Синдром - Кейз Джон - Страница 78

По большей части Дюран сидел с закрытыми глазами и без интереса слушал как из-под воды доносившиеся голоса хирургов и ритмичную перекличку разнообразных аппаратов. Он ничего не чувствовал, едва улавливая перемещение тех, кто находился рядом, и колебания света, когда над ним склонялся хирург.

Дюран слышал перезвон инструментов, которые то клали на металлические подносы, то забирали с них. Звуки временами складывались в невнятные связки слогов, хотя он не мог понять, о чем велась речь.

Однажды Шоу вроде бы сказал: «симасидальная подлость», на что Аллалин ответил: «воблость гиппопотама».

Пару раз Джефф открывал глаза, и тогда огни в операционной мерцали и перемигивались, точно звезды. Зрелище выглядело почти прекрасным: все пульсировало, подчиняясь ритму механической симфонии приборов.

И тут Аллалин совершенно отчетливо произнес:

— Вот он!

Кто— то испустил вздох неимоверного облегчения, а потом до Дюрана донеслись слова Шоу:

— Господи Иисусе! Это еще что такое?

Медленно вплыло в фокус лицо хирурга, распалось на ленточки света и вновь обрело исходную форму. Дюран видел, как рот доктора движется с увеличенной до ненормальности амплитудой, и звук очень долго и неохотно добирался до ушей, словно сквозь воду.

— Еффф. — Пациенту показалось, что это буква алфавита и его просят продолжить список, но во рту было слишком сухо. Вдруг он понял, что доктор обращается к нему: «Джефф».

— Шшто? — Рот точно набит зубной пастой.

— По меньшей мере он распознает звуки на слух и способен говорить, — с явным облегчением объявил Аллалин, склоняясь над Дюраном. Его кроличье лицо слегка укоротилось — слишком близко к глазам.

— Назови мне свою фамилию, Джефф.

Тот задумался. Вспомнил, что находится в больнице, вспомнил, что ему делали операцию. Видимо, операция закончилась — и он в порядке. Не умер, не ослеп, не лишился рассудка.

— Джефф! — Высокий голос терпеливо продолжал. — Скажи, ты помнишь свою фамилию?

Пациент кивнул.

— Назови фамилию, Джефф.

— Дюран.

Неожиданно перед глазами оказалось лицо Эйдриен.

— Привет, старина, — проговорила она и крепко стиснула его руку.

Доктор Шоу сказал:

— Я ваш должник, Ник, — операция проведена чертовски хорошо!

Пациент неподвижно лежал на каталке и прислушивался к разговору врачей. Аллалин сказал: «Держи меня в курсе дел. Любопытно, что скажут в лаборатории».

— Узнаешь первым, можешь не сомневаться, — ответил Шоу.

Дюран попытался переместиться в сидячее положение, но все в поле зрения качнулось и поплыло в сторону. Он закрыл глаза и схватился за край стола.

— Ну-ну, — пожурил его Шоу, — поосторожнее. Вас прооперировали только утром.

Джефф нащупал руку Эйдриен и сжал пальцы.

— Что там было? — спросил он.

— У тебя в голове?

— Да.

— Придется некоторое время потерпеть, — ответил за нее Шоу.

— О чем вы?

— Доктор хочет сказать, что предмет, который из тебя извлекли, находится сейчас на анализе, — сказала Эйдриен. — В лаборатории.

— На анализе? — переспросил Дюран.

— Позвольте, я расскажу вам, что предполагал обнаружить, — предложил психиатр.

— Расскажите.

— Я думал найти хирургический зажим или что-то вроде этого. Особенно после того, как увидел, что вы уже перенесли одну операцию. Также там мог оказаться фрагмент пули или осколок, попавший в череп после аварии, — то, что проглядели при первом вмешательстве.

— И?… — спросил Дюран.

— Доктор извлек нечто другое, — сообщила Эйдриен.

Джефф переводил взгляд с одного собеседника на другого, ожидая объяснений.

— Так что там было?

Психиатр сложил трубочкой губы, состроив недовольную мину.

— Я не знаю.

Пациент попытался протестовать, и доктор прервал его:

— Зато нам доподлинно известно, что объект попал в вашу черепную коробку не случайно.

Дюран нахмурился и проводил взглядом Шоу, который отошел к окну.

— То есть?

— Объект имплантировали.

— Что? Зачем? — Джефф от удивления снова попытался сесть и опять потерпел неудачу.

— В том-то и дело. Когда Ник его вытащил, я подумал, что это кусок стекла. Таким он показался на первый взгляд. Затем мы взглянули на него в микроскоп…

— И что же?

— Оказалось, перед нами нечто другое, — продолжил психиатр. — Внутри объекта видны провода — это явно какая-то разновидность микроминиатюрного прибора.

Дюран застонал.

— Мы отправили его в лабораторию прикладных материалов, — сообщил Шоу. — У них есть отделение биомедицинских исследований.

— Вы хотите сказать, что достали из моей головы нечто, о чем не имеете представления?

Психиатр улыбнулся:

— Не совсем так. Я знаю, что это такое — мозговой имплантат, располагающийся между полушариями мозга. Вопрос в другом: каким образом он оказался в вашей голове? На данный момент лично мне цель его пребывания там неясна.

— Доктор, но ведь у вас есть какие-то предположения? — поинтересовалась Эйдриен.

— Откровенно? — начал Шоу. — Если не считать весьма скромных экспериментов над животными, страдавшими болезнью Паркинсона, единственный имплантат, с которым мне доводилось иметь дело, использовался для лечения эпилептических припадков. Причем в крайне тяжелых формах.

— И вы полагаете, что у меня эпилепсия? — спросил Дюран.

— Напротив, я не заметил у вас ни одного симптома.

На некоторое время все замолчали, и пациент поинтересовался:

— Когда вам сообщат результаты?

— Через три-четыре дня, — ответил Шоу.

— Я смогу к тому времени ходить?

Психиатр лукаво усмехнулся в ответ.

— К тому времени вы уже выпишетесь отсюда.

— Вы шутите? — изумилась Эйдриен.

Врач покачал головой:

— Ни в коей мере.

— Это просто прекрасно, — обрадованно проговорил Джефф.

— Благодарите не меня, а грамотно организованную терапию. — Шоу улыбнулся. — А я тем временем очень хотел бы узнать, имеет ли наш объект какое-то отношение к вашей амнезии. Учитывая, где он располагался, вероятность крайне велика. — Глаза врача засветились от счастья. — По моим прогнозам, теперь к вам начнет возвращаться память, проведем сеансы — и многое станет ясно. Если вы ничего не имеете против, завтра же и начнем.

После операции Дюрана переполняло неописуемое ликование. Он чувствовал себя так, будто прежде жил в некоем гравитационном поле, а теперь избавился от постоянно довлевшего над ним груза.

В первые сутки Джефф проспал двенадцать часов, потом попытался смотреть телевизор, хотя и не хотелось, — и поспал еще. Из отеля позвонила Эйдриен, поинтересовалась его самочувствием и похвасталась, что обнаружила дешевую парковку в западной части города — «всего» в пятнадцати кварталах от отеля.

Наутро второго дня Джефф прошел через массу тестов и решил множество головоломок, разработанных для измерения различных аспектов работы мозга: осязания, вкуса, обоняния и зрения. Наряду с навыками моторики измерили коэффициент запоминания, проверили координацию, а после предложили прогуляться по коридору.

— Не бегом, — предостерег ассистент. — Тихим-тихим шагом. Если закружится голова — присядьте. А если нет — двигайтесь больше, это вам только на пользу.

После завтрака в больницу заглянул Шоу — проведать подопечного и узнать, как у него дела.

Дюран признался, что, хотя ему и впрямь стало гораздо легче, все-таки досадно, что по-прежнему ничего не удается вспомнить.

— А как вы хотели? Сразу ничего не бывает, — успокоил его Шоу. — Даже если взять, к примеру, не столь сложный недуг — слепоту, то и здесь с возвращением раздражителя пациенту нужно время, чтобы научиться расшифровывать получаемые сигналы. Представим, некто слеп от рождения, и вдруг к нему возвращается зрение… Что же вы думаете? Велика вероятность, что он впервые за многие годы начнет натыкаться на стены. Почему? Потому что этот человек успел приспособиться к слепоте. Он нашел способы справляться с ней. Лишите слепца темноты, и он окажется в водовороте света и красок, которые ничего для него не значат. Мозгу нужно время, чтобы научиться обрабатывать увиденное. Ваша психика, очевидно, нашла способ обходиться без утраченной личности, создав ей замену: Джеффри Дюрана. А поскольку мы еще не пытались беспокоить этот фильтр вашего восприятия, логично предположить, что он будет преобладать надо всем остальным до тех пор, пока не ослабнет.