Бесценная - Кей Мэнделин - Страница 5

— Я могла бы все сама уладить.

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Я же просила вас не вмешиваться.

— Вы просили, чтобы я не указывал вам, как улаживать личные дела. Вы ведь не оговаривали особо, что я не имею права предлагать свою помощь.

— Отлично понимаете, что я имела в виду. — Либерти раздосадованно вздохнула.

— А вы не упрямьтесь по мелочам, — посоветовал Эллиот, бросив взгляд через плечо.

Когда он вновь повернулся к ней, Либерти не могла не заметить хищный блеск его глаз. Утренний свет чуть смягчал его черты. Ей вспомнилось, как у калитки в саду он удивительно нежно дотронулся до ее лица. От этих мыслей ее тотчас проняла легкая дрожь.. Эллиот лукаво смотрел на нее:

— Я хотел бы с вами перемолвиться наедине.

— Мне казалось, вы намеревались поторговаться в отношении выставленных на аукцион лотов, — растерялась Либерти.

— Я пообещал партнеру Кейтсона сумму большую, нежели их реальная стоимость, если он придержит их для меня и не станет выставлять на основных торгах.

— О! — Либерти в замешательстве нахмурилась. — Так, значит, вы действительно нацелились приобрести секретер?

— Разумеется.

— Но зачем, во имя всего святого, он вам понадобился? Ведь он не представляет собой никакой ценности!

— Он понадобится вам. После того как мы сочетаемся браком. Ведь раньше, как я понимаю, эта вещь принадлежала вам. Не так ли?

— Вряд ли она…

Эллиот удивленно выгнул бровь:

— Так все-таки да или нет?

— Да.

— Вот потому-то он мне и понадобился. Ну же, пойдемте со мной. Или предпочитаете общаться на глазах у толпы людей?

— Вряд ли здесь получится. — Либерти обвела глазами зал. — На нас все уставились.

«Или, вернее, — добавила она про себя, — смотрят на Дэрвуда».

Безукоризненный зеленый сюртук подчеркивал его широкие плечи. Парчовый жилет цвета слоновой кости и светло-коричневые брюки говорили о его принадлежности к кругу избранных. Когда-то он был в нем истинный денди. И хотя одежда на нем отнюдь не являла собой последний писк моды, главное ее достоинство заключалось в том, что вещ!» были от хорошего портного и сидели безукоризненно. Как и во всем остальном, Дэрвуд был сам для себя законодателем моды.

— Большинство присутствующих уже бросают на нас любопытные взгляды. Пойдемте. Я договорился с Джонатаном Бейтсом, что воспользуюсь его кабинетом.

— Для этого вам пришлось его подкупить, как Уильяма Хэтфилда?

— Я редко кого стращаю. В этом нет необходимости. Я неоднократно имел возможность убедиться, что обычно бывает довольно позвенеть монетой и сказать, что мне нравится, а что нет. И я всегда добиваюсь нужного эффекта.

Либерти в этом ничуть не сомневалась. Его зеленые хищные глаза, казалось, пристально следили за малейшей реакцией собеседника — такой взгляд смутит кого угодно, особенно слабовольного.

— Что ж, там будет удобнее.

— Более чем. — Дэрвуд извлек из жилетного кармана часы на цепочке и уставился в раздумье на циферблат. — Торги начнутся с минуты на минуту. Лучшего момента, чтобы незаметно отсюда ускользнуть, невозможно придумать.

— Вы шутите? — Ее взгляд по-прежнему был прикован к его рукам.

Либерти имела возможность наблюдать за ним не раз, когда ей случалось сопровождать Ховарда. Руки Эллиота неизменно приводили ее в немой восторг — длинные тонкие пальцы, крупные ладони. Она не раз видела, как эти руки нежно и бережно держали какую-нибудь бесценную вещицу, причем казалось, будто всю свою нежность и трепетность души Эллиот Мосс бережет именно для обожаемых неодушевленных предметов. Либерти представляла себе, как эти руки касаются ее обнаженного тела, и всякий раз подобные мысли заставляли ее содрогнуться. Ей становилось не по себе оттого, что, как только она оказывалась с ним рядом, сердце начинало трепетать в ее груди и щемило под ложечкой. Однако виделись они редко, да и то, как правило, среди людской суеты, так что она не особенно переживала, что ненароком выкажет ему свои чувства.

Вернее, до тех пор, пока он не предложил ей свою руку.

Казалось, Дэрвуд даже не заметил, как она вся напряглась.

— Никто не заметит нашего отсутствия. — С этими словами он вложил ей в руку ключ. — Это от кабинета Джонатана Бейтса. Я подойду через несколько минут.

Ее пальцы машинально сжали холодный металл. Отдавая себе отчет в том, что ей ни за что не следует соглашаться, она тем не менее не нашла в себе силы отказать ему и кивнула.

— Хорошо. — Она повернулась, чтобы идти.

— Мисс Мэдисон, — прозвучал за ее спиной его баритон, и она вынуждена была остановиться.

— Слушаю вас, милорд?

— Почему у вас такой испуганный вид? Разве я вам враг?

Пока Либерти металась из угла в угол в кабинете Джонатана Бейтса, она повторила его слова не менее десятка раз. Дэрвуд ей не враг, это верно, ног может ли она ему доверять? В этом Либерти не была уверена. Несмотря на то что он с готовностью согласился на ее условия, она не успела собраться с духом, чтобы прямо смотреть ему в глаза, особенно сейчас, в свете дня, когда один только взгляд его вселял в нее одновременно и страх, и возбуждение.

В саду, в сумерках, он чуть не напугал ее, правда, не настолько, чтобы не почувствовать ничего, кроме страха. Теперь же Эллиот Мосс, похоже, вселял в нее почти ужас. Безусловно, у нее расшалились нервишки, и Либерти чуть не впала в истерику. Но ведь в том-то и дело, что Эллиот Мосс из тех людей, с которыми шутки плохи. Они твердо знают, чего хотят, и не отступятся, пока не добьются своего.

Либерти чувствовала, будто все сильнее запутывается в паутине интриг. Ее неотступно преследовала мысль о том, что Арагонский крест не обнаружен среди имущества Ховарда. Нельзя, правда, исключить возможность того, что покойный нарочно спрятал от нее эту бесценную вещь, хотя в глубине души такую мысль Либерти считала абсурдной. Однако сообщить о своих предположениях Эллиоту означало выставить себя на посмешище. Ей не хотелось, чтобы он женился на ней, полагая, будто она добудет для него эту вещицу хоть из-под земли. Избежав подстроенной Карлтоном ловушки, Либерти переживала, что угодит в новую западню.

После разговора в саду ей стало понятно: с ее стороны глупо и самонадеянно рассчитывать на то, что удастся перехитрить такого ловкача, как Эллиот Мосс. Его бессердечность и железные нервы стали притчей во языцех. А в настоящий момент ему больше всего на свете хотелось завладеть Арагонским крестом.

Если она выйдет замуж за Дэрвуда, будучи уверена, что этот крест никогда не сможет найти, получится, что она намеренно его обманула. И еще неизвестно, чем обернется для нее его гнев, узнай он всю правду. Хотя Либерти и понимала, что совместная жизнь с Карлтоном Ренделлом была бы невыносимой пыткой, он по крайней мере ей хорошо знаком.

— Спасибо, что согласились на свидание со мной. При звуке его голоса она тотчас вздрогнула.

— Не ожидала увидеть вас сегодня, милорд.

— Ничуть не сомневаюсь. — Эллиот, прищурясь, пристально вглядывался ей в лицо. — Вы даже ничего не ели.

Подобная бесцеремонность с его стороны тотчас вывела ее из себя.

— Вы что-то сказали?

— Вы ничего не ели. Она об этом даже забыла.

— Возможно, вы правы. Однако у вас нет оснований проявлять беспокойство по этому поводу.

— Смею не согласиться с вами, мисс Мэдисон. Мне не все равно, как вы себя чувствуете и что с вами происходит. И у меня есть все основания для беспокойства. Выглядите вы кошмарно.

— Благодарю за комплимент.

Дэрвуд никак не отреагировал на ее сарказм. Вместо этого он еще пристальнее всмотрелся ей в лицо, отчего Либерти тотчас захотелось забиться в темный угол, спрятаться от его дерзких глаз. Она точно знала, что складочки на-подбородке проступили явственнее, чем раньше, что глаза на ее бледном лице кажутся больше и тусклее, что резче обозначились скулы. Траур, который она не снимала после смерти Ховарда, придавал ее лицу едва ли не мертвенную бледность. А в последнее время Либерти заметила, что вокруг глаз и рта образовалась сеть предательских морщинок.