Ставок больше нет - Казанцев Кирилл - Страница 61

"Вот уж фиг!" – при этом командир ОМОНа. Конечно, его люди могут себя "обозначить", как выразился начальник УВД. Но только выстрелами. И не поверх голов противника, а на поражение.

В свое время майору "посчастливилось" провести в зиндане у боевиков пару недель. В тот раз тоже нашелся умник. Приказал: "Не стрелять!" Ну и не стреляли.

Так вот, имея возможность достаточно близко пообщаться с бандитами, омоновец понял, что для чеченца, и даже "мирного", не имеет особого значения чья-то жизнь. Даже единоверца и земляка, если он принадлежит к другому тейпу. Для чеченца все чужие– просто нелюди. Так, животные какие-то.

Майор сам, своими глазами видел, как из человека "гордые" и "независимые" сделали собаку – решившемуся на побег и пойманному ими пленнику отрубили руки по локоть и ноги по колено. Раны заживили, а потом этот обрубок посадили во дворе большого каменного дома на цепь. Иногда, под настроение, хозяин и его гости развлекались – били "пса" палками или ногами.

Майору так и не удалось узнать за время своего нахождения в плену, кто этот человек, откуда он родом, не ждут ли его дома родственники – языка у несчастного тоже не было.

"Прости нас, мужик! – как-то отстраненно думал майор о томящемся сейчас в кафе заложнике. – Но так уж получилось. Так уж тебе карта легла".

Собравшиеся сейчас в "Ведено" чеченцы настроены очень решительно – об этом свидетельствуют наличие большого количества огнестрельного оружия и тот же пулемет. Тот оперативник, Леха, что принес это сообщение, производит хорошее впечатление. Не трус и не паникер. За слова отвечает.

Значит, штурм неизбежен. И во время этого штурма заложник непременно погибнет. Это война. А на войне в первую очередь гибнут наиболее слабые и незащищенные.

"Прости нас, мужик..." – еще раз мысленно попросил прощения у неизвестного ему заложника майор. Не только за себя и своих бойцов – за всю эту дикую страну, которой он честно служил и которая не могла, а скорее просто не хотела защитить своих детей.

5

– И что же теперь делать? – совершенно убитым, слегка дрожащим голосом спрашивал Ман.

Лом, сидя напротив, наблюдал за процессом общения своего друга и подельника с миниатюрным аппаратом сотовой связи. Собеседника его он не знал. Но, как теперь уже понимал Лом, этот третий, неизвестный, остававшийся в роли невидимки, и был основным во всей этой истории, ведущим игроком их небольшой команды. И сейчас, наблюдая за лицом партнера по криминалу, пытался угадать, как складывается этот разговор.

А складывался он очень непросто.

Обычно невозмутимый, всегда державшийся с некоторым превосходством, Ман растерянно и истерично визжал в трубку, что его подставили, что весь, план, осуществлением которого они с Ломом занимались все это время, – лажа и туфта, что... Много чего он орал, забрызгивая слюной телефонный аппарат. Но вот только "невидимка" его доводам явно не внимал.

– Ты – идиот. – Разумеется, Лом этих слов не слышал. Только видел, как вытягивается лицо напарника. – И этот твой кореш – идиот. Вы, оба-два, – конченые идиоты. У вас на хвосте – "контора". Вам – п...ц!

– Я знаю, – перебил Ман собеседника, оглянувшись при этом на лежавшее около стола недвижимое тело. Мужчина лежал ничком, поэтому бандит имел возможность наблюдать дело рук своих – окровавленные волосы на его затылке, слипшиеся комом.

– Да?! – удивился его собеседник. – Интересно было бы знать, откуда? Кто тебе, конченому идиоту, мог такое сказать?

Путаясь и запинаясь, Ман, не обращая внимания на оскорбления – не до того сейчас, – начал объяснять, как оно все получилось.

Они с Ломом встретили Толика Дохлого во дворе. Присев на полуразрушенную выплеском чьей-то неуемной энергии лавочку под чахлыми ивами, Толик собирался заняться приведением своего организма в относительный порядок. Проще говоря, опохмелиться.

– Здорово, – нехотя буркнул Ман, но только руку протянул – сосед все же. Хотя и не самый приятный. Впрочем, вреда от тихого алкоголика Дохлого никто не видел – напившись, он не впадал в буйство, а уползал в свою захламленную и вонючую каморку, где и забывался беспокойным сном синяка до того момента, пока проспиртованный организм настойчиво не потребует своего. А потом – поиск все того же вожделенного чирика.

Чуть прикоснувшись к вялым, влажным и ощутимо дрожащим пальцам соседа, Ман хотел было пройти мимо, но только тот вдруг остановил его:

– Слышь, Саньк... А тебя там мент дожидается...

– Где?! – Мана аж подбросило на месте от неожиданности.

– В хате. – Дохлый уже маленечко "причастился", поэтому жаждал общения и отвечал охотно. – Молодой, здоровый.

– Один?!

– Один, – подтвердил Дохлый. – Но здоро-овый! "Значит, не группа захвата!" – молнией пронеслось в мозгу. Значит, есть еще шанс, что просто участковый пришел с какой-нибудь проверкой.

– В штатском. Стопудово – опер, – поспешил дополнить свои наблюдения Дохлый.

– Что, ксиву показывал? – Встреча с сотрудником уголовного розыска в планы криминального дуэта не входила.

– Нет. Да только я их носом чую! – самодовольно усмехнулся Толик.

– И где он сейчас?

– Как где?! – удивился Дохлый. – В квартире, в твоей комнате!

– А как открыл?!

– Поковырял дверь – и открыл. – Дохлый с наслаждением приложился к горлышку грязной и мятой пластиковой бутылочки. – У-ух! Ха-арошо!

Ман в это время пребывал в каком-то странном ступор-ном состоянии – слишком уж силен был полученный удар. Конечно, он изначально предполагал, что на них могут выйти. Но вроде бы все и везде делали чисто, следов не оставляли. И вот на тебе.

– Пошли! – Неожиданно инициативу взял на себя Лом.

– Куда?! – выпучил глаза Ман.

– В твою комнату, – спокойно ответил подельник.

– Но там же этот... мент...

– Он всего лишь один. Да и вообще... Может, он случайно к тебе забрел.

Они быстро прошли по коридору. По дороге Лом подхватил лежащий у стены старый заржавленный молоток. И когда за открытой дверью увидел спину и затылок склонившегося над фотографией мужчины, не задумываясь поднял свое оружие и резко опустил его вниз. Должно бы было хватить и одного удара, но только Лом для страховки нанес еще один. Когда он замахнулся в третий раз, Ман перехватил в воздухе его руку:

– Хорош! Все стены сейчас в кровь уделаешь! Он, по ходу, и так уже готов.

Действительно, мужик неподвижно, без малейших признаков жизни, лежал на полу.

– Ну-ка, и что там у нас? – Преодолевая охватившую его тошноту, Ман присел рядом с телом и быстро, сноровисто обшмонал карманы. Результат обыска его не порадовал – в нагрудном кармане рубашки оказалось служебное удостоверение офицера милиции.

– Вот такие дела, – жаловался Ман своему телефонному собеседнику.

– Да-а, – протянул тот в трубку. – Значит, говоришь, мента завалили? Опера?

– Ну да. – Ман прекрасно понимал, что они с Ломом сделали что-то не то, но вот что именно... Этого Он пока понять не мог. – Он нашуфотку в руках держал. Ну, ту, помнишь, где мы на даче?

– Фотку сожги! – потребовал собеседник Мана. – Прямо сейчас!

– Сожгу! – быстро согласился тот. – А потом?

– Потом? Потом – вешайтесь! Лучше сами.

– Почему? – окончательно потерялся Ман.

– Вы завалили опера! Ты сам представляешь, что с вами сделают при задержании за своего?!

– Что?

– Короче, мне больше не звони! Вообще, забудь мой номер телефона! У вас есть немного времени, чтобы уйти.

– Без денег?

– Это ваши проблемы! Я вас больше знать не хочу. Вы все провалили, два тупорылых коня! Все! Меня не ищи – спасибо тебе большое, братик! Мне теперь тоже бегать придется! Так что, ариведерчи!

С этими словами собеседник Мана отключил телефон. Бандит тут же попытался снова набрать тот же номер, но в ответ – лишь механический голос, сообщающий о том, что абонент недоступен.