Чайная книга - Фрай Макс - Страница 39

— Алзира, — позвала она через минуту слабым от смеха голосом. — Алзира, заберите отсюда кошку! И вымойте ее, она, должно быть, вся в меду!

Тика пришла в себя в своей комнате. Лицо у нее было мокрым.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответила Алзира своим обычным бесстрастным голосом и провела по Тикиному лбу влажной губкой. — Вы резко поднялись, и у вас закружилась голова.

— Как бабушка?

Алзира ничего не сказала.

— Как бабушка? — повторила Тика, приподнимаясь на локте.

Алзира полоскала губку в фарфоровом тазу и молчала.

Тика закрыла лицо руками. Ей очень хотелось заплакать, но почему-то не получалось.

Интересно, думала Тика, вместо того чтобы плакать, почему у меня липкие ладони? И почему от них пахнет медом и клубничным джемом?

Чай «Синтия»

Ледяная газированная вода, 1 л

Очень крепкий чай, 3 дл

Кипяток, 2 дл

Виноградный и лимонный соки, каждый 1/2 дл

Сахар, мятная и апельсиновая эссенции (или листья мяты и апельсиновая цедра) по вкусу

Смешать чай, кипяток и соки, добавить сахар по вкусу и по паре капель каждой эссенции (или листья мяты и цедру) и как следует охладить в холодильнике. Перед подачей смешать с ледяной газировкой и подавать в широких бокалах, украшенных кружочками апельсина.

Несезон

Ощущаю себя по кусочкам. Вчера вечером кусочек, сегодня с утра кусочек. Кусочков много, я их кручу так и эдак, прикладываю друг к другу, смотрю — совпадут ли края, сойдется ли рисунок. Странное занятие, как незнакомый пазл собирать: глядишь на кучу деталек, а во что их надо сложить — не знаешь. И вообще ничего не знаешь. Может, их там недостаточно, деталек, для целой картинки. Или, наоборот, кто-то смешал два пазла. И хорошо еще, если хотя бы один из них можно собрать целиком.

Вот, например, последний кусочек — запах кофе. А до того — мерзнут ноги. Нет, путаю, кусочек с «мерзнут ноги» был раньше. А прямо перед запахом кофе был чавкающий звук, который издает раскисшая глина. И как это сложить в одну картинку? А самое странное, что я не очень представляю себе, что такое кофе. И как выглядит раскисшая глина. Я даже не уверен, есть ли у меня ноги. Кусочки ощущений не вызывают у меня никаких ассоциаций, они не связаны ни с каким знанием. Они просто возникают во мне и с шорохом падают в кучу других маленьких, ни с чем не связанных кусочков.

— Мам, можно мне на улицу? Ну мааа-маааааа-ааа!!!!!!! — пронзительный вопль врывается в меня маленьким смерчем, подхватывает кусочки ощущений, кружит их, разбрасывает, слепо, бессистемно, как и положено смерчу. И вдруг я понимаю, что все изменилось. Что нет больше кучи деталек, что пазл сложился в цельную картину. В меня. Оглядываюсь, чтобы понять — где я. Пустынная улочка, маленькие домики, по виду — нежилые. Пахнет солью, сыростью и йодом, откуда-то из-за деревьев доносится сдержанный рокот волн.

— Ну мааааааам, ты же обещала, что сегодня будет можно гулять!!! — На крыльце двухэтажного розового домика маленькая взъерошенная девочка в клетчатых брючках и красном пластиковом дождевике топает ногами в резиновых сапожках. Злые слезы ползут по круглым щекам. — Ты обещала, и я пойду!!! — Девочка делает крошечный шаг в сторону улицы, всем своим видом выражая протест. Из домика доносится женский голос. Я не могу разобрать слов, но ясно, что женщина объясняет, почему именно девочка в клетчатых брючках не может пойти гулять. Девочка зажимает уши. — Я тебя не слушаю!!! — кричит она, повернувшись к дому. — Я тебя не слушаю, не слушаю!!! Ты вчера обещала, а первое слово дороже второго!!! Я ушла, меня тут уже нету, это не я с тобой разговариваю!!!

На крыльце появляется молодая женщина в халате. У нее такое же круглое лицо, как у дочери, и такие же круглые глаза.

— Катиня, ну какое «обещала»? — голос у женщины скорее обиженный, чем сердитый. — Мы договорились, что ты пойдешь гулять, если не будет дождя. А ты сама видишь — дождь идет.

Девочка непримиримо шмыгает носом.

— Ничего и не идет! Дождь стоит и смотрит, как ты нарушаешь свое слово!

Мне становится смешно, и я неожиданно для себя фыркаю. Мать и дочь одновременно вскидывают на меня глаза. Женщина краснеет.

— Ой, извините, пожалуйста, я вас не заметила, — говорит она. — Вы к нам?

Я пожимаю плечами:

— Не знаю. А к вам можно?

— Ну конечно! — она улыбается и кивает на табличку, которой я до сих пор не замечал. На табличке написано: «Семейный пансион „Меховая тапочка“».

— Наш пансион — единственное место в городе, где можно остановиться зимой, — со сдержанной гордостью говорит женщина, пропуская меня в дом. — А вы к нам надолго?

— Не знаю, — опять говорю я и, видя, что женщина смотрит на меня недоверчиво, повторяю: — Правда не знаю. Как получится.

Женщина серьезно кивает, как будто мое объяснение ее полностью удовлетворило.

— Меня зовут Мария Луиза, — говорит она. — А это Катарина. Катиня, поздоровайся с сеньором.

Катиня показывает мне язык и отворачивается.

— Катиня! — укоризненно произносит Мария Луиза. — Как ты себя ведешь? Что о тебе подумает сеньор?!

Катиня прячется за мать.

— Он не сеньор, — бурчит она тихонько. — Он дождь.

На мгновение мне кажется, что сейчас Мария Луиза всплеснет руками, скажет: «Ну конечно, как же я сразу не догадалась!» Меня выставят из «Меховой тапочки», и я пойду по улице, постепенно теряя ощущение себя-целого, распадаясь на не связанные друг с другом кусочки незнакомого пазла. Но Мария Луиза ободряюще мне улыбается, потом наклоняется и обнимает Катиню.

— С дождем тоже надо здороваться. Воспитанные девочки обязательно здороваются с дождем.

— А невоспитанные? — спрашивает Катиня.

— А невоспитанные не получают пирога к чаю!

Мы пьем чай с пирогом и мармеладом на маленькой кухне, выложенной разноцветной радужной плиткой.

— «Меховая тапочка» — непривычное название для пансиона, — говорю я.

— Это наше зимнее название… — Мария Луиза пододвигает мне мармелад. — Летом мы называемся «Морские камушки». А зимой хочется чего-то теплого. Уютного, как фланелевая пижама и плед с кисточками. Или, вот, меховые тапочки.

— И много у вас постояльцев? — Не то чтобы это меня интересовало, но мне почему-то нравится беседовать с Марией Луизой.

— Летом да, очень. У нас же курортный город, пляжный. Он летом оживает, а зимой впадает в спячку. Как медведь. Здесь зимой делать нечего. Дождь все время… ох, простите! — Мария Луиза краснеет до слез.

Мне становится обидно.

— Если я загостился, я пойду, — говорю я. — Вас послушать, так это из-за меня тут зимой жизни нет. Я сегодня слышал, Катиню мной пугаете. Тоже мне нашли людоеда, пожирателя детишек!

— Но она же простужается! — Мария Луиза смотрит на меня жалобными глазами. — Она бегает по лужам, приходит мокрая, потом болеет!..

Представляю себе надрывно кашляющую Катиню, бледную, с блестящими температурными глазами, и мне становится скверно.

— Может, еще чайку? — преувеличенно бодро спрашивает Мария Луиза. — Горяченького, а?

Киваю, не говоря ни слова.

Катиня подходит ко мне и берет меня за руку.

— Не слушай маму, она паникерша. Я простужаюсь только летом, когда пью холодную воду. Пусти-ка, — командует она и лезет ко мне на колени. Несколько секунд изучающе смотрит на меня внимательными круглыми глазами. — А вот скажи, куда идет дождь, когда он идет?

Неопределенно пожимаю плечами. Как объяснить, куда идет дождь, если дождь до сегодняшнего утра даже и не подозревал о том, что он куда-то идет?

— Завтра я тебе покажу, — говорю я Катине и перевожу взгляд на Марию Луизу, которая хлопочет над чаем. — Я остановлюсь у вас ненадолго? Если можно.