Жди меня (стихотворения) - Симонов Константин Михайлович - Страница 14

14

Война

Из дневника

Июнь. Интендантство.Шинель с непривычки длинна.Мать застыла в дверях. Что это значит?Нет, она не заплачет. Что же делать – война!«А во сколько твой поезд?»И все же заплачет.Синий свет на платформах. Белорусский вокзал.Кто-то долго целует.– Как ты сказал?Милый, потише... —И мельканье подножек.И ответа уже не услышать.Из объятий, из слез, из недоговоренных словСразу в пекло, на землю.В заиканье пулеметных стволов.Только пыль на зубах.И с убитого каска: бери!И его же винтовка: бери!И бомбежка – весь день,И всю ночь, до рассвета.Неподвижные, круглые, желтые, как фонари,Над твоей головою – ракеты...Да, война не такая, какой мы писали ее, —Это горькая штука...1941

А. Суркову

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,Как шли бесконечные, злые дожди,Как кринки несли нам усталые женщины,Прижав, как детей, от дождя их к груди,Как слезы они вытирали украдкою,Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! —И снова себя называли солдатками,Как встарь повелось на великой Руси.Слезами измеренный чаще, чем верстами,Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:Деревни, деревни, деревни с погостами,Как будто на них вся Россия сошлась,Как будто за каждою русской околицей,Крестом своих рук ограждая живых,Всем миром сойдясь, наши прадеды молятсяЗа в бога не верящих внуков своих.Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —Не дом городской, где я празднично жил,А эти проселки, что дедами пройдены,С простыми крестами их русских могил.Не знаю, как ты, а меня с деревенскоюДорожной тоской от села до села,Со вдовьей слезою и с песнею женскоюВпервые война на проселках свела.Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,По мертвому плачущий девичий крик,Седая старуха в салопчике плисовом,Весь в белом, как на смерть одетый, старик.Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?Но, горе поняв своим бабьим чутьем,Ты помнишь, старуха сказала: – Родимые,Покуда идите, мы вас подождем.«Мы вас подождем!» – говорили нам пажити.«Мы вас подождем!» – говорили леса.Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,Что следом за мной их идут голоса.По русским обычаям, только пожарищаНа русской земле раскидав позади,На наших глазах умирали товарищи,По-русски рубаху рванув на груди.Нас пули с тобою пока еще милуют.Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,Я все-таки горд был за самую милую,За горькую землю, где я родился,За то, что на ней умереть мне завещано,Что русская мать нас на свет родила,Что, в бой провожая нас, русская женщинаПо-русски три раза меня обняла.1941

Родина

Касаясь трех великих океанов,Она лежит, раскинув города,Покрыта сеткою меридианов,Непобедима, широка, горда.Но в час, когда последняя гранатаУже занесена в твоей рукеИ в краткий миг припомнить разом надоВсе, что у нас осталось вдалеке,Ты вспоминаешь не страну большую,Какую ты изъездил и узнал,Ты вспоминаешь родину – такую,Какой ее ты в детстве увидал.Клочок земли, припавший к трем березам,Далекую дорогу за леском,Речонку со скрипучим перевозом,Песчаный берег с низким ивняком.Вот где нам посчастливилось родиться,Где на всю жизнь, до смерти, мы нашлиТу горсть земли, которая годится,Чтоб видеть в ней приметы всей земли.Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,Да, можно голодать и холодать,Идти на смерть... Но эти три березыПри жизни никому нельзя отдать.1941* * * Словно смотришь в бинокль перевернутый —Все, что сзади осталось, уменьшено,На вокзале, метелью подернутом,Где-то плачет далекая женщина.Снежный ком, обращенный в горошину, —Ее горе отсюда невидимо;Как и всем нам, войною непрошеноМне жестокое зрение выдано.Что-то очень большое и страшное,На штыках принесенное временем,Не дает нам увидеть вчерашнегоНашим гневным сегодняшним зрением.Мы, пройдя через кровь и страдания,Снова к прошлому взглядом приблизимся,Но на этом далеком свиданииДо былой слепоты не унизимся.Слишком много друзей не докличетсяПовидавшее смерть поколение,И обратно не все увеличитсяВ нашем горем испытанном зрении.1941