Чего боятся ангелы - Харрис К. С. - Страница 40

– Ты его найдешь, – тихо сказала она, словно он вслух поделился с ней своими страхами. – Ты его найдешь.

И хотя он понимал, что она скорее пытается его успокоить, чем убедить, он ощутил в ее словах утешение. Утешение и эхо старого, но не забытого желания в ее прикосновении.

Он прижал Кэт к себе, запустив пальцы в темную гриву волос. Нашел губы. Ее дыхание было коротким и частым, как и его собственное. Он поцеловал закрытые глаза, коснулся гладкой, теплой кожи ее шеи и ощутил, как его тело задрожало от желания, большего, чем просто плотское.

Их губы снова слились. Камин с тихим шуршанием стрельнул угольками, когда он понес ее к постели. Кэт обнимала его за шею, всем телом стремясь к нему.

Дрожащие руки срывали одежду, пальцы скользили по гладкой горячей коже. Сейчас ему было все равно, что связывало ее с Пьерпонтом. Он забыл те слова, что произнес в один ужасный день шесть лет назад. Она была нужна ему.

С тихим вздохом Себастьян вошел в нее. Они двигались как единое целое, сначала медленно, затем все быстрее, и он ощутил, что холод и страх выходят из его души, когда ее быстрое горячее дыхание смешалось с его собственным.

Потом он лежал на спине в освещенной пламенем камина тишине ночи. Он прижимал Кэт к себе, целовал ее волосы, слыша откуда-то издалека звуки города, собирающегося спать, далекий грохот одинокой телеги. Где-то поблизости захлопнулись ставни. Он скользнул рукой по ее боку, по обнаженному изгибу бедра, вдохнул незабываемый, теплый и пьянящий аромат этой женщины.

Через некоторое время она подвинулась, оперлась па локоть, чтобы посмотреть на него.

– Что может испугать ангела?

Он тихо рассмеялся, провел рукой по ее обнаженному плечу.

– Что это за вопрос?

Она нарисовала что-то пальцем на его груди.

– Я думала об этой строке из Поупа – знаешь ее?

«Всегда туда кидается дурак.

Где ангел не решится сделать шаг».

Так чего же боится ангел?

– Думаю, утратить Благодать. Не знаю. Я не верю в ангелов.

– Хорошо, тогда бессмертный. Что вселяет страх в бессмертное существо?

Он задумался.

– Я бы сказал боязнь принять неверное решение. Сделать не тот выбор. Представь, что после этого придется жить вечно? – Он повернулся, посмотрел на ее профиль, прекрасный и неожиданно серьезный в отблесках пламени. – А по-твоему, чего боится ангел?

Она немного помолчала. Затем сказала:

– Любви. Думаю, ангел боится полюбить смертного – того, кто будет ему принадлежать лишь краткое время, а затем уйдет навсегда.

Он прижал ее к себе, обняв, чтобы поцеловать. Сейчас, когда они снова встретились, в ее любви появилось какое-то отчаяние, которого он не мог понять.

Незадолго до рассвета он проснулся от ее тихих шагов по истертым половицам. Она одевалась. Он мог бы что-то сказать, мог коснуться ее, попытаться остановить.

Но он позволил ей уйти. Она закрыла за собой дверь, впустив холодный воздух.

Затем он просто лежал, устремив взор в пустоту и дожидаясь рассвета.

Наутро выпавший накануне снег превратился в грязную жижу, что капала с крыш и текла широкими потоками посередине немощеных улиц.

Стараясь не попасть в воду, постоянно стекавшую с навесов и переполнявшую забитые канавы, Себастьян шел к приюту Сент-Джуд, расположенному на южном берегу Темзы близ Ламбета. Приют оказался огромным мрачным зданием, выстроенным два века назад из красного тюдоровского кирпича в том же угрюмом крепостном стиле, как и Хэмптон-корт.

– Уж не знаю, чем вам и помочь, – сказала матрона с красноватым лицом, когда Себастьян представился ей как кузен Саймон Тэйлор из Ворчестершира. – Мисс Йорк всегда приходила по понедельникам, когда я выходная.

По тому, как мамаша Снайдер буквально выплюнула имя мисс Йорк, стала понятна природа отношений двух женщин. Если когда-то эта суровая женщина крепкого сложения с массивным, тумбообразным задом и была молода или прелестна, ее характер давно стер все следы прежнего легкомыслия.

– Будь моя воля, таких, как она, вообще бы на порог приюта не пускали!

Себастьян поджал губы и согласно закивал.

– Думаю, преподобный Финли сможет вам что-нибудь рассказать.

– Преподобный Финли? – Себастьян заинтересовался.

До сих пор он не мог найти следов таинственного «ф», дважды упоминавшегося на страницах записной книжки Рэйчел. Если у красавицы имелся романтический интерес к молодому вдохновенному наставнику приюта, то это вполне объясняет, почему она посещала это место.

Миссис Снайдер снова поджала губы. Очевидно было, что и мистера Финли она недолюбливает.

– Если поторопитесь, сможете найти его на дворе. Он часто навещает детишек по воскресеньям перед службой.

Двор был унылым, продуваемым всеми ветрами местом с потрескавшимися дорожками и клочковатой травой, торчавшей из-под грязного вчерашнего снега. Подняв воротник, Себастьян прошел по неухоженному четырехугольнику двора к группке худых детей, сбившихся в дальнем углу в тусклом пятне слабого зимнего солнца. Подойдя поближе, он понял, что они сгрудились вокруг человека, который рассказывал им сказку про льва и кролика. Это был худой, сутулый старик. Его лысеющую розовую макушку обрамляли седые волосы, а на конце длинного тонкого носа сидели толстые очки.

Себастьян остановился, сунув руки в карманы дешевого пальто, и невольно улыбнулся, глядя, как старый священник своими простыми словами удерживает вокруг себя шайку оборванных беспризорников. Что бы ни связывало его с Рэйчел, романтические чувства тут были ни при чем.

– То, что случилось с Рэйчел, ужасно, – сказал преподобный Финли, когда, закончив сказку, отправил детей в часовню и остался выслушать посетителя. – Такая трагедия.

– Она давно тут служила? – спросил Себастьян, когда они вдвоем пошли к часовне.

Старый священник снял с носа очки в проволочной оправе и вытер покрасневшие глаза.

– Почти три года. Большинство женщин так надолго не задерживаются. Они всегда поначалу полны решительности и добрых намерений, но через некоторое время все это испаряется. Понимаете, столько малышей умирает. Я сам никогда этого не мог понять. Но у Рэйчел была теория, что они умирают от недостатка любви.

И потому она приходила днем по понедельникам и брала каждого ребенка по очереди на руки. Просто держала их на руках и пела им.

Себастьян взглянул через заснеженный двор на матрону Снайдер, которая, построив детей попарно, хлопотливо подгоняла их к дверям часовни.

– Удивительное поведение для такой женщины, правда?

– Вы хотите сказать, для успешной актрисы? – Старый священник пожал плечами. – Рэйчел была необычным человеком. Большинство людей, когда судьба помогает им выбраться из тяжелого положения, часто забывают о том, чем они были.

– Но она не была подкидышем.

– Нет. Но знала, каково быть одиноким ребенком, без друзей в этом мире. – Священник помолчал. Лицо его выражало тревогу. – Иногда я думаю…

– О чем?

В конце двора мрачно и печально зазвенел колокол часовни. Старик, прищурившись, посмотрел на небольшой шпиль.

– Последний месяц или около того Рэйчел как-то изменилась. Она была погружена в какие-то мысли. Будто бы боялась чего-то. Но я ничего ей по этому поводу не говорил. Эти последние дни, после всего, что случилось… Все думаю, что совершил ошибку. Наверное, я должен был ей чем-то помочь. Если бы я только спросил ее!

– А вы не предполагаете, чего она могла бояться? Старик удивленно огляделся по сторонам.

– Нет. Понятия не имею.

– А о ее намерениях вы ничего не знали?

Он задумался, затем покачал головой.

– Нет. Но вряд ли она собиралась вернуться в Ворчестершир.

Нет, подумал Себастьян, в Ворчестершир она не вернулась бы.

– А в ее жизни не было какого-нибудь мужчины, внушавшего ей страх, как вы думаете?

Почти все пары уже зашли в часовню. Только трое-четверо зазевавшихся ребятишек еще оставались снаружи, подгоняемые матроной Снайдер, которая смерила мужчин неприязненным взглядом.