Радужная Нить - Уэно Асия - Страница 68

— Ю, — нагнал я ханьца, возглавляющего отряд. — Может, хотя бы мне поведаешь, к чему такая спешка?

— Если поведаю, будешь ныть до вечера! — он лучезарно улыбнулся.

Так-так. Не нравится мне подобный настрой. И выражение лица — как у нашкодившего кота, проделки которого известны пока только ему одному.

— А если не поведаешь, буду ныть до конца твоих дней. Так что выбирай, — вкрадчиво сказал я, потянув упрямца за рукав и заметив, что край его испачкан в земле. Гм, если даже у южанина в его простой дорожной одежде вид, как у последнего бродяги, то что говорить об остальных, чьи наряды для суровой походной жизни не предназначены? Коли так будет продолжаться, за ворота Северной Столицы нас не пустят. Или задержат, приняв за разбойников, ограбивших знатных особ.

— До конца моих дней? — поднял бровь Ю. — Это может быть довольно продолжительным сроком, а тебя никогда надолго не хватает. Впрочем, согласен. Уговор дороже денег. Разрешаю дуться до конца моих дней! Это вынудит тебя, по меньшей мере, дожить до моей кончины!

С этими словами он снисходительно похлопал меня по плечу и прибавил шагу. Я обиженно фыркнул, выразившись нелицеприятно о людях, которые любят пускать пыль в глаза больше, чем уважают ближнего своего, и отстал.

Болота, следовавшие за нами по правую руку, в ярком дневном свете выглядели совсем иначе, нежели вчера под дождём. Молоденькая зелёная травка на кочках и пригорках, усыпанных лютиками и одуванчиками, головки неизвестных мне розовых цветов, напоминающие крохотные шишечки, кустарник, показавший себя в утреннем костре отменным топливом…. Неподалёку от обочины — озёрца стоячей, но чистой воды, отражающие плавучие замки облаков. Вовсе и не мрачная картина. Мы даже какие-то грибы нашли, по утверждению Химико, вполне пригодные в пищу после многократного отваривания, но пренебрегли этими сомнительными дарами природы ради собственного блага.

А потом насыпь вильнула вправо, и вскоре я увидел ответвление от нее, причём довольно накатанное. Рядом стояли указательный знак и накренившийся после недавнего стихийного бедствия низенький алтарь с дощатой крышей, тоже сложенный из камней. Мы поочередно вознесли хвалу Покровителю Дорог, поделившись с ним небольшим количеством рисовых зёрен и плеснув саке на затылок идолка внутри святилища. Наши сердца возликовали в надежде обрести хоть какое-то средство передвижения или хотя бы кров на ночь. Хорошо бы выстирать одежду и запастись дорожными припасами. Мы непроизвольно ускорили шаг.

— А посёлочек-то пустой, — нахмурился Ясу, когда мы поравнялись с двумя столбами, обозначающими въезд на улицы селения. И действительно, тихо и безлюдно. Неужели бросили? Или поветрие? Кровли целы, никакой разрухи. Ни малейших признаков беспорядка, который остаётся после поспешного ухода. И тел на улицах тоже нет. Переселение указом Сына Пламени? Исключено. Во дворах, ограждённых низкими частоколами, чистенько, будто сегодня прибирались. Вот только что-то в этом мирном запустении казалось мне лживым, каким-то ненастоящим, неправильным. Недоставало чего-то. Может быть, жизни? Хотя нет же, вон бельё сушится! Я указал на него Ясу.

— А всё-таки странно. Где все люди? — возразил тот.

— Думаю, скоро узнаем, — улыбнулся Ю.

Я пристально посмотрел на него, но ничего не высмотрел.

— А если у них мор?

— Запах разложения я бы почувствовала. — Химико поморщила носик. — Нет, пахнет живыми людьми. Просто здесь — ни души. И животных нет — вот, что удивительно! Но место какое-то странное.

"Кое-что напоминает", — подумал я. Если бы юмеми отказался входить в деревушку, я бы даже знал, что именно. Но ханец невозмутимо шествовал рядом, с любопытством поглядывая по сторонам.

Мы собрались осмотреть несколько домов и заночевать в одном из них, если не обнаружим ничего подозрительного. Но сначала надо было дойти до конца селения, увериться, что оно заброшено. Там-то кицунэ и сообщила, что ветер доносит до неё запах множества людей. Дорога посёлком не заканчивалась, выводила за стены последних строений и скрывалась за высоким холмом. По другую сторону простирались рисовые поля.

Разумно предположив, что останавливаться без спросу при наличии хозяев было бы столь же грубо, сколь и неосмотрительно, мы двинулись дальше.

Солнцу было ещё далеко до завершения пути по небосклону, когда из-за холма послышались голоса. Нет, песня! Печальная, даже какая-то заунывная, вот только слов не разобрать. Переглянувшись и проверив оружие, мы перестроились. Ясумаса выступил вперёд; я, закрепив тетиву, укрылся за его спиной. Химико, предупредившая нас о том, что мгновенно обернуться, да ещё и в боевую форму, едва ли сумеет, следовала за нами в обществе остальных.

Зрелище, представшее нашим глазам, не выглядело чем-то из ряда вон выходящим. Убедившись, что перед нами обыкновенное свадебное шествие, мы с другом поспешили спрятать оружие, дабы не произвести впечатление разбойников, желающих похитить невесту.

Вот и разгадка опустелого селения! Видимо, девушка по рождению принадлежала к богатой семье, и на проводы собралась вся деревня. Неужели до следующего посёлка так и дойдут? Людей было действительно много, женщины вели за руки детей, а самым маленьких несли на руках. Мужчины были вооружены топорами и самодельными бамбуковыми копьями, нас тотчас же приметили и окружили. Пение, конечно же, стихло, сменившись настороженным ропотом. Ясумаса, взявший на себя обязанности временного предводителя, кратко заверил крестьян, что мы не бродяги и не лихие головорезы, а честные путешественники, лишившиеся повозки и направляющиеся в Тоси пешком. Наш рассказ не вызвал особого интереса, но, к счастью, и подозрений — тоже. Охранники опустили оружие и расступились.

Мы нагнали телегу, везущую закрытый паланкин. Надо же выразить почтение невесте и пожелать ей согласия в замужестве! Говорят, повстречать свадьбу — к удаче, а нам так её не хватало в последнее время! Признаться честно, в довесок мы намеревались выпросить и разрешение переночевать в чьём-нибудь доме. Ну вот хотя бы у счастливых родителей девицы.

Путь нашему маленькому отряду преградил крепко сбитый человек в чёрных одеяниях из нескольких слоёв недорогого шёлка и высокой шапке эбоси, похожий на того тетерева, что грозил протухнуть в мешке у меня за спиной. Род занятий этого немолодого мужчины я определить не смог. Положение — тоже.

— Можем ли мы пожелать всех благ, доступных на земном пути, той девушке, чья красота заслуживает столь неусыпного надзора? — слегка склонив голову в знак почтения, начал Ясу.

— Едва ли несчастной помогут ваши пожелания, — грустно ответил тот, но посторонился.

Мне сделалось жутковато. Немногих женщин выдают замуж, считаясь с их чувствами, и к этому все привыкли. До недавнего времени я сам так думал.

Мой друг неуверенным голосом произнёс положенные слова, и в ответ раздались звуки, напоминающие всхлипывания. Не знаю, что побудило меня сделать шаг вперёд и стремительно отдёрнуть светлый полог, скрывающий от нас сидящую в паланкине невесту. Толпа позади меня ахнула и заворчала. Я смотрел на лицо, испещрённое следами слёз, что прорезали широкие полосы в густом слое белил. На склонённую головку со сложной прической, украшенную белым покровом с вплетёнными повсюду весенними цветами — это был свадебный убор. На столь же белоснежные шелка, расплескавшиеся вокруг ног девушки подобно утреннему туману. И на руки, сложенные на коленях и связанные в запястьях.

Вот так праздничек!

— Что здесь происходит? — в голосе Ясумасы появилась та грозность, которая вынуждала трепетать любого из придворных насмешников. Он резко обернулся к толпе, положив руку на тати, и люди отпрянули. Наш давешний собеседник единственный из всех выступил вперёд и склонился перед моим другом в глубоком поклоне.

— Благородный господин не будет гневаться, — сбивчиво заговорил он, — если узнает, что происходит.

— Ну?

— Вы должно быть, думаете, что несчастная — невеста, которую жестокосердные родители принуждают к нежелательному союзу? Увы нам, мы скорбим по сироте не меньше, чем она сама, и предпочли бы десять раз собрать ей приданое, нежели препоручать такой страшной судьбе! Мы в деревне её любили…