Дата Туташхиа - Амирэджиби Чабуа Ираклиевич - Страница 53

Секретарь передал ему приходную кассовую квитанцию.

– Как у вас с европейской одеждой? – спросил я, переходя к делу.

– Когда я приехал сюда, то сшил у Паперно четыре костюма, – сказал Мускиа. – Если этого мало или портной не годится, я сошью еще. Но когда какой надевать, должны мне подсказывать вы.

– Конечно… Но портной хороший и костюмов достаточно. А где вы остановились, господин Арзнев?

– В гостинице Ветцеля. Первый этаж, четвертый номер.

– Да, знаю… В этом номере месяц тому назад жил месье Дорнье – французский богач и нефтепромышленник. Удобный номер, ничего не скажешь… С чего же мы начнем, Арзнев-батоно?

– Это вам решать, Ираклий-батоно, – улыбнулся Мускиа. – Видите, я с самого начала подчиняюсь вам, и так будет всегда.

Мы провели вместе всего недели две, после чего он исчез.

Но он прошел через мою душу, и след от него – как борозда. Этот человек был рожден для того, чтобы порабощать, покорять людей, которых встречал на своем пути. Странно, но до сих пор живо во мне то давнее чувство – смесь острого, смутного, так и не удовлетворенного любопытства, жгучего интереса, которые он вызвал в первый день нашего знакомства.

А сейчас я, – вы видите, – глубокий старик, хотя всевышний не лишил меня памяти… Да, я помню все, но не стану рассказывать вам об этом. Потому что у меня есть тетради… Вот, откройте тот ящик… Да, этот… Там тетради разного, цвета, старые тетради, тонкие… Да-да! Благодарю вас, молодой человек! Эти тетради лучше меня помнят то, что было когда-то. Конечно, я писал не для того, чтобы печатать… Нет. Я писал для себя, и мне доставляло радость вспоминать то время и того человека, наверно, потому, что я вспоминал свою молодость, а молодость, всегда приятно вспомнить… Садитесь и читайте. Если нужно, перепишите… А я… Э-эх! Старость не радость, так, во всяком случае, принято говорить.

Белая тетрадь

Итак, наш договор вступил в силу, и мне надо было придумать программу развлечений для Арзнева Мускиа. Сам он сидел передо мной в кресле и ждал моих слов. По правде сказать, для меня это не составило бы труда, но мешала неестественность наших отношений. Согласитесь, все-таки это странное дело. Ведь Арзнев Мускиа заказчик, покупатель, и если он тратит деньги, то должен тратить их с пользой, должен быть доволен результатом, доволен своим поверенным в делах, новыми встречами и новыми впечатлениями. Это с одной стороны… А с другой…

Секретарь открыл дверь и, пройдя мимо Арзнева Мускиа, положил мне на стол визитную карточку. Я был так погружен в свои мысли, что сначала ее не заметил.

…Да, с другой стороны… С другой стороны, – и я это понимал, – этот человек притягивал меня как магнит, мне хотелось стать его другом, просто другом, погружаясь вместе с ним и в развлечения и в приключения, и я не знал, чего он ждет от меня, каких ищет особых ощущений и сможет ли получить их в моем обществе. И значит, как клиент он может в конце концов остаться недовольным мною.

– Ираклий-батоно, – Арзнев Мускиа будто подслушал мои мысли, – не надо ломать себе голову. Скажите, куда вы собираетесь идти вечером? Я тоже пойду туда, если, конечно, вы не будете против. Мне будет приятнее, если все пойдет само собой, специально не надо ничего придумывать.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнул я. – Я об этом как раз и думал, и я согласен с тобой… Видишь? Я говорю тебе – ты. Мы ведь близкие друзья, не так ли?

– Так, так, – смеясь, подтвердил Мускиа. – А теперь я пойду. Ты ведь занят… Только надо условиться – когда мы встретимся?

Пока он говорил, я машинально взглянул на визитную карточку. Странное дело… Не подозревал, что у женщин могут быть визитные карточки, никогда их не видел. И эта фамилия – откуда я ее знаю… Я вертел перед собой эту карточку, не отвечая на вопрос гостя.

– Подожди, Арзнев, не уходи, – сказал я.

И вызвал секретаря.

– Какого возраста эта дама, ну, приблизительно, конечно?

– Я знаю, что ей лет тридцать пять, но выглядит моложе.

– Можешь идти. Я тебя позову.

Уходя, он унес бутылку от шампанского и бокалы.

У меня на полке стояла конторская книга – список клиентов, не только бывших клиентов, но и, возможно, будущих. Тут были разные сведения: адреса, движимое и недвижимое имущество, сфера деятельности, капитал… Я раскрыл эту книгу на именах Ширер, Тавкелишвили, Нано Парнаозовна Тавкелишвили-Ширер.

Не потому, что я забыл ее имя, нет, просто чтобы проверить свою память. Ведь Нано Тавкелишвили я знал еще в детстве. А в прошлом году я получил от нее приглашение, но почему-то не пошел и послал извинение.

Я протянул визитную карточку Арзневу Мускиа:

– Посмотри.

Он взял ее в руки и прочитал вслух то, что было написано. Я удивился, что человек, живший в Турции, так свободно читает по-русски. Я и раньше заметил, что грузинский акцент в его русской речи чувствовался меньше, чем в моей.

– Где ты научился так хорошо говорить по-русски?

– Учили в детстве. А потом я долго был на Кубани и там говорил по-русски. И русские книги читаю иногда, хотя в гимназии мне не пришлось учиться.

Я был смущен: Арзнев Мускиа производил впечатление образованного, воспитанного на аристократический лад человека. Правда, два дня слишком короткий срок, но первое впечатление не бывает обманчивым.

– Кто эта женщина? – спросил он.

– Как тебе сказать… В детстве наши семьи были близки. Мы с ней ровесники, часто играли вместе. Окончив гимназию, она убежала из дому, вышла, вероятно, замуж за этого Ширера. Об этом Ширере я узнал только несколько лет назад. Не знаю, может быть, сначала она ушла с другим, а потом встретилась с ним? В общем, вернулась в Тифлис она с ним. Ширер иностранец, владеющий достаточно крупным капиталом. Тогда ему было года тридцать два, тридцать три. Он повез эту девочку в Европу, дал ей высшее образование, кажется, она окончила Женевский университет. Они жили за границей, и в Тифлисе о них долго ничего не было слышно. Вернулись они четыре года назад. Ширер купил большие леса в окрестностях Закатала, Кахи и Кобахчо. Все орех и дуб. Забыл сказать, что Ширер лесопромышленник. В Закатала они выстроили дом. Здесь, в Сололаки, купили у армянина другой дом. Оба прекрасно обставили. Детей у них нет. Эта женщина шесть месяцев в году живет в Тифлисе. Остальное время проводит в Закатала и в путешествиях. Да… Теперь, круг… – я заглянул в книгу, – она вращается в узком кругу, избегает знатных семей, а купчишек к себе на пушечный выстрел не подпускает. Хорошо, что мы еще знаем об этой даме?! У нее два лакея, два дворника, две горничные, один повар… Повар по имени Катран! Ее муж редко, приезжает в Тифлис. Видно, она одна в таком большом доме! Их дела ведет юридическая контора Шахпарунова… Тем более странно, что она пожаловала ко мне!

– Пожалуй, мне лучше уйти… – сказал Мускиа, возвращает мне визитную карточку.

– Нет, если у тебя нет ничего срочного, подожди, Арзнев. Тебе может быть интересно – по нашему договору, ты можешь присутствовать на приеме… Правда, есть тут одно деликатное обстоятельство… К адвокатам чаще приходят с чем-нибудь секретным… Для разговора наедине. Поэтому лучше пройди сюда, в заднюю комнату, а дверь мы оставим чуть-чуть приоткрытой. Кстати, в шкафу есть все для легкого завтрака и вино. Подкрепляйся и слушай, может быть, услышишь что-нибудь занятное.

– Не знаю, должен ли я оставаться, Ираклий?

– Не волнуйся, я не поставлю тебя в неловкое положение.

Я захлопнул книгу, открытую на госпоже Ширер-Тавкелишвили, и понес ее к полке. Пока я возвращался к письменному столу, через порог уже переступила госпожа Нано. После первых приветствий мы расположились в креслах. Между креслами стоял низкий круглый стол, на нем лежала красивая табакерка. Я снял крышку – пожалуйста, если курите.

– Спасибо, я курю очень редко, – услышал я ее голос. – Только тогда, когда у меня хорошее настроение и мне весело.

– Получается, что в хорошем настроении вы бываете очень редко?!