Синдром - Кейз Джон - Страница 58

Девушка поставила пузырек на стол, намереваясь при случае расспросить о своей находке Дюрана. А пока — в «Нексис».

Отыскав модем, Эйдриен воткнула его в разъем и перезагрузила компьютер. Затем, пользуясь логином и паролем своей юридической конторы, вошла в Интернет и посетила искомый сайт. Связь барахлила, и на загрузку необходимых статей ушло почти полчаса: краткий биографический очерк о докторе Шоу из «Нью-Йорк таймс», несколько докладов на тему памяти и парочка заметок о разводе Брюстера. О Шоу удалось выяснить следующее: 57 лет, выпускник Высшей школы Эрасмуса, Бруклинского колледжа и медицинского факультета Йельского университета, где он изучал нейробиологию и психиатрию. С фотографии на Эйдриен смотрел добродушный человек с буйными бровями, в свитере с высоким завернутым воротом и твидовом пиджаке спортивного покроя. Согласно очерку, Шоу занимал должность декана биологического факультета в Центре нейробиологии, усвоения знаний и памяти при Колумбийском университете, а также вел популярные лекции на отделении психиатрии медицинского факультета того же заведения. Помимо всего вышеназванного, доктор нередко писал статьи для «Медицинского журнала Новой Англии» и для неспециализированных изданий вроде «Харперс» и «Атлантик». Полная подборка статей имелась в «Нексисе», и Эйдриен без труда скачала их на дискету. Затем она битый час читала об эксплицитной и имплицитной памяти, вытеснении моделей поведения, гипнозе и формировании долговременных и кратковременных воспоминаний. Вникнуть в тему оказалось трудно, и девушка переключила внимание на дело Брюстера, которое подробнейшим образом освещалось в одном из выпусков «Американского адвоката».

Шоу выступил свидетелем со стороны защиты, когда на суде рассматривались «привитые» воспоминания миссис Брюстер, обвинившей мужа в жестоком обращении, не имея задокументированных свидетельств. Специалист по психиатрии, которого допрашивал адвокат со стороны защиты Сократ Нельсон, взялся объяснить суду и присяжным основы взаимоотношений между обучением и памятью. По словам нейробиолога, человеческие воспоминания носят скорее динамический характер, чем статичный и имеют под собой физиологическую основу. Иначе говоря, они способны изменяться, а изменения эти происходят на физическом и клеточном уровнях.

«Если бы этого не происходило, мы не могли бы обучаться, — начал Шоу и в качестве примера рассказал о том, как действует мозг, пока человек пытается овладеть навыком попадания по мячу битой. — В этот процесс вовлечены по меньшей мере три различных вида памяти: моторная, визуальная и последовательная, каждая из которых функционирует в различных отделах мозга.

Большинству из нас так и не удается научиться каждый раз попадать клюшкой по мячу. При этом чтобы развить в себе даже самые скромные навыки, требуется произвести ряд попыток. В процессе обучения каждая следующая попытка сравнивается с предыдущей, и на этом принципе основан процесс приобретения физических навыков. Это становится возможным благодаря тому, что каждая попытка ударить по мячу меняет нейрологические рамки самой памяти: первая же удачная попытка особым образом кодируется в мозгу, и все последующие попытки будут сравниваться с ней, как с шаблоном.

На самом деле каждый из нас понимает это: понятно, что новые впечатления откладывают свой отпечаток на то, что мы видели, или слышали, или читали раньше, — засвидетельствовал Шоу. — Тот же механизм, который позволяет нам оттачивать технику, навыки, обучаться, способен также видоизменять наши воспоминания. Приведу пример: мы с женой посетили концерт, съездили отдохнуть или попросту поспорили — и через некоторое время мы будем вспоминать один и тот же эпизод нашей жизни по-разному. Так, воспоминания о вечере в Линкольн-центре изменятся после просмотра документального фильма о вудстокском рок-фестивале и прочтения книги о Вагнере.

Выражаясь научным языком, воспоминания соединены между собой нейронными трассами, которые для каждого человека уникальны, поскольку не существует двух людей с совершенно одинаковым жизненным опытом. Поэтому когда мы с женой посещаем какой-то концерт, у нас остаются сходные в общем, но различные в деталях воспоминания об одном и том же событии. Более того, поскольку воспоминания подвержены эволюции, то, что запомнила моя жена о концерте, я могу вообще не вспомнить».

После протеста адвоката истицы Шоу перешел к рассмотрению различных экспериментов, касающихся показаний очевидцев, цитируя работу Элизабет Лофтус и других. В результате исследований обнаружилось, что хотя большинство людей — в том числе врачи, юристы и даже психиатры — склоняются к мнению, что память представляет собой процесс пересмотра впечатлений, в действительности все обстоит не так. На самом деле память — это реконструкция какого-то события в сознании. «То, что вы слышите, звучит сенсационно, — сказал Шоу, — но это правда».

Ключевой мыслью выступления ученого было то, что подобные реконструкции ненадежны. «Память — это новеллист, а не фотограф», — сказал Шоу суду и в качестве иллюстрации рассказал о серии экспериментов. Студентам предлагалось просмотреть короткометражные фильмы, а после им задавались вводящие в заблуждение вопросы о только что увиденном. Когда испытуемых опрашивали вторично, примерно неделю спустя, обнаружилось, что большинство из них интегрировали ложную информацию в свои собственные воспоминания. Теперь они помнили то, о чем их спрашивали, но чего не видели. «Иначе говоря, — пояснил Шоу, — у них сформировались псевдовоспоминания.

У Эйдриен начали болеть глаза. Несмотря на пасмурную погоду за окном, домик заливал дневной свет, а на экране компьютера не было защищающей от бликов настройки. Готова ли она позвонить этому человеку? Может, да, а может — и нет.

Девушка встала, потянулась и направилась к входной двери. Вышла на крыльцо и глубоко вдохнула влажный, пропитанный запахом океана воздух.

«Все проблемы Никки и Дюрана заключались в псевдовоспоминаниях, — сказала она себе. — Доктор Шоу — лучший специалист в своей области. Если он не разберется, значит, никому на свете это не под силу. Надо звонить, вот только согласится ли он…»

Эйдриен набрала полную грудь соленого воздуха и вернулась на кухню, проведав по пути Дюрана.

— Кофе хочешь? — поинтересовалась она, но тот отрицательно покачал головой, увлекшись перипетиями сюжета какой-то «мыльной оперы».

На кухне она приготовила чашку растворимого кофе и опять села за компьютер. Вошла в сеть и запустила поисковую систему «Dogpile», задав тему «псевдовоспоминания». Минутой позже перед ней появились десяток ссылок, которые по большей части касались использования гипноза для «восстановления» воспоминаний о предполагаемом сексуальном насилии — в точности то, что случилось с Никки. Как оказалось, феномен этот походил на настоящую психическую эпидемию и вызывал массу ожесточенных дебатов. В обсуждении темы участвовали конкурирующие общественные организации. Прежде всего «Фонд ложной памяти», который всеми силами пытался разоблачить подобные отчеты, и детский фонд «Вера», который делал все возможное, чтобы подкрепить их. Эйдриен вспомнилось, что по завещанию Никки оставила последней организации кое-какие деньги.

В настоящее время восстановление воспоминаний стало столь обычным и столь противоречивым делом, что Национальная ассоциация психологии учредила специальные нормы и руководства по осуществлению психотерапевтической практики. Во-первых, психотерапевт должен проявлять на сеансах максимум внимания, чтобы неосознанно не направить клиента к ложному раскрытию воспоминаний о случаях насилия, которых в действительности, возможно, никогда и не было.

Во-вторых, воспоминания, вновь обретенные путем введения в мысленные образы или с помощью гипноза, могли оспариваться в суде, если подавалось исковое заявление. Поскольку доказано, что «усиливающие память» техники повышают внушаемость пациента и способствуют образованию ложных воспоминаний, большинство страховых компаний требовало, чтобы сеансы такого рода записывались на пленку, использовавшуюся при необходимости для защиты психотерапевта.