вяжется! А ведь где-то рядом такой противник обязательно затаился…И, если он в самом пансионе, то, скорее всего, должен был приехать незадолго перед Реннерами. Как тот же Жоан — с Азорских островов. Аксель сразу насторожился, услыхав об этом от тётушки Аделиты. «Кто же тогда? — в который раз спросил себя мальчик. — С другой стороны, если он есть, то и Смерть со Смертёнком вроде как ни к чему…А с третьей стороны, — они вроде как служат не Штрою, а Франадему! Но — уже с четвёртой! — если они служат Франадему, зачем его „космический трал“ хотел проглотить Смертёнка? Плохо не иметь волшебного образования! Может, знай я о „тралах“ побольше, хоть этот вопрос отпал бы. Хорош Взглянувший В Лицо: Хофу дал читать шворковы книги, а сам ни одной в руки не взял! Нет уж, что бы я там ни обещал Отто, вернусь домой — и прочту всё от корки до корки…»

Так что бедняге Жоану даже в бредовом сне не могло присниться, к каким далеко идущим и, главное, глубоко полезным выводам привело его врага самое обычное тухлое яйцо!

Кончилось тем, что Аксель закрыл окно и вновь свернулся калачиком под одеялом. Затем вдруг опять резко сел и открыл глаза.

— Прислуга! — сказал он, со злостью сжав кулаки. — Прислугу ей подавай, сопле зелёной!

Но ещё через несколько минут, поворочавшись, уснул.

Он встретил утро в чистоте и спокойствии. Завтрак принёс ему облегчение. Со стола убирала Пепа, и Аксель понял, что его верная, чудесная Кри ничего (во всяком случае, ПОКА ничего) не рассказала Дженни — иначе пришлось бы предположить, что у той самообладание почище, чем у комиссара Хофа. Дженни глядела на тонкую, смуглую фигурку, быстро скользящую между гостями, с тем же выражением, с каким только что разглядывала оплетённый виноградной лозою столб. На какую-то долю секунды Пепа скользнула взглядом по лицу Акселя, и он готов был поклясться, что в глубине её тёмных глаз мелькнула радость. Мальчик тут же опустил глаза в тарелку, а когда поднял — Пепа уже исчезла.