Любимицы королевы - Холт Виктория - Страница 52

Весь двор пришел в ужас. Заболела Сара.

Служанки зашли к ней в комнату и обнаружили ее лежащей на полу без сознания.

Всех это взволновало больше, чем победа при Рамийи. Сара умирает! Что же будет при дворе? Кто займет ее место?

Эбигейл никогда не было так трудно скрывать свои чувства. Страшной, ненавистной соперницы не будет! Чего только теперь она не добьется? Битва окончилась; у Эбигейл не было сомнений, кто станет преемницей Сары. Девушка также догадывалась, что об этом думает Харли. Это было важно.

Но увидев, как огорчена королева, девушка забеспокоилась.

— Хилл, Хилл, ты слышала? Моя бедная дорогая миссис Фримен. Что будет со мной, если я ее лишусь? Я пережила много трагедий, Хилл, в том числе и самую тяжелую, какая может выпасть на долю матери! Утрату моего мальчика. Но если миссис Фримен умрет… если она покинет меня…

— Мадам, — перебила ее на сей раз Эбигейл, — вы не должны так расстраиваться.

Но Анна как будто не слышала, она позволила девушке обнять ее и прижать к груди.

— Хилл, Хилл, она была мне очень близкой подругой… столько лет.

Эбигейл увидела залитое слезами красное, дряблое лицо и поняла отвращение Сары, которое та не трудилась скрывать.

Неужели можно быть так безрассудно привязанной к женщине, которая не стала бы даже разговаривать с Анной, не будь она королевой? Ясно было одно: королева не в состоянии избавиться от чар Сары Черчилл. Эбигейл вспомнилось, как в последние месяцы Анна безропотно сносила грубости из-за Сандерленда, и удивилась искренности горя королевы.

— Хилл, к ней нужно срочно отправить моих врачей.

— Да, я передам ваше распоряжение.

— Спасибо, Хилл. Не знаю, что бы я делала без тебя. И даже тому, что ты здесь… я обязана ей.

«Да, — подумала девушка, — в этом и есть ирония судьбы. Чем больше привязывается ко мне Анна, тем большую благодарность испытывает к Саре».

Перед благодарственным молебном Сара поправилась. Она явилась ко двору лишь чуть бледнее обычного, но отнюдь не притихшей.

Королева тепло обняла ее.

— Моя дражайшая, дражайшая миссис Фримен, как я боялась за вас.

— Я уже поправилась. Не думали же вы, что меня не будет на благодарственном молебне в честь Мальборо?

Анна удержалась от замечания, что этот молебен — благодарение Богу. Сара не поняла бы ее, да и вообще набожностью она никогда не отличалась.

— Я очень рада видеть вас, — искренне сказала Анна.

— Мне, разумеется, надо решить, какие драгоценности вы наденете.

— Хилл их уже приготовила. Мы решили избавить вас от хлопот, миссис Фримен.

— Горничная подбирает вам драгоценности! Разве она может выбрать? Нет, миссис Морли, так не пойдет. Что это, рубины? Смешно! Пусть их унесут, а я подумаю, что будет наиболее подходящим для данного случая.

— По-моему, Хилл сделала хороший выбор.

Сара фыркнула, выражая презрение к Хилл и ее выбору. Потом улыбнулась.

— Я написала мистеру Фримену. Бедняга, его известили о моей болезни. Я бы не позволила его беспокоить. Он грозился бросить все и вернуться ко мне.

— Удивительно преданный муж! До чего счастливы мы… обе. Мало у кого такие мужья.

Сара надменно скривила губы. Сравнения толстого, глупого Георга с Малем она не могла спокойно снести.

И продолжала:

— Я написала, что скоро поправлюсь. Во всем повинна тревога за его жизнь и, конечно, тот случай под Рамийи, когда его чуть не убило. Дома тоже немало причин для беспокойства. Я не уверена, что Джон Вэнбру — тот человек, которому следовало доверить постройку Бленхейма. Мы с ним совершенно не ладим. А потом те, от кого я могла ждать дружеских чувств, не желают слушать моего совета.

Губы Анны сурово сжались. «Сейчас, — подумала Сара, — начнет говорить, что ей не нравится характер Сандерленда, и она не сможет установить с ним дружеских отношений. Я закричу, лишь бы она замолчала, иначе меня опять хватит удар. Сандерленд получит этот пост, но сейчас, пожалуй, не время добиваться этого».

Сара занялась подбором драгоценностей, а тем временем Анна говорила ей, как беспокоится за Георга — у него обострилась астма.

— По ночам ему очень плохо, миссис Фримен, на него бывает жалко смотреть. Он беспокоится за меня. Говорит, ходить за ним мне не по силам, но я сказала, что он мой муж, и это моя привилегия.

— Пусть один из пажей спит в его комнате, а вы ложитесь в другой.

— Мы с Георгом много лет делили ложе, и он признался, что не может заснуть, когда меня нет рядом. Да и я без него не засну. Но не беспокойтесь, дорогая миссис Фримен. О вашей несчастной Морли хорошо заботятся. Хилл спит у меня в передней, и, когда надо, я могу ее позвать. Такое доброе создание. Никогда не приходится звать ее дважды. Она всегда рядом… такая старательная… такая услужливая. Мы с принцем не знаем, что бы делали без нее. И я всегда помню, что должна быть признательна за эту девушку моей миссис Фримен.

— Как вам известно, я вытащила ее из грязи, и она старается угодить мне. Я сказала ей, что лучший способ угодить мне — это угождать вам.

— Дражайшая миссис Фримен, как мне вас отблагодарить?

«Сандерленд? — подумала Сара. — Нет, пока не стоит. После церемонии будет самое время».

Анна, одетая в роскошное платье поверх парчовой юбки, с украшениями, которые выбрала Сара, совершенно не походила на несчастную женщину, несколько дней назад бессильно сидевшую с компрессами на ногах.

Она поглядела на Георга в расшитом костюме, украшенном серебряной парчой. Выглядел он прекрасно, и все же при виде его у королевы защемило сердце. Принц плохо спал ночью, задыхался, страдая от одышки. Пришлось три раза вызывать Хилл. Какой полезной бывала девушка среди ночи и как быстро приходила на зов! Казалось, она чувствует, что нужна.

— Георг, — сказала Анна, — боюсь, вся церемония окажется утомительной.

— Я буду с тобой, любимая, — ответил принц.

— Я настаиваю, чтобы ты вернулся, если почувствуешь себя плохо. Я велела Мэшему присматривать за тобой.

Принц с улыбкой кивнул. Несчастный дорогой Георг! С каждым днем становится все более грузным и более слабым.

Сара выглядела замечательно. В подобных случаях она никогда не одевалась слишком нарядно, полагаясь на собственную красоту. Как бы там ни было, она — супруга виновника этого торжества.

— Дорогая миссис Фримен должна ехать в моей карете, — сказала Анна.

— Люди наверняка ждут этого, — ответила Сара.

— Я беспокоюсь за Георга.

— Да, он нездоров, ему трудно будет сопровождать нас. День предстоит тяжелый, не дай Бог во время службы у него начнется приступ астмы.

— Я буду в постоянной тревоге.

— Тогда ему лучше остаться. Пусть Хилл и Мэшем присматривают за принцем. На них можно положиться.

— На Хилл я определенно могу полагаться, и, кажется, она способна руководить Мэшемом.

— Она старается угодить мне, — заметила Сара.

Лестно было ехать в королевской карете с пешим и конным эскортом, одетым по такому случаю в новенькие мундиры. По обочинам улиц горожане приветствовали королеву и супругу героя, играли оркестры.

Лорд-мэр и шериф, встретив королеву с герцогиней у Темпл-Бара, повели их в собор Святого Павла, где архиепископ Кентерберийский отслужил благодарственный молебен.

Вечером запылали фейерверки, прогремел орудийный салют из Тауэра.

Кофейни были переполнены; но к концу дня народ перебрался в таверны выпить в честь Англии, королевы и герцога.

Повсюду была слышна музыка, люди пели, плясали, где-то вспыхивали ссоры. Харли сидел в своем клубе с Генри Сент-Джоном и кое-кем из друзей-литераторов — Даниэлем Дефо, вечным его должником, Джонатаном Свифтом, любившим провозглашать свои взгляды, Джозефом Эддисоном и Ричардом Стилом.

Остроты сыпались как из рога изобилия, вино лилось рекой. Харли заметил, что победа Мальборо стоила стране большой крови и денег налогоплательщиков. И что дела страны можно вершить не столько шпагой, сколько пером — с чем слушатели охотно согласились: перо являлось их оружием.