Радужная Нить - Уэно Асия - Страница 77

А ведь я его предупреждал, болвана толстокожего! Правду говорят: счастливчик чужих слёз не замечает!

— Конечно, господин Ю! — тот смешался, по-видимому, осознав, что сболтнул лишнее.

— Сыграйте на биве, пожалуйста.

И мы молча сидели у костра, слушая пение струн. Наблюдая, как на вечернем небосводе разгораются первые робкие звёзды.

Глава 5

Радость

Первый День Земли Месяца Света, 499-ый год Алой Нити)

Гостиница "Огни Фунао" действительно оказалась уютной — спасибо одному из стражей Алых Врат. Химико очаровала его в несколько мгновений, и счастливо улыбающийся крепенький дедушка сопроводил нас почти до северо-восточной окраины, оставив недоумевающего помощника управляться с работой. Надо сказать, приток людей был невелик, так что обязанности по сбору въездной пошлины не выглядели слишком затруднительными.

Это нас не удивляло — судя по разговору двух парней, ведущих на поводу старого вола, деревни едва успели оправиться от недавнего землетрясения, после которого немногие жилища остались в целости и сохранности, а что касается людей… До разъездов ли, когда дома такая напасть?

В оплату вьездной пошлины мы вручили несколько листочков монетника. Вот они, кицуньи штучки! Какая жалость, что в пути мы так и не смогли себе внушить, что разноцветные покрывала и тёплые футоны действительно греют. Увы, иногда знание природы вещей оборачивается проклятием. А уж какими проклятиями будут поминать нас те, в чьих руках медяшки превратятся в круглые кожистые листики… Честно сказать, меня это слегка смущало, пока Химико не успокоила. Мол, наложить чары, облагораживающие внешний облик отряда, было сущим пустяком, а недостачу дюжины сэнов старик спишет на проходимца-подручного, который, судя по хитрой роже, и впрямь приворовывает. А листики… что листики? Ветерком занесло. Люди придумают тысячу разумных объяснений, лишь бы не заметить истину.

Я зауважал лисицу ещё сильнее, чем прежде. И впрямь, не обеднеет дядюшкина казна! Хотя для себя решил восстановить справедливость, как только разживусь деньгами. Вот узнаю, здесь ли брат или уже вернулся в Овару… Эх, Кай, как же быстро ты обеднел! Правильно в народе говорят: купец при деньгах, а глупец при долгах! Хотя я и другое высказывание слышал: мол, у скупца связка от тяжести монет рвётся, а глупец её сам не завязывает. Так что всё едино, коли удачи нет…

В Тоси кипела бурная деятельность по восстановлению города. Стражник заявил, что цены на бамбуковые доски подскочили втрое, и на Зелёных Вратах пошлина — не чета той, что на Алых. Мне не понравилась мысль наживаться на общем горе, и я решил внимательно присмотреться к ставленнику императора в Северной Столице. Всё равно знакомство с ним — дело первостепенной важности для двух заезжих придворных. Но какое стяжательство! В годы бедствий следует помогать народу, а не вытягивать с него прибыль! Интересно, что скажет дядя?

И всё же мне показалось, что разрушений гораздо меньше, чем должно быть после такого чудовищного землетрясения. Когда я был маленький, половина Овары лежала в развалинах, а толчки были гораздо слабее. А может, я просто не застал здесь самого страшного — бамбуковые стены быстро рушатся, но и отстраиваются за считанные дни.

В гостинице нас встретили приветливые хозяева, чистые полы, незатейливый, но обильный обед и свежие постели — чего ещё желать? Ради хорошего пристанища и город пересечь не зазорно. В купальне, притаившейся на пустыре за низким каменным домом, с честью выдержавшим недавнее испытание, оказалось вдоволь горячей воды: печник отрабатывал свой рис на славу. Через распахнутые сёдзи виднелись нагромождения прибрежных скал и тропинка, уводящая к ним; мы договорились с друзьями спуститься туда после ужина. Кажется, море для всех оказалось в диковинку, хотя юмеми лишь по-кошачьи зажмурился, когда я пристал к нему с расспросами. Во сне, что ли, любовался? С него станется! Кстати, за постой мы платили из его денег. Нехорошо обманывать тех, кто тебя кормит. Тем паче, если других постояльцев нет…

С особым наслаждением отмыв волосы до скрипа и напарившись всласть, я завернулся в косодэ с набивным рисунком, позаимствованное у хозяев, и поплёлся в дом. Удивительно, и как мы могли думать о прогулке, не отдохнув с дороги?! Горячая вода разморила меня настолько, что даже пересечь двор и подняться по ступенькам в собственную комнату казалось непосильным трудом. Химико, сочувственно вздохнув вослед, направилась будить Ясу, одиноко посапывающего в купальне. Ю сдался первым, предпочтя нашему обществу футон в собственной опочивальне; я заглянул к нему и убедился, что ханец крепко спит. Хорошо же мы умаялись!

Проснулся я ближе к вечеру. В комнату влюблённых совать нос не решился — мало ли, что? Поглядел на недвижное тело юмеми, гадая, в каких волшебных мирах сейчас странствует его душа, и не нашёл в себе жестокости растолкать бедолагу. Спустился, поболтал с главой семейства в зале, отказался от плотного ужина, попросив принести наверх лишь чая и лепёшек. Вернулся к себе и распахнул сёдзи. Ветерок донёс пьянящий запах водорослей и соли и гул прибоя, мерный и умиротворяющий. Море! Окна выходили на бухту. Там, на юге, уже золотились фонарики причалов, а пара ярких звёздочек отплывала от берега, колыхаясь на стальной поверхности воды. Далеко-далеко на востоке смутно виднелся ещё один огонёк, едва различимый даже в прозрачном воздухе без малейших признаков тумана. Неужели сами острова Фунао? Вот это да!

Только теперь я осознал, что действительно нахожусь в Северной Столице. До этого всё было как-то не прочувствовано, поспешно… я и по сторонам не глазел, будто шёл по улицам, знакомым с детства. Может быть, из-за разрушений, которые сами по себе привлекали внимание. А сейчас меня будто пронзило.

Ведь это Тоси, Кай! Древнейшая из столиц Империи! Восходящая к Золотой Нити, а то и более ранним временам. Здесь даже ворот пять, причём одни — Морские. Не внутренние, как в Оваре, а внешние, обращённые к заливу, в гавань. Мы рассмотрели их, когда переходили мост через реку Араи, отделяющую северо-восточную часть города от юго-западной. Мощные, даже не покосились от подземных толчков! Утром я не особенно восторгался, а теперь жалел, что не уговорил остальных немного подождать, дабы проникнуться величием этих гигантов. А ленты на них оказались не синие, а чёрные: цвет, в прежние времена посвящённый Воде и Глубинам. Всё потому, что коренные жители — упрямцы, каких поискать. После Войны Чёрной Нити предпочли впасть в немилость, но следовать обычаям, оттого синие ленты здесь и не прижились. Да и ничего удивительного. Клан Воды происходил из этих мест, сюда оставшиеся в живых и были изгнаны Великим Правителем, и с тех самых пор нет верности в этих холодных землях, одно лишь холодное лицемерие. Так мне дед рассказывал, а он всюду побывал. Казалось бы, ни смуты, ни беспокойств, а поди ты: к выходцам из Тоси в других городах с опаской относятся. Император зорко присматривает за севером — не случайно же отправлен сюда мой брат? И кто-нибудь из придворных нет-нет, да наведается в эти края, якобы местного саке испить. Так что не сильно удивлюсь, если повстречаю кого-нибудь знакомого…

Как всё-таки странно распоряжается судьба! Такое ощущение, будто всё возвращается туда, откуда родом, и сцеплено вместе, связано в единый клубок, и твоя жалкая ниточка теряется в переплетении множества других, более ярких, более прочных, более длин…

Кто-то заскрёбся в створки фусумы.

Миса, старшая из хозяйских дочерей, шустрая девчушка лет четырнадцати со вздёрнутым носиком и огромными раскосыми глазами, похожая этим на Ю, доставила поднос. Хихикнула, сообщив, что госпожа наша только что изволила вернуться с кучей свёртков и потребовала несколько полных светильников и запас масла. Я утеплил чайник свёрнутым покрывалом и постучался к Татибане, обнаружив там Химико, раскладывающую по всей комнате (включая спящего на футоне Ясумасу) роскошные шелка. Чем она за них расплачивалась, даже спрашивать не стал, и так понятно. Ох уж эта мне "лисья честность"… Как только уволокла?