Рождество и красный кардинал - Флэгг Фэнни - Страница 26

Он завернул Джека в носовой платок и уложил в карман пиджака. Солнце клонилось к закату, когда он пересек на веслах реку и причалил к месту, где в играх с креольскими детьми прошла большая часть его детства, где их матери приглашали его домой и угощали гумбо[30] и джамбалайей.[31] Это место, некогда залитое светом и радостью, теперь представлялось ему унылым топким болотом, обиталищем воспоминаний, несущих только боль.

В спускающихся сумерках он привязал лодку к причалу, поднялся к некрашеному деревянному креольскому дому, где жил Джулиан Лапонд, и постучал в дверь.

Никто не ответил.

Рой подождал немного и громко произнес:

— Джулиан, это Рой. Мне надо с тобой поговорить.

Через несколько секунд в темном нутре дома щелкнул винтовочный затвор, и он понял: Джулиан притаился за дверью-сеткой.

Ненависть и унижение стиснули Рою горло. Этот человек покалечил ему жизнь — а он вместо того, чтобы кинуться на него, выволочь во двор и задушить, молит об одолжении.

Рой еще постучал — и вдруг разрыдался. Унижение достигло крайней степени, никак не удавалось взять себя в руки, пришлось говорить и глотать слезы, они так и текли по щекам.

— Джулиан, ты мне лютый враг, а я тебе… но ты только посмотри на девочку. — Он вынул фото Пэтси с Джеком и поднес к двери-сетке. — Она инвалид, Джулиан, завтра ей должны сделать сложную операцию, а сегодня померла птаха, в которой она души не чает. Если девочка узнает, это будет такое горе. У нее просто руки опустятся. Прошу, помоги. — Тут Рой совсем расклеился и заплакал в голос.

Винтовка Джулиана была нацелена прямо в грудь Рою — вот-вот выстрелит. Но палец на спусковом крючке не шевелился. Наверное, в Рое креолу привиделся мальчишка, которого он некогда так хорошо знал. В следующую секунду Джулиан отставил ружье в сторону, подошел к порогу, взглянул на снимок и произнес с сильным креольским акцентом:

— Я тебе сказал, убью, когда приходить будешь.

— Знаю, — всхлипнул Рой. — Убей меня потом, мне все равно жизнь не мила. Но сперва помоги. Заплачу, сколько скажешь.

Джулиан стоял неподвижно, не отрывая от Роя глаз. Давешний мальчишка предстал перед ним зрелым мужчиной. Минуло столько лет. Рой различил в сумраке, что черные курчавые волосы Джулиана сделались совсем серебряные.

Тут из глубины дома послышался женский голос:

— Впусти его.

Джулиан пошевелился.

— Ладно… ради девочки, не ради тебя, понял?

Рой кивнул.

— Входи, — резко велел креол.

Щурясь от света, Рой вошел в комнату.

— Здравствуй, — сказала женщина, такая же красивая, как и много лет тому назад.

Это была Мари.

Время ничего не смогло поделать с его любовью к ней. Да и с ее чувствами тоже — достаточно было посмотреть ей в глаза.

На рассвете Джулиан вошел в кухню и передал тело Джека обратно Рою. Он трудился всю ночь и сделал свою работу мастерски. Каждое перышко было почищено и приглажено, глаза ярко блестели. Джек получился ну совсем как живой, даже голову чуть склонил набок с ироническим выражением.

Рой стиснул Джулиану руку.

— Отличная работа. Даже лучше, чем я думал. Не знаю, что тебе и сказать. Спасибо.

Он встал и потянулся к заднему карману брюк за бумажником:

— Сколько я тебе должен?

Джулиан яростно сверкнул глазами.

— Я тебе сказал, ради девочки, не ради тебя. А теперь убирайся.

Рой поклонился на прощанье Мари, сел в лодку и переплыл к своему берегу.

Он и понятия не имел, что креолы знали про девочку-инвалида и красную птичку с вражеского берега. Их приходский священник присутствовал на представлении, которое Джек и Пэтси давали в Лиллиане для католической церкви. Когда священник упомянул о них в своей воскресной проповеди, креольские дети, которым было строго-настрого запрещено переправляться через реку, загорелись желанием посмотреть на девочку и птичку. Немного погодя кюре прослышал про «Фонд Пэтси», организовал в церкви сбор средств и отправил по назначению в виде анонимного пожертвования. Джулиан, душа которого с годами еще больше очерствела и жила одной ненавистью, не дал ни гроша и обозлился на тех, кто дал.

— Какое нам до них дело? — повторял он. — Пальцем ради них не пошевелю.

Но улыбка Пэтси на мелькнувшей в потемках фотографии обезоружила старика. И теперь он был готов ради девочки расшибиться в лепешку.

Прощание

— А когда я увижу Джека? — первым делом спросила Пэтси, проснувшись следующим утром.

Френсис не знала, что отвечать. Рой так и не дал о себе знать.

В лавке он появился около восьми. Освальд уже поджидал его с краской и кистью. Около восьми тридцати, когда лицо Роя разукрасила живописная сыпь, они позвонили Френсис. Та уже места себе не находила и схватила трубку после первого же звонка.

— Алло?

— Это я, — сказал Рой.

Френсис, изображая, что ей звонит кавалер, с которым они встречались тридцать семь лет тому назад (и который шесть лет как умер), радостно вскричала:

— Ах, здравствуй, Герберт, очень рада тебя слышать после стольких лет! — Она не знала, слышит ли ее Пэтси, но не хотела рисковать. — Как там у тебя, все благополучно?

«Какой такой Герберт?» — удивился Рой. А вслух сказал:

— Да, мы готовы. Подъезжай к витрине и притормози буквально на несколько секунд. Мотор не выключай. Потом жми на газ — и в добрый путь.

— Господи. — Голос у Френсис срывался. — Задачка не из легких.

— Я понимаю. Но необходимо все проделать очень быстро. Не надо искушать судьбу. Еще догадается.

— Мне все ясно. Я постараюсь. Герберт, я так рада, что тебе лучше. Пока, спасибо, что позвонил.

Стоило ей положить трубку, как телефон опять разразился звоном.

Френсис так и обмерла.

— Алло? (Это была Милдред.) Ты получила инструкции? Рой сказал, проезжай потихоньку мимо, надолго не останавливайся.

— Получила. Мне некогда, Милдред, разговор окончен. В путь пора.

Френсис до того нервничала по поводу предстоящей малышке операции и истории с умершей птичкой, что умудрилась выщипать себе в ванной обе брови почти без остатка, а когда попробовала нарисовать их заново, получились какие-то перевернутые полумесяцы.

— Ну и мультяшка, — высказалась она, поглядев на себя в зеркало. — Ну да ничего не поделаешь. Времени уже нет.

Она напудрила нос, взбила волосы и позвала Пэтси:

— Золотце, нам пора.

Усадив девочку на заднее сиденье машины, Френсис положила туда же подушку, чтобы Пэтси могла прилечь в пути.

Пэтси озабоченно спросила:

— А мы заедем повидаться с Джеком?

Френсис притворилась, что не расслышала, протянула руку и нажала на клаксон — посигналила Освальду.

Тот не заставил себя ждать, закинул свой чемодан в багажник и открыл дверь машины:

— Доброе утро, Пэтси.

Голос у него звучал беззаботно, но Френсис видела, что Освальд волнуется не меньше, чем она.

Усевшись на водительское место, Френсис сказала:

— Вроде ничего не забыла. Память стала такая дырявая. Если что-то не взяла, так тому и быть. Пора трогаться, а то опоздаем. — Посмотрела на указатель уровня топлива. — Как здорово. Полный бак.

Машину прошлым вечером заправил Батч, и правильно сделал, сама Френсис наверняка бы забыла.

— Ну, ладно. В добрый путь.

Когда они выехали со двора, Пэтси еще раз спросила:

— Можно мне сходить попрощаться с Джеком?

Френсис поглядела на нее в зеркало заднего вида:

— О господи, в этой суматохе чуть из головы не вылетело. Надо заехать повидаться с Джеком, ведь так?

— Да, мэм.

— Хорошо. Заедем. На одну секундочку.

Освальд застыл, боясь шевельнуться, даже вздохнуть. Но за Френсис опасаться было нечего. Она заложила лихой поворот, миновала бензоколонки и остановилась футах в пятнадцати от витрины. За стеклом стоял Рой, и Джек сидел у него на пальце, и вид у птицы был самый что ни на есть цветущий.

30

Блюдо южных штатов — похлебка из стручков бамии с мясом, курицей, крабами, томатами, креветками и устрицами, сдобренная специями и травами (базиликом, кайенским перцем и т. п.).

31

Острое креольское блюдо, род испанской паэльи из риса с ветчиной, креветками и помидорами.