Синдром - Кейз Джон - Страница 93

Шапиро усмехнулся.

— Нет, — сказал он, — куда более основательно. На него наденут специальный шлем с микрофонами и штепселями: звук входит, звук выходит — в таком роде. Потом подключат его и…

— Что?

— Объект воспринимает происходящее так, словно сидит в двух метрах от 62-дюймового телеэкрана и смотрит на объемные картинки со стереозвуком. Очень увлекательно, и это единственная часть процедуры, когда объект находится в сознании. Добавьте гипноз, препараты — и ваяйте из человеческой «глины» что угодно. Психика — податливый материал.

— Препараты, — проговорила Эйдриен. Тут же вспомнился пузырек, который она нашла в футляре компьютера Никки. «Плацебо 1». — Какого рода препараты?

Шапиро состроил постную мину.

— Психоделики всех разновидностей. Мы добились прекрасных результатов с наркотиком из Эквадора — его называют «Буррундага». И кетамин неплох, хотя он больше известен как транквилизатор, используемый в ветеринарии. Оба средства вызывают подобие диссоциативной амнезии — потеря памяти плюс нарушение связности психических процессов.

— Кетамин, — проговорила Эйдриен. — Это, случайно, не один из тех наркотиков, которые используют насильники?

— Совершенно верно, — подтвердил ученый. — Для их целей он так же эффективен, как и для наших.

— Что вы имеете в виду?

— Женщина, принявшая кетамин, видит свое тело словно со стороны. И что бы ни случилось с ней потом, все кажется происходящим в ином измерении. Более того, ее память эти события не зафиксирует.

— Получается нечто вроде искусственно вызванной потери памяти?

— Точно. Впоследствии человек и не вспомнит, что с ним что-либо происходило, — будь то насилие или нечто другое. Наши объекты даже не подозревали, что плавали в резервуаре или сидели в шлеме. Или что их «бомбардировали» новыми воспоминаниями.

— Значит, человек сидит в шлеме и… На что он там смотрит? — спросил Макбрайд.

— На людей в капюшонах, — ответила Эйдриен.

Шапиро как-то странно посмотрел на девушку и повернулся к гостю, отвечая на его вопрос:

— Зависит от обстоятельств.

— Что вы подразумеваете под обстоятельствами? — попросил пояснить Льюис.

— То, что вы хотите заставить его запомнить и что — забыть.

Макбрайд пригубил остывший чай.

— Сколько времени потребуется на то, чтобы пройти все этапы от начала до конца?

Шапиро покачал головой:

— Трудно сказать. Одно дело — поиграть с самовосприятием объекта. И совсем иное — выстроить его с нуля.

— «Поиграть с самовосприятием», — повторила Эйдриен.

— Верно. — Ученый сменил положение ног на подушках и обратился к Макбрайду. — Мне интересно — а каковы ваши отношения с сестрой этой молодой особы?

— Я был ее психиатром, — ответил тот.

— И она приходила к вам на квартиру?

— Да.

— А позже у вас обоих нашли протезы?

— Верно.

Шапиро нахмурился:

— Кстати, что дает вам почву для подобных выводов? Ей делали сканирование или…

— Сестру кремировали, — объяснила Эйдриен. — Я нашла имплантат в останках.

Старик побледнел.

— Господи, — пробормотал он и перевел разговор на другую тему. Или по крайней мере попытался это сделать. — Я хотел бы знать, — обратился он к Макбрайду, — насколько часто вы покидали свою квартиру?

— Что вы имеете в виду?

— Мне интересно, когда вы практиковали как психотерапевт, много ли времени вы проводили вне дома? Или старались не выходить?

Льюис тяжело вздохнул и пожал плечами:

— Предпочитал держаться поближе к дому.

— Так и должно быть, — сказал Шапиро.

— Почему?

— Я предполагаю, что в вашем здании размещалась контрольная зона. Скажем, в квартире напротив.

— Или за стеной, — подбросила идейку Эйдриен.

— Этажом выше или ниже — не важно. Главное в другом: сигнал необходимо постоянно подкреплять. Один из побочных эффектов этого — вне зоны действия оборудования вы начинаете испытывать дискомфорт, если не принимаете лекарства. Вы принимали что-нибудь?

— Нет, — саркастично сказал Макбрайд, — просто смотрел телевизор. — И, откашлявшись, добавил: — Все, что вы рассказали, сводится к одному: человека можно превратить в куклу или зомби.

— В робота, — добавила Эйдриен.

Шапиро кивнул:

— Попросту говоря — да.

Девушка отвернулась. В ее глазах стояли слезы.

— И с ним могут сделать все, что заблагорассудится, — продолжил Льюис. — Заставить смеяться или плакать, броситься под машину…

— Или заменить настоящее детство вымышленным, — добавила Эйдриен.

Ученый тяжело вздохнул и обратил ладони к потолку.

— Да.

Шапиро с силой втянул носом воздух, протянул руку к цветочной композиции на столе и постучал ногтем по изогнутому стеблю. Выдохнул.

— Послушайте, я полон раскаяния, что в этих разработках имеется и мой вклад. И мне очень жаль, если это затронуло ваши жизни. Но сейчас я ничем не могу вам помочь.

— Вы можете помочь нам понять, — сказала Эйдриен.

— Вы действительно так считаете?

— Да, — ответила она.

— С тех пор прошло столько лет…

— Я хочу выяснить, кто это сделал.

Шапиро склонил набок голову и проговорил:

— Ничего удивительного. Только зачем это вам? Вы сказали, что хотите понять, а я думаю, вы желаете отомстить.

— Послушайте, — обратился к нему Макбрайд, — называйте это как хотите, но… — Внезапно он понял, что не может продолжать. Голову словно сжало тисками, казалось, еще миг — и он взорвется, набросится на этого новоиспеченного буддиста с его скромной жизнью и этими милыми чашечками, чтобы вышибить из него дух. Лью взял себя в руки и тихо проговорил: — Я чувствую себя развалиной.

— Что?! — Шапиро потрясло это замечание, да и Эйдриен не ожидала подобной откровенности.

— Я сижу с вами в этом уютном домике, попиваю чай, — сказал Макбрайд, — и кажется, что все прекрасно. Цел и невредим. Только вот ошибаетесь. Я — ходячая развалина, без дураков. Кто бы это ни сделал, он забрал у меня все: мое детство, родителей, меня самого. Я никогда не буду прежним. У меня отняли воспоминания, извратили мечты. Ушло впустую не знаю сколько лет моей жизни. Даже сейчас, когда я пытаюсь думать, в голове пустота. Пустота вплоть до того момента, как эта милая леди заявилась ко мне домой и завопила, что подает в суд. — Льюис умолк и глубоко вздохнул: — Иными словами, я кое-чего лишился, и мы говорим не о брюках и паре книжонок.

Шапиро покачал головой:

— Я не предполагал, что…

— А как насчет моей сестры? — добавила Эйдриен. — То, что произошло с ней — хуже убийства. Ей вывернули душу, заставили застрелить человека и довели до самоубийства. Пустяки?

Старик прикрыл глаза.

— Я пытался вам объяснить: то, что вы делаете…

— Делаем? — повторила Эйдриен. — Мы ничего не делаем, просто задаем вопросы.

— Вот именно, — терпеливо проговорил хозяин дома. — Я должен вас предупредить — это опасно для жизни.

Все трое на миг притихли, и Льюис первым нарушил молчание:

— Я хочу, чтобы они больше никому не причинили вреда.

Ученый задумчиво кивнул и обратился к Эйдриен:

— Вы упомянули о каком-то убийстве?

Она кивнула:

— Да, Никки застрелила какого-то старика инвалида. А через некоторое время покончила с собой.

Шапиро потянулся через стол к папке с историей болезни Макбрайда и стал медленно просматривать страницы. Через некоторое время он взглянул на Льюиса и сказал:

— Мне бы хотелось поговорить с вашим доктором. — Гости переглянулись. — Это возможно устроить?

— Не знаю. — Эйдриен припомнила скованную улыбку Шоу и его просьбу сообщить бывшему церэушнику, что она узнала о нем из телепередачи.

Старик улыбнулся несколько застенчиво и объяснил:

— Мне просто нужно убедиться, что вы действительно те, за кого себя выдаете. И что с вами на самом деле случились все эти ужасные вещи.

— У вас есть история болезни, — попыталась возразить Эйдриен.

— История болезни, — с усмешкой повторил Шапиро. — Мы только что говорили о том, как создают поддельных людей, а вы удивляетесь, что я хочу убедиться в достоверности каких-то бумажек?