Чайная книга - Фрай Макс - Страница 58

Так вот, значит, купили мужики двойе-изларца. Ему бабушку убить — раз плюнуть. В одиночку, безо всякой помощи. Недели две мужицкое воинство прочесывало леса. А избушек с бабушками нигде нет! Что за чертовщина? Откуда ж они каждую ночь к деревням слетаются в таких количествах?! Но однажды наткнулся один из крестьянских карательных отрядов на такое… Волосы дыбом встали у мужиков! Это было целое бабушкино гнездо! Не избушка, а дом каменный! О пяти этажах! И на каждом этаже по двадцать комнат! И почти в каждой — бабушка! От совсем юных, медузообразных, до самых матерых, твердых, таких, что костей больше, чем у ерша! Разве спасет тут дело двойе-изларца? Куда там! Ему ж после ликвидации каждой бабушки в ящике отдыхать надо. Максимум двоих за день успеет ликвидировать, а там и стемнеет… Пришлось народному ополчению своими силами за бабушек приниматься. Несколько дней бойня продолжалась. Да и ночей тоже: бабушки ответные визиты в деревни совершали! Немало народу полегло. Но справились. Победили. Извели тварей. Здание потом подожгли. Там внутри было чему гореть: занавески, полы паркетные, тряпки всякие. Деревянные перекрытия. А потом развалили, разнесли по кирпичикам. Что называется, камня на камне не оставили. Так и лежат сейчас на той поляне эти черные обгорелые кирпичи. Долгие годы после того регулярно туда с проверкой являлись: не зарождается ли проклятая жизнь на этих кирпичах? Не зарождалась… А про дом этот каких только баек старики-очевидцы не рассказывают! Говорят, куриные его ноги уходили глубоко в землю, и когда эта каменная пятиэтажная избушка хотя бы чуть-чуть шевелилась, все вокруг тряслось и лес ходил ходуном! А в комнатах — каких только не было диковинных и непонятных вещей! А над входом, говорят, вывеска красовалась: «Общежитие ткацкой фабрики имени Калинина». Из какого яйца вылупилась этакая громадина? Какая мать-несушка снесла его? И что за исполинский ящер послужил отцом? Вроде в этих-то лесах таких гигантских чудовищ не водится…

Так вот, с тех самых пор никто больше не видел бабушек в здешних краях. Люди стали ходить в лес без опаски. По грибы, по ягоды, на охоту. Ну а Никита в этот раз пошел ловить двойе-изларца. Над такими ловцами в народе смеялись еще больше, чем над кладоискателями, — настолько редкое это явление, дикие двойе-изларца. Никита и сам мало верил в успех своей вылазки. Однако ж на прошлой неделе, когда он тут неподалеку ставил силки на зайцев, попался ему на глаза след… Отпечатки ботинок изрядного размера с характерным рисунком на подошве… Оно, конечно, мало ли что. Может, богач какой-нибудь ходил тут по каким-то неведомым делам со своим двойе-изларца. Только второго, человеческого, следа рядом не просматривалось. Да и владельцев двойе-изларца среди местного населения не было. Ну, в конце концов, кто-то мог просто где-то раздобыть или сделать себе ботинки с такой подошвой… Да все что угодно могло быть. Однако, однако… В общем, сколотил Никита ящик надлежащего размера и поперся с ним в лес. Ходил, бродил, замучился таскать этот чертов ящик, никаких таких следов нигде не встретил, проклял уже свою идиотскую идею, понял, что надо домой возвращаться, да далеко ушел. Солнце начало клониться к закату, и по всему выходило, что лучше заночевать в лесу, а уж завтра с утра — домой. И тут эта избушка!

Сзади послышался скрип дверных петель. Никита обернулся. Слегка приоткрыв дверь, через образовавшуюся щель в комнату вползала бабушка. Вот мерзкое существо! И ведь не убьешь ее никак, пока она в таком состоянии, без костей! Хоть ты ножом ее раздели на части — они снова вместе сползутся и сольются, как ни в чем не бывало. И в огне она не горит, пока живая и бескостная. Не берет ее, такую, огонь. Студенистое тело потихоньку направилось в сторону своей ступы. Ей торопиться некуда. Полежит, отдохнет, подождет несколько дней, а когда Никита от голода сознание потеряет, тут она на него и налезет… В комнате стоял душистый аромат мяты. В котелке была вода, в печке тлели угольки, на полу лежало еще достаточно хвороста. Но пить варево из мяты без чая больше не хотелось. И как Никита ни бодрился, в душу медленно, но верно вползал липкий ужас.

И тут за окном произошло какое-то движение. Что это там? Шевельнулся куст малины, росший неподалеку от избушки, но уже за пределами зоны, опоясанной бабушкиным барьером. Медведь, что ли, лакомится? Шел бы ты, Михайло Потапыч, подальше отсюда. А то не ровен час и тобой кое-кто тут полакомится. Но что это?! Не может быть… Никита боялся поверить своим глазам, но меж малиновых веток в лучах заходящего солнца явно блеснули темные очки! Никита вскочил и поволок ящик во двор. У двери чуть не упал, поскользнувшись на «хвосте» бабушки, еще не успевшем заползти в ступу. Во дворе поставил ящик на попа, замахал руками, закричал… Ветви раздвинулись, и во всей своей красе перед Никитой предстал двойе-изларца! От волнения Никита на какие-то мгновения лишился дара речи. Он постучал рукой по ящику… Перевел дыхание… И наконец выкрикнул кодовую фразу:

— Эй, двойе-изларца! Оди-на! Ковых-слица!

У двойе-изларца своя особая манера двигаться, странная, на первый взгляд, неуклюжая пластика. Когда двойе-изларца поворачивается, голова его совсем не движется вокруг шеи, и поворот он делает всем своим могучим корпусом. Мужественное лицо, словно высеченное из камня. Непроницаемые черные очки.

— Убей бабушку! — крикнул Никита. Двойе-изларца медленно двинулся в сторону избушки.

Приблизившись к ступе, он вытянул вперед правую руку. Кисть руки словно расплавилась, превратившись в жидкий металл, который, казалось, вот-вот закапает на пол. Но вместо этого рука стала постепенно принимать форму штыка, длинного и острого. Штык все вытягивался, вытягивался вперед и наконец вонзился в студенистое тело бабушки, плескавшееся в ступе. Послышалось пронзительное шипение, повалил едкий фиолетовый дым. Через несколько минут все было кончено. Бабушка просто испарилась.

— Албибек! — сказал двойе-изларца и направился к ящику.

А Никита на дрожащих ногах пошел от избушки к лесу.

Сзади послышался грохот падающего ящика. Двойе-изларца укладывался на заслуженный отдых.

Невидимый барьер вокруг избушки исчез! Свобода!

И тут только Никита позволил себе осознать, как ему было все это время страшно!

Позже, лежа на спине прямо на дворе избушки и глядя в ночное небо, он прикидывал планы на ближайшее будущее. Завтра с утра двойе-изларца отнесет его (и ящик свой тоже, разумеется) в деревню. Там у него будет очередной «албибек». А Никита тем временем расскажет мужикам о своих находках. Потом они снарядят экспедицию, вернутся к этой избушке, сожгут ее и выкопают из земли все избушечьи яйца. За эти яйца они выручат кучу денег! Ведь известно, что их скорлупа надежно защищает от радиации, поэтому из них делают доспехи, в которых можно ходить в Пораженные земли.

А еще надо будет нарвать побольше этой мяты. Чай с мятой Никита о-о-очень уважает, а такой душистой мяты, как у этой бабушки, он нигде не встречал!

Чай с мятой, а может, и не с мятой

Дача. Ночь. Хочется выпить чайку, причем с мятой. А мята в огороде растет.

И не только мята, там и мелисса лимонная, и котовник. А еще рядом — смородина, ее тоже в чай хорошо.

Только темно на улице. Не видно, где что растет. Ну так что же!

Ведь замечательная игра — пойти сорвать что-нибудь в темноте, а там уж как повезет.

Может, это мята окажется, а может, и не мята.

Только надо сорванные листики в чай не глядя кидать, чтобы все по-честному. Игра так игра!

Это как в «Гарри Поттере» конфетки такие были — никогда не знаешь, с каким вкусом попадется. Бывает, что и с каким-нибудь гадким.

Вот и тут: завариваешь листья кипяточком, думаешь, мята, а оказывается — просто какой-то сорняк! Хотя, если подумать, мята — это тоже сорняк.